Книгопост-2022

Традиционный оптовый обзор прочитанного за год, v. 2022. В этом году я сумела наконец-то отойти от пост-пандемийной неспособности концентрироваться даже на беллетристике и на радостях отметила это событие прочтением двух монстро-циклов и даже кое-чего подостойнее.

1 - 35: Сюзанна Кларк, Вера Камша, Оксана Панкеева, Леонид Андреев, Дмитрий Мережковский, Федор Достоевский, Анна Погребняк, Уильям Шекспир

1. «Пиранези» Сюзанна Кларк
Эту книгу я купила себе как подарок еще на прошлый Мабон: черный том и огненно-медные всполохи узоров и пляшущая фигурка фавна на обложке. Фантастически красивое оформление – пленку и внешнюю супер-обложку я снимала буквально с трепетом; даже у «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла» оформление попроще, хотя и очень стильное в своей бело-черной гамме. Впрочем, как бы ни было прекрасно оформление книг Кларк – сами книги эту внешнюю красоту многократно затмевают.
«Пиранези» - очень красивая история, возвышенная и светлая, хотя по большей части рассказывает жутковатые вещи – достаточно жуткие, чтобы свести главного героя с ума, но… все же вывести его к просветлению и новой личности, которая, очевидно, прошла на этом пути очищение. Этакое алхимическое «великое делание» души, проиллюстрированное образами Таро. Которое, кстати, требует и определенного настроя от читателя – повествование раскачивается очень медленно и мерно, подобно волнам в самом описываемом Доме: они качаются, качаются, качаются, качаются и в какой-то момент внезапно превращаются в волны чудовищного прилива. Первую пару десятков страниц нужно пройти как медитацию – через все эти бесчисленные номера Залов и Вестибюлей, в которых быстро начинаешь путаться и не понимаешь, насколько внимательно вообще нужно в них вникать, зато потом ты втягиваешься – и уже не можешь оторваться от чтения, пока не доберешься до последних страниц и не узнаешь судьбу героя и Дома.
На меня эта книга произвела впечатление настоящего магического реализма, и связано это не столько с современным миром, скрывающимся за одним из порогов Дома (в отличие от «Стренджа & Норрелла», где события развиваются в альтернативном XIX веке), сколько с мировосприятием героям (что очень хорошо проявляется на контрасте с все теми же «Стренджом & Норреллом», герои которого, несмотря на всю магию и фейрийский фольклор, реалисты до мозга костей и в магии видят обыденное, а вовсе не наоборот). Я вообще поражена детальностью проработки «Пиранези» – мира, концепции, научных и этических идей – и особенно образом главного героя, его ценностей. А самое важное для меня лично – это то, что здесь соблюден удивительный баланс реального и фантастического: героя не вынуждают делать выбор между миром и Домом, отказываться от чего-то. Более того: помимо того, что в финале герои сохраняют фактическую возможность возвращаться в Дом, герой - буквально на последней странице (что, видно, подчеркивает важность считанной мною идеи) - осознает, что в Дом даже не надо возвращаться - Он всегда вокруг нас. И вот это, наверное, самое мудрое и прекрасное в этой книге.

2. «Красное на красном» Вера Камша (Отблески Этерны-1)
В январе на Кинопоиске вышла нашумевшая в интернете пилотная серия «Этерны», и я поняла, что пора прекратить игнорировать этот феномен отечественного фэнтези и огромного фандома, с которым нельзя не столкнуться, если ты обитаешь на Дайри и хоть раз ходил на любую из (З)ФБ. И хотя наслышана я была разного – к чтению цикла я постаралась приступить без предвзятости и конкретных ожиданий.
Первая книга цикла, «Красное на красном», прочиталась быстро и, скажем так, с незамысловатым удовольствием. Там был достаточно затянутый пролог, отсылающий к местным космогоническим мифам и каким-то еще неизвестным читателю событиям (и оттого максимально туманный – кстати, на его фоне сериальный пролог может похвастаться если не динамичностью, то хотя бы конкретикой и полезностью для зрителя), но дальше дело пошло лучше. Книга читается весьма увлекательно, язык понятный, но не упрощенный (и в целом как-то очень легко воспринимается, как будто что-то уже знакомое, хотя в некоторых местах мне и хотелось поправить несколько формулировок) – и лично мне нравится ее достаточно ироничный тон повествования. С точки зрения сюжетной интриги и образов – не могу сказать, что книга блещет оригинальностью, но вполне удачно использует (и даже обыгрывает) образцовые тропы историко-приключенческого жанра, а хорошо прописанное знакомство юного героя с окружающим миром за пределами родительского дома дает и читателю прекрасную возможность присоединиться к этому знакомству, не упустив мимо внимания ни информацию, ни атмосферу. Динамика и композиция первой книги также проработаны весьма неплохо: достаточно детализированы, но не растянуты впустую. Хотя, несмотря на тот факт, что арка Ричарда Окделла в первой книге однозначно воспринимается как арка главного героя, мне лично интереснее была арка Робера Эпинэ – именно за счет характера героя-репортера и его жизненного опыта, ну и, конечно, за счет экзотической мистической интриги в линии с гоганами и наследством Альдо Ракана.

3. «От война до войны» Вера Камша (Отблески Этерны-2)
Вторая книга цикла уже заметно отличается от первой по настроению и тематике, что отлично отражает название – этакое межвременье между двумя бурями, политического и эсхатологического характера, а следовательно – перестает производить впечатление незамысловатого приключенского романа плаща и шпаги. Камше удивительно удается описание потусторонней жутки: лаконичные формулировки и простые, далекие от фэнтезийного пафоса (и близкие скорее даже не к мистике, а к страшным народным суевериям) образы создают пугающую до дрожи и холодного пота атмосферу бредового лихорадочного сна, от которого не можешь очнуться, не можешь отличить бред от реальности – и боишься, что именно он-то и окажется реальным. Тем интереснее, как в двух сюжетных линиях проявляется борьба между воображаемым и реальным – и как важны оказываются критическое восприятие действительности и собственные устойчивые моральные ориентиры.
В этом плане меня восхищает то, как прописан характер Робера Эпинэ: человек тяжелой судьбы, но не озлобившийся, сохранивший честность и душевное благородство, умение сострадать – и трезво смотреть на мир, не прячась в иллюзии «зоны комфорта». Контрастом к нему – юный Дик Окделл: ярчайший пример того, что критическое восприятие мира остро необходимо для выживания в нем, а чрезмерный контроль и навязывание правил и ценностей со стороны родительских фигур это критическое мышление губят.
Кроме того, мне нравится, как Камша создаваемыми ситуациями задает вопросы о природе и сути таких громких, всем известных понятий как «благородство», «честь», «милосердие» и т.п., а главное – наглядно показывает, как легко их подменить. Читатель, конечно, волен не соглашаться с позицией автора, но это и есть редкий случай полноценной полемики. Поэтому для меня лично вторая книга цикла оказалась намного увлекательнее, насыщеннее и содержательно ценнее, чем первая.

4. «Лик победы» Вера Камша (Отблески Этерны-3)
Третья книга цикла – это просто девятый вал стремительно и непредсказуемо развивающихся событий, которые в финале буквально сносят читателя с ног. От обещания размеренного, в чем-то даже шаблонного приключения, которое дает первая книга, не остается и следа: вместо него здесь находится место и размашистой эпике, и политическому триллеру, и потусторонней жути, и камерным, очень душевным, человечным историям. Единственный, но очень заметный недостаток книги на мой взгляд – это арка, посвященная обороне Фельпа, которая сильно тормозит динамику повествования, вдаваясь в ненужные детали, причем детали ненужные и вредные – акцентирующие фарсовые стороны предложенных обстоятельства и «марти-стьюшные» черты в образе Рокэ Алвы (который и так постоянно балансирует на опасной грани между эксцентричным гением эпохи – и пресловутым Марти-Стью). И это выглядит особенно печально на фоне других сюжетных линий и арок, продуманных и психологичных. Это и ностальгическая элегия кардинала Сильвестра, предчувствующего свое скорое прощание с миром, и придворная одиссея Луизы Арамоны и ее подопечных, и страшная сказка и страшная быль неприкаянного Робера Эпинэ, который начинает понимать, что «совесть» и «честь» порой бывают антонимами – и это открытие не могут затмить для него былые привязанности. В этого героя и его арку я искренне влюблена, хотя это сплошное стеклище и авторско-персонажный садомазохизм.
Особенно хочется отметить тему соотношения цели и средств, постоянное сопоставление "Талига" и "Талигойи" - как остро и точно, как важно и существенно во все времена. И если в контексте этой темы Робер первым из героев переходит на новый уровень духовного, мистического совершенствования, сознательно вступает на путь "нигредо", практически принося себя, свою честь, свое счастье в жертву благополучию своей родины, то путь Альдо в этот момент становится черным в намного более приземленном, страшном, разрушительном значении, пусть молодой принц и рядится в белые одежды спасителя страны. Неожиданная победа бунтовщиков-раканистов – что это? Подкупы и интриги мирских акторов или действительно провидение высших сил? Наверное, и то, и другое - подобному тому, как человеческая душа является полем битвы между добром и злом. И тем показательнее становится сцена у эшафота, когда Робер и Рокэ, два Первых маршала, сталкиваются - казалось бы, в противостоянии, но на самом деле, пусть еще и сами до конца этого не осознают – в зарождающемся союзе. Очень символично.

5. «Зимний Излом. Том 1. Из глубин» Вера Камша (Отблески Этерны-4)
6. «Зимний Излом. Том 2. Яд минувшего. Часть 1» Вера Камша (Отблески Этерны-5)
7. «Зимний Излом. Том 2. Яд минувшего. Часть 2» Вера Камша (Отблески Этерны-6)
К сожалению, после «Лика победы» цикл начал неконтролируемо разрастаться (я сейчас выписывала все наименования книг по списку – и в очередной раз ужаснулась сложносочиненной нумерации томов), что неминуемо сказалось на динамике и объемах «воды» в повествовании, поэтому последующие книги цикла я буду комментировать уже блоками по центральным аркам.
Тем не менее, «Зимний Излом», пусть и разделенный на 3 тома, все еще держит читателя в напряжении, не расползаясь на велеречивые, многословные и образные описания, в которых начнет тонуть следующая арка («Сердце Зверя». Я бы назвала это апогеем цикла: хотя здесь появляется большое количество новых персонажей и локаций (привет военно-морской тематике Хексберга), они не воспринимаются филлером, а подсвечивают реакцию на то, что остается в центре повествования - персонажи и сюжетные арки / конфликты, начатые еще в первых книгах и теперь приближающиеся к кульминации и развязке.
Для меня эта книга оказалась самой впечатляющей и пробирающей: на фоне макабрических ужасов, творимых поровну людьми и нечистью, происходит история очень мрачная, страшная – и в том числе поэтому очень человеческая, о сохранении человечности в себе. Одни персонажи теряют себя во вседозволенности смутного времени, а другие – находят и совершают чудеса героизма и самопожертвования. При этом, несмотря на всю мистическую подоплеку происходящих событий, история воспринимается до жути реалистично – в том числе в силу оглушающего финала «Зимнего Излома» с землетрясением, который справедливо сравнить с гибелью Неда Старка в «Игре престолов» Джорджа Мартина: в жизни, в отличие от книг, нет сюжетных линий, которые обязаны красиво завершиться - в жизни большинство линий обрывается внезапно и бесповоротно, независимо от далеко идущих планов и надежд людей.

8. «Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал» Вера Камша (Отблески Этерны-7)
9. «Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб» Вера Камша (Отблески Этерны-8)
10. «Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат» Вера Камша (Отблески Этерны-9)
11. «Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Полночь» Вера Камша (Отблески Этерны-10)
Увы, последующая за «Зимний Изломом» арка «Сердце Зверя» стала неумолимо тонуть в новых персонажах, сюжетах и проявлениях высших сил, описанных крайне туманно и многословно – впрочем, чуть менее многословно, чем выходящие на первый план военные действия между Талигом и Дриксен, которые стали затмевать собой мятежи в столице. И если «Правда стали…» и «Шар судеб» еще удерживали авторское и читательское внимание на завершении сюжетных линий в Олларии и поддерживали планку интриги и жути «Зимнего Излома», то после смерти Катарины Ариго и последнего впечатляющего макабрического аккорда этой симфонии ужаса (марш-броска беженцев и прикрывающих их людей Эпинэ) повествование полностью переключилось на новых героев, новые сюжеты и новые идеи, которые пышным цветом распустились в «Синем взгляде смерти».
Но полбеды, что переключилось (хотя к братьям Савиньякам как основным репортерам мне еще пришлось привыкать); проблема в том, что отдельные линии начали пробуксовывать, терять динамику и какие-либо горизонты ожидания. В «Закате» и «Полночи» это еще не так заметно: только-только умирает Катарина Ариго, еще продолжает свой вечный бой и бег Робер Эпинэ, Рокэ Алва воскресает из мертвых и в своей обманчивой легкомысленной манере возобновляет интриги в Кагете, а семейство Арамона продолжает ходить по тонкой грани, общаясь с выходцами и сталкиваясь с бесноватыми – и на фоне этогого новые ветки Савиньяков, Валентина Придда, Руперта фок Фельсенбурга и особенно гайифца Капраса еще не так бросаются в глаза. Зато в пятичастном «Рассвете» все негативные тенденции последних книг проявились в концентрированном виде.

12. «Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 1» Вера Камша (Отблески Этерны-11)
13. «Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 2» Вера Камша (Отблески Этерны-12)
14. «Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 3» Вера Камша (Отблески Этерны-13)
15. «Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 4» Вера Камша (Отблески Этерны-14)
16. «Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 5» Вера Камша (Отблески Этерны-15)
На арке «Рассвета» я поняла, что начинаю забывать предшествующие события и теряться в повествовании (и это при том, что весь цикл я читала подряд без длительных перерывов). Впечатления от этой арки у меня остались невнятные: вроде есть интересные персонажи и события (я честно полюбила линии Фельсенбурга, Придда, Селины и Мэллит и даже открыла для себя Алву с неожиданной, человеческой стороны), но при чтении меня не оставляло ощущение филлера – заполнения повествования какими-то промежуточными, излишне подробно описанными эпизодам без конкретной функции в образовании драматургической динамики. Вот, например, в промежуток от «Лика победы» до «Шара судеб» чувствовалась постоянное нагнетание и эмоций, и идей, и событий, приближающихся к некой кульминации и развязке, что ощущалось как внутренний компас происходящего движения, которое хотелось ускорить и читать взахлеб, быстрее переворачивая страницы. Здесь же – пустота, непонимание динамики и направления; хочется перелистывать многочисленные описания военных походов (и ладно бы в Дриксен и Талиге, но в Гайифе-то вообще нет точек эмоциональной привязки для читателя) в ожидании редких ярких событий (а они все же есть – например, объявление Алвы на дриксенском фронте).
Нет, где-то к четвертому тому этой арки я все же втянулась (а, может, повествование благодаря молодежи среди персонажей-репортеров таки пошло поживее), а в пятом умудрилась наконец-то разглядеть композицию этой сюжетной арки (спасибо автору, что все же вложила в уста Лионеля Савиньяка заветное слово «Зверь», без которого мозаика происходящего бедлама не складывалась ни во что определенное). Но это все-таки не дело, когда на протяжении 15 (!) книг цикла повествование то несется приключенчески-триллерным галопом, то медитативно дрейфует до эзотерических озарений. Я догадываюсь, что Камша просто пишет без черновиков и не успевает вычитать тома свежим взглядом, не говоря уже о правке темпоритма, но как читатель я все-таки не обязана делать на это скидку.)

17. «Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню» Вера Камша (Отблески Этерны-16)
Получив намек на сюжетную разгадку в последнем томе «Рассвета», я с тоской взялась за последний из опубликованных томов «Отблесков Этерны», понимая, что саму разгадку я здесь явно не получу, ведь автор обещает в заключение выдать как минимум еще одну трилогию (которая, по идее, также входит в монструозную арку «Сердце Зверя», которая, на минуточку, началась 10 книг назад с «Правды стали…».
В целом, первый том «Ветра и вечности» мне субъективно понравился, хотя объективно звезд с неба и не хватает (но не пробивает дно – и то хлеб). По темпу повествования и даже по содержанию стало чувствоваться, что цикл все-таки движется к завершению и в тексте появляются подводки к решению оставшихся загадок – и даже возвращаются дворцовые интриги образца ранних томов ОЭ в жанре плаща и шпаги. При этом, правда, автору не удается обойтись совсем без филлеров (сюжетная линия с отпуском Валентина и Арно в Васспарде) и дальнейшего ветвления сюжетных линий (отъезд Селины в Гаунау) при торможении других (неприкаянный Робер Эпинэ теперь как чемодан без ручки, при всей моей любви к персонажу). Но, во всяком случае, в этой книге забрезжила надежда на то, что в предстоящих двух томах история «Отблесков Этерны» все-таки может получить свое завершение.

18. «Пересекая границы» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-1)
Нагрузив себя монструозно-монументальными «Отблесками Этерны», я поняла, что для разгрузки мне нужно что-нибудь повеселее: приключенческое, увлекательное, с живым языком и юмором – и, желательно, законченную серию (потому что это очень удачно – читать книги по списку, а не мучаться выбором «за что же взяться дальше?». И мой выбор пал на отечественный цикл, который я читала когда-то в школьные годы – «Хроники Странного королевства» Оксаны Панкеевой (кстати, ХСК и ОЭ ровесники – их первые книги изданы в 2004 году).
С момента первого прочтения цикла более 10 лет назад я все еще помнила, какая там масштабная полифония героев, миров и событий, помноженная на несколько хулиганские характер повествования и язык – и немного опасалась, что спустя годы такого же яркого впечатления цикл не произведет: история покажется глупой, а шутки – пошлыми. Ну, пошлости там действительно есть, но какие-то… незлые, именно смешные. Вся история – при всем своем фантастическом характере – по-хорошему житейская: яркие, разнообразные, верибельные характеры героев, совершенно человеческие, понятные проблемы – и оригинальное осмысление фэнтези-тропов (особенно в первой дилогии, «Пересекая границы» и «О пользе проклятий», которые и строятся-то на развенчании архетипов и тропов). И эту историю все еще интересно читать, даже заново: уже не помню, оценила ли я это при первом прочтении, но сейчас, имея бэкграунд всей серии, пребываю в настоящем восторге от проработанности первой книги. Она и сама по себе отлично написана с точки зрения динамики и композиции, но и как задел на огромный цикл дает затравку на такой объем информации, который изначально даже и не подозревается - так легко и непосредственно это сделано.

19. «О пользе проклятий» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-2)
Как и предшественница, эта книга очень динамична и насыщенна и масштабными событиями, и интригующими (и выстреливающими в дальнейшем!) деталями, и какими-то очень... близкими, достоверными отношениями между героями, их проблемами, эмоциями. Глаза разбегаются, когда хочешь выделить что-то конкретное. Мне, пожалуй, больше всего нравится здесь полудетективная линия, намеками постепенно раскрывающая инкогнито стрелка Кантора, для которого столкновение с прошлым-а-вовсе-не-безумным-бредом оказывается очень ярким эмоциональным потрясением, не вовлечься в которое сложно (и не нужно). Ну и, конечно, очень занятны логические головоломки, которыми традиционно занят король Шеллар, и оригинальное переосмысление классических фэнтезийных тропов типа похода героев на дракона в исполнении Ольги и Ко.
Кстати, читая первую книгу, я вспомнила, что нежно люблю идею несостоявшегося пейринга Шеллар / Ольга. Люблю. Но при пере-прочтении "О пользе проклятий" я вдруг осознала, насколько грамотно, с любовью и уважением автор прописала своих героев и их любовные интересы, которые являются для них не просто "звездочкой на фюзеляже", а своеобразным зеркалом для раскрытия себя как непростых личностей со своими особенными характерами, принципами, стремлениями. И я таки прониклась пейрингом Шеллар / Кира, и вспомнила, что Кантор / Ольга мне все-таки тоже нравятся, причем, как ни странно, из этих двоих я по-прежнему больше переживаю за Кантора - и на ситуацию смотрю скорее его глазами. Ольга для меня как-то остается... вещью в себя. Хоть она и одна из главных героинь, с истории которой начинается цикл, и фокальный персонаж, и все такое – остается ощущение, будто я вижу ее стороны, а ее мысли от меня скрыты. Достаточно необычное впечатление, особенно на фоне остального вала «попаданческой» литературы, где обычно все происходит ровно наоборот.

20. «Поспорить с судьбой» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-3)
После двух прямо-таки блистательных, насыщенных, энергичных, сжатых как пружина первых двух книг цикла, третья воспринимается более смазано. И хотя ее название вполне отражает происходящие события и классический конфликт человека и фатума, сюжетная линия кажется незавершенной, потому что недосказанно, зе понимания их последствий, обрывается на исполнении двух центральных пророчеств. Может быть, третья и четвертая книги вообще задумывались как единое целое, а разделены были по издательским соображениям в силу объема?.. Впрочем, неважно. Смазанность проявляется и в том, что я уже день спустя с трудом могла воспроизвести в памяти последовательность сюжета - только крупными мазками и не факт, что в точном порядке. В повествовании становится заметно больше персонажей, получается больше акцентов на забавных тараканах этих персонажей... А ничего конкретного сказать не могу, тут даже нет какой-то заметной, запоминающейся фишечки, этакой визитной карточки тома. Ну разве что считать таковой сцену объяснения Шеллара с Кирой на дереве в лесу? Как-то мелковато... А свадьба так и повисает на середине повествования, отсылая нас к следующему тому…

21. «Люди и призраки» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-4)
По сути, это вторая часть дилогии, начатой томом "Поспорить с судьбой": книга начинается буквально с того же места, где автор оставила нас в последний раз, развивает те же самые сюжетные линии и конфликты, но при этом лично для меня воспринимается самую малость поживее. Видимо, сказывается появление симпатичных мне представителей других миров (в частности, шархийской семейки Рельмо), чья линия начинает обретать больший вес в общей картине повествования и глобальной интриги. Как, впрочем, и все более тесные переплетения флешбеков прошлого и сегодняшних инкогнито, которые ярче всего проявляются в общении с окружающими у Кантора и Орландо - всезнающему читателю ну очень забавно наблюдать, как они ходят по грани узнавания; автор мастерски подогревает ожидание вау-эффекта от раскрытия карт.
Но именно в этих томах происходит небольшой перелом в позиционировании (не совсем точное слово, ну да ладно) цикла: здесь он становится пусть остроумной и достаточно хулиганской, но все же глобальной эпопеей о политических интригах, грядущих военных действиях, столкновениях миров и даже в значительной степени семейной сагой, в то время как первые два тома - это очень выверенные, почти лаконичные в своей точной композиции концепта и сюжета фэнтезийно-сказочные книги, сконцентрированные на паре законченных сюжетных арок, которые рассматривают конкретные тропы и переворачивают конкретные архетипы. Это не хорошо и не плохо, от этого я не люблю меньше последующие книги цикла (а их большинство), но... Но.

22. «Шепот темного прошлого» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-5)
Пятый том ХСК оставил у меня то же ощущение растерянности, что и третий: вроде только-только дочитала, а уже с трудом могу вспомнить: о чем в книге шла речь и какая в ней была основная сюжетная интрига? И проблема то ли в том, что при чтении n-ной книги запоем они начинают сливаться у меня в голове, то ли в том, что мои замечания о том, что только у первой "дилогии" цикла («Пересекая границы» и «О пользе проклятий» были четко выстроенные и завершенные в сюжетные композиции, а с третьего тома пошел книжный сериал. Хороший, качественный, увлекательный, очень продуманный, но - сериал, у отдельных томов которого нет ярко выраженной кульминации: центральное событие есть - кульминации нет, потому что все сюжетные линии, мягко говоря, далеки и от завершения, и от локальных экстремумов. Впрочем, читать приятно и увлекательно, так как на этом этапе уже вовсю раскрывается политическая междумирная интрига.

23. «Рассмешить богов» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-6)
Неожиданно обнаружила, что этот том избавился от "сериального" недостатка своих предшественников, на который я жаловалась раньше - отсутствия просматриваемой в рамках тома сюжетной композиции, а не просто набора необходимых по сквозному сюжету сцен. Тут, пожалуй, сложилась композиция и тома, и даже сюжетной арки, чья кульминация пришлась на битву при Кастель Агвилас. Вокруг этой же битвы строится вполне детальная и интересная идейная концепция - многоголосая дискуссия героев о фатализме, о пути воина, о природе храбрости и многих сопутствующих темах. И ведь после этого сразу появляется не просто интерес или удовольствие от чтения, а живой нерв! Азарт, охота поскорее узнать, что там будет дальше - именно потому, что тебе уже дан намек на кульминационное событие, которое интригует тебя своей неизвестностью и дразнящими "анонсами", не давая заскучать в бескрайнем болоте повседневности.  
Помимо этого, Панкеева додает и фирменного юмора, особенно отыгрываясь в этот раз на комедии положений и совпадений. Кстати, только сейчас мне пришло в голову, какой интересный диптих получается из "Шепота темного прошлого" и "Рассмешить богов": если в пятом томе удача была на стороне героев, и всем антагонистом оставалось только поражаться тому, как карточным домиком рассыпаются все их интриги, то в шестом томе диспозиция меняется на противоположную - герои собирают все возможные и невозможные неудачные совпадения. Но что мучительно для героев - то увлекательно для читателей.

24. «Путь, выбирающий нас» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-7)
На седьмом томе ХСК я неожиданно снова поймала ту атмосферу, которая так нравится мне в первых двух томах цикла: вроде бы очень простые житейские события, далекие от размаха фэнтезийного эпоса, но описанные одновременно и с подкупающей самоиронией относительно косячных поступков героев и вызванных ими коллизий и комедий положений, и с искренним сочувствием к их переживаниям, которые, на самом-то деле, касаются очень важных общечеловеческих тем. В данном случае - это огромный пласт вопросов о выборе жизненного пути, поиске себе и даже, я бы сказала, возвращении к себе (кстати, именно такой подзаголовок идет к омнибусному изданию седьмого и восьмого томов цикла).
И хотя главным героем цикла автор вроде изначально считала Шеллара (цикл ХКС также называют «Судьбой короля», и хотя изначально я сама больше симпатизировала Шеллару и Ольге (вместе и по отдельности), то именно с этой книги я – как и изначально, так и при повторном чтении - начала активно сопереживать Кантору, любить его со всеми его закидонами и воспринимать как главного персонажа. Не только потому, что эта и следующая книга во многом сконцентрированы на его чувствах и поступках, но и потому, что где-то здесь (особенно с "послезнанием" относительно следующих частей цикла) выстраиваешь в голове всю сюжетную композицию цикла и понимаешь, что именно Кантор-то и является его центральным, сквозным персонажем - и с интригой своего "инкогнито", и со своей активной вовлеченностью во все эмоциональные/приключенческие/политические/магические сюжетные арки, и, конечно, со своим широчайшим кругом знакомств и особенно родственных связей, которые вот-вот выйдут на первый план межмировых интриг, придавая циклу черты семейной саги даже больше, чем это делает ортанская королевская династия. Но это, конечно, просто дополнительная "техническая" сторона сюжетной арки персонажа, а не причина моей любви к нему. Не будь в Канторе принципов, близких моему мировоззрению, не сталкивайся он с жизненным выбором, который затрагивает меня своей темой...
В общем, очень трогает меня сюжетная арка этого тома - и даже не столько линия Ольги, которая справедливо оскорбляется не столько побегу, сколько последующему стыдливому ныканию своего возлюбленного и пытается выстроить свою жизнь заново (хотя, казалось бы, ее жизненная ситуация должна быть мне, как и любой читательнице, ближе), сколько линия Кантора с его вечными фатализмом, гордостью, ПТСР, поствоенной потерянностью, которому в реальной жизни нужно пройти самый настоящий Лабиринт возвращения к жизни, лицом к лицу столкнуться с родными местами, которые перестали принадлежать его памяти и изменились, столкнуться с товарищами и знакомыми, которые то ли сохранили то, куда возвращаться, то ли нашли новое место - и только он один бродит неприкаянный, боясь заглянуть в свое сердце и принять тот единственный путь, который способен принести ему... Ну, "покой" - не совсем подходящее контексту слово, так что скажем более по-канцелярски, зато точно - принятие и ощущение нахождения на своем месте.
Помимо чисто эмоционального отклика, в этой книге есть еще и композиционная фишка, которая вызывает азарт при чтении и тем самым радует меня. Собственно, как и в случае с "Рассмешить богов", о котором я писала раньше, здесь практически с самого начала есть прозрачный намек на судьбоносное событие, которые интригует читателя тем, как именно оно реализуется: в данном случае, это возвращение Кантора и его встреча / воссоединение с Ольгой. И пусть сами героя всеми конечностями отбрыкиваются от этой перспективы из-за сложного комплекса обид, гордыни, недосказанностей и других обстоятельств, ни их друзья, ни читатели не сомневаются, что этой встрече быть - и дело тут не только в законе литературного произведения, но и в том, что не этим людям и не по такой причине расставаться, хотя бы не объяснившись. И именно поэтому, хотя сами герои в их глазах вроде бы бестолково плывут по течению, толком не зная, к чему себя пристроить, для читателя повествование наполнено смыслом и интригой. И это очень круто. Собственно, по этой причине я и заглотила книгу за пару дней и тут же, на ночь глядя, взялась за следующую часть.

25. «Песня на двоих» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-8)
К восьмому тому цикла у меня сложилось стойкое ощущение, что это не омнибусные издания ХСК склепали в дилогии из-за объема, а изначальное повествование было разделено на двойные тома; т.е. каждая дилогия - это настоящий книжный том с законченной сюжетной аркой. Уж больно складно они комбинируются в такую реально красивую и продуманную композицию. Вот и "Песня на двоих" продолжает глобальную тему возвращения и все сюжетные линии "Пути, выбирающего нас", все также концентрируясь на более житейской, личной линии отношений Кантора и Ольги. И хотя политика здесь все еще присутствует (привет благоустройству послевоенной Мистралии и разным группировкам оппозиции), на самом деле она выступает здесь больше "фоном эпохи", чем реальной движущей силой сюжета, как и линия межмировой интриги (даром, что в кои-то веки мэтр Максимильяно и господин Раэл являются здесь открыто действующими героями, а не закулисными интриганами как раньше).
В этом одновременно и плюс, и минус этой книги: освободившееся "экранное время" позволяет сконцентрироваться на главных героях, для которых восьмой том вполне тянет на красивое завершение сюжетной арки в духе "и все-таки они помирились и жили долго и счастливо", но в то же время заброшенность каппийской сюжетной линии не позволяет мне забыться и в полной мере насладиться вроде как концом истории (кстати, насколько мне помнится, при первом прочтении цикла именно на этом томе закончились уже изданные книги, и дальше я стала ждать последующих частей в режиме онгоинга со всеми остальными читателями). Все-таки, у Панкеевой настолько детально продуманы все многочисленные сюжетные линии, что в данном случае сложно забить на это не выстрелившее ружье. Впрочем, цикл дальше продолжился, так что временная заморозка сюжета на Каппе - это не столько реальный недостаток, сколько особенность композиции.
Более реальный недостаток я в реализации линии с разоблачением инкогнито Кантора и махинаций Артуро Сан-Барреда. Причем "недостаточность" я в ней разглядела, пожалуй, только при повторном прочтении - видимо, изначально я так спешила прочитать и узнать "что же дальше?", что не сильно рефлексировала на тему. А сейчас мне эта линия кажется и немного... простовато-топорной относительно проработки образа соперника Кантора. Артуро собирает реальное бинго гадских поступков, разве что котят в кадре не топит, и при этом оказывается не "злодейским злодеем" вроде еще не раскрывшегося Скаррона или "серого" антагониста Харгана, а просто трусливым и глупым ничтожеством. К тому же, с Ольги сняли почти все моральные муки выбора, постановив, что Артуро ее от начала и до конца тупо использовал, не испытывая к ней ни любви, ни искреннего интереса, да еще и манипулировал приворотной  магией. Так и хочется спросить: а слабо, чтобы он реально оказался гадом, но при этом именно с Ольгой крутил честный роман, и она на него сама запала?
Само по себе это еще не преступление и может быть удачно обыграно, но ведь выбранный вариант оказался прописан недостаточно детализировано! Вот на этом остановлюсь чуть подробнее: при повторном чтении я вдруг поняла, что мне оказалось недостаточно "мяса" в так громко анонсированном словесном поединке между двумя кавалерами Ольги. Во-первых, это уже упомянутые и раскрытые Кантором темные делишки Артуро, которые выглядят каким-то однозначным гадским бинго, которое было детально показано читателям, но хотелось-то более внятного обсуждения на самом поединке. Во-вторых, это информационная бомба об Эль Драко со стороны Артуро. Тут, с одной стороны, и Артуро выглядит совсем идиотом (Эль Драко же до сих пор кумир чуть ли не всей Дельты как талантливейший музыкант и обаятельнейший и щедрейший человек, а уж в Мистралии он и вовсе герой национального сопротивления; кого, простите, можно оскорбить таким сравнением?), а с другой стороны - и панический страх Кантора перед разоблачением не раскрыт в должной мере. Да, мы знаем, что дело в его тараканах - мол, это раньше он был красивым и талантливым, а сейчас старый больной вояка, которого в лучшем случае попытаются обвинить в самозванстве, а в худшем - признают и начнут жалеть (!11расрас). Да, нам говорят о толпе журналистов, осаждающих Погорелый театр после скандального поединка... Иии?.. Кантор предусмотрительно сваливает в Мистралию освобождать свои владения от разбойников, где он занят исключительно делом и толком не вспоминает случившуюся шумиху, и нам не дают даже его ПОВ по горячим следам разоблачения - что и про кого он подумал, какие были первые порывы, как Шеллар хладнокровно спровадил его в Мистралию до устаканивания ситуации... И обещанный скандал и информационная бомба показаны вовсе не в таком масштабе: и театр осаждают как-то вяленько, и Ольгу журналисты не преследуют, и маэстрина Аллама не примчалась узнавать насчет сына... Ей-богу, ощущение, что спровоцированную Раэлом оргию у "Веселой коровы" и то жарче обсуждали! В общем, есть у меня ощущение "Замаха на рубль, удара на копейку", благо, что оно немного сбалансировано очень уютным финалом тома.
P.S. К слову, забыла упомянуть, что было интересно и интригующе читать о том, как Ольга наконец-то начала замечать и обдумывать подозрительные недосказанности вокруг товарища Кантора. Вот об этих ее замечаниях и размышлениях я бы охотно почитала побольше - и желательно без Артуро.  А то линия с ним, если честно, выглядит вынужденным филлером - чтобы и Ольге было чем заняться в «Пути...», пока Кантор ищет себя и мучительно возвращается к ней, да и чтобы по возвращении жизнь медом ему не казалась, а то их друзья верно заметили - не будь у Ольги нового кавалера, они бы помирились в первый же вечер. Вроде и понятно, и оправданно, а все-таки глобальной связки с другими событиями цикла было мало - локальные разбирательства, затрагивающие только прошлое Кантора, но не будущее (в отличие, например, от его охоты на Арану-Патрицию, плена в Голдиане, королевских интриг вокруг Пуриша или участия в битве при Кастель Агвилас с поражением Харгана... Но, может, я просто разбалована и слишком многого хочу)

26. «Поступь Повелителя» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-9)
С девятого тома начинается завершающее пятикнижие цикла, которое уже не удается разбить по смыслу или композиции на отдельные дилогии. Здесь сюжет и повествование отходят от камерности и ламповости предыдущей книги, чтобы резко вернуться к насыщенному полифоническому миксу из приключений, политически-шпионских интриг и комедии положений и (не)удачных (не)совпадений, которые так здорово даются Панкеевой. Сейчас с послезнанием могу скорректировать свое понимание роли «Песни для двоих» в цикле: она таки забрасывала необходимые удочки обоснуя для последующего раскрытия сюжета вторжения и борьбы с Повелителем (в первую очередь, касательно авторского проклятья мэтра Алехандро; видимо, необходимостью вписать его в историю и объясняется вся эта бодяга с Артуро), а вовсе не игнорировала "не выстрелившее ружье". Просто из-за необходимости одновременно и описать нужную фактуру до начала вторжения, и раздуть это описание до размеров книги, получился этакий "вбоквел" именно о Канторе и Ольге, где было мало Шеллара и других героев. «Поступь Повелителя» же вернула ортанского короля на первый план повествования, начала раскрывать наместника Харгана как полноценного персонажа, а не функцию пугала, вытянула кучу уже знакомых и незнакомых персонажей в строй активно действующих героев, а главное - стала активно использовать в сюжете перемещения между мирами. Эх, вспомнить бы только, на чем она закончилась: блок "Вторжение" является неразрывным повествованием, где финал одной книги без какой-либо паузы перетекает в начало следующей, поэтому после прочтения оставшихся книг цикла мне уже трудно вспомнить, на чем конкретно заканчивалась каждая из них.

27. «Дороги и сны» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-10)
Десятый том ХСК активно развивается сюжетные задумки своего предшественника, благо, они представляют собой непаханое поле для тыкания палочками в героев, резко погруженных в радикально незнакомое окружение: тут и знакомство Кантора с Сашей Рельмо, Настей и реалиями Альфы, тут и приключения дельтовских магов на Каппе, в ходе которых скромный лавочник Витя Кангрем таки влип в авантюру по спасению мира, и шпионская интрига Шеллара в целом и в части попытки перевербовки и перевоспитания наместника Повелителя, и сама линия Харгана в целом и в части его знакомства с Ольгой, и сама линии Ольги с ее знакомством с грамотным троллем Пако, свалившимися от нерожденной дочки колдовскими способностями и эпичным встреванием в знакомство и какие-никакие отношения с Харганом.... В общем, спешите видеть динамичное и увлекательное продолжение нашумевшего сериала с резкими сюжетными поворотами и прочими интригами без начала и конца.

28. «Обратная сторона пути» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-11)
Продолжение сериала на уровне предыдущей книги цикла. Развлекательно, но чего-то сверх оригинального и запоминающегося уже нет. После прочтения книги осталось ровно три интересных наблюдения. Во-первых, я стала ловить ассоциации с «Отблесками Этерны» Камши - в части ситуаций, из двух вариантов исхода которых Панкеева принципиально разворачивала третий, непредвиденный со стороны персонажей и читателя, а при этом самый интригующие сцены, к которым должны были привести интриги героев, остаются за кадром и пересказываются свидетелями пост-фактум. Во-вторых, именно на этой книге я заметила, как в цикле отражается технический прогресс в реальности автора: если десять лет назад Панкеева явно слабо представляла, какими телекоммуникационными технологиями XXII (или там был XXIII?) века может пользоваться Макс Рельмо, то тут вдруг появилось уточнение, что рабочую почту он читает с телефона (привет распространившимся к моменту издания книги смартфонам). В-третьих, персонаж Ольги снова ушел куда-то задний план истории, выполнив свою роль в перевоспитании Харгана. Вроде все логично и обстоятельно обосновано, а все равно жалко, что одну из главных героинь цикла, с которой он когда-то и начался и которая всю дорогу была деятельным ПОВом, в связи с беременностью записали в охраняемый балласт. (Хотя прекрасно понимаю, что автору и с имеющимися в активе персонажами бы управиться; спасибо, что не начала их всех вырезать, как Харгана).

29. «Распутья. Наследие Повелителя» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-12)
30. «Распутья. Добрые соседи» Оксана Панкеева (Хроники Странного королевства-13)
Две последние книги цикла, на самом деле, являются томами одной книги, так что комментировать их по отдельности и смысла нет. Что сказать... Автор методично (и это действительно достойно похвалы) подобрала все сюжетные линии, включая те намеки, которые едва-едва упоминались где-то в начале цикла (привет, несчастный мэтр Анхель), и закрыла не только ветку вторжения с Каппы, но и ветку интриг корпорации "Север" по провоцированию контакта с Дельтой в интересах крупного бизнеса Альфы, алчущего получить богатую колонию, и ветку с последним пророческим сном Мафея, который оказался связан с этими интригами. И вот тут, честно говоря, у меня остались двоякие чувства: формально гештальт закрыт, но как-то... "замах на рубль, удар на копейку". Вторжение с Каппы купировали вполне объяснимо, а "подвигам" Элмара и Виктора на самой Каппе внимания толком и не уделили... Окей, наверное, это и не так нужно было, да и вообще немного сглажено крутым разворотом предсказания о "божественных героях", которыми в конце концов оказались Ушеб и Феандиль, спасшие Макса от самоубийственного подвига. А вот разрешение интриг Альфы меня как-то разочаровало. Мне понравилась арка с ролевой игрой у Бешеной Белки - и совершенно не понравились ее развязка и объяснение пророчества Мафея тем, что это в Дэна вселяются его шархийские боги (ну ведь ни единого намека на такой вариант до этого не подбрасывалось - рояль в кустах!). И опять-таки, ладно. Но дальнейшие якобы "хитрые" переговоры и включение Дельты в договор Раэла как равноправной участницы показаны настолько бегло и "лишь бы пересказать обоснуй", что это даже было неинтересно читать (особенно какую-то совсем ленивую сцену с видео-трансляцией с участием половины героев цикла в качестве статистов). Но и опять-таки - ладно, понимаю, иначе там потребовалось бы еще пару томов дипломатическим интригам посвятить. А вот финал и эпилог меня расстроили по-настоящему совершенной клишированностью всеобщего детского сада, а главное - резкими пересказом линии Мафея и Сани Рельмо: нам в предпоследнем томе так нагнетали тему их разлуки - и вот, спустя всего лишь одну книгу они не просто снова встретились, а уже и ребенка ждут. Ну что стоило сделать красивый финал на том, что именно в эпилоге Саша появляется на Дельте в качестве агента "греческой лавочки"? А так... Спасибо Панкеевой, что она не стала второй Камшей и честно подобрала все сюжетные ниточки и завершила цикл, но можно было и лучше. Так что, пожалуй, лично для меня «Хроники Странного королевства» так и закончатся на «Песне на двоих».

31. «Иуда Искариот» Леонид Андреев
Летом я наконец-то сходила на рок-оперу «Иисус Христос – суперзвезда» в Театр им. Моссовета, и после этого меня традиционно накрыло желание «порыться в теме», в результате чего я вспомнила о прочитанной в школьные годы повести Леонида Андреева. Вспомнила по той причине, что именно в моссоветовском спектакле мне привиделась тень андреевского Иуды: человека, предающего не из-за банальной жажды наживы, личной неприязни или страха перед действующей властью, а из-за раздирающих его противоречивых чувств, в которых смешиваются любовь, восхищение, зависть, жажда внимания и опьянение идеей того, что только он понимает значение происходящего и тоже способен оставить свой след в истории. Это очень небольшая повесть, но чрезвычайно насыщенная эмоциями: в поисках мотивации самого знаменитого предательства Андреев погружается в психологию своего антигероя, создавая почти гротескный образ из контрастных света и тени то ли трикстера, то ли юродивого. Это очень своеобразно контрастирует с достаточно отчужденным взглядом на самого Иисуса, фигура которого у Андреева находится скорее на периферии внимания, и с критически-трезвым, отчасти даже ироничным взглядом на остальных апостолов - и комплиментарным отношением автора к Марии Магдалине и другим женщинам, следующим за Иисусом.

32. «Гроза прошла» Дмитрий Мережковский
За пьесу Мережковского я также взялась в связи с Театром им. Моссовета, на чью постановку этой пьесы собралась сходить и решила предварительно познакомиться с оригиналом. Пьеса оказалась очень хороша. С одной стороны, очень по-чеховски высмеивает всю эту "творчески-коммерческую" интеллигенцию Серебряного века и подмечает вечные человеческие недостатки вроде нерешительности к собственному счастью или двойных стандартов, а с другой - невероятно драматически и чувственно передает неоднозначную любовную линию, сопряженную с очень неоднозначными темами благодарности (мне очень понравилось высказывание Палицына о том, что люди-то договорились считать благодарность светлым чувствам, но в жизни оно как правило приносит только лишние страдания), природы любви, честности и корысти (денег, в общем), здесь даже фем-тема затронута, а еще - как-то неожиданно в повествование вклинилась тема страха, одиночества и смерти, которая прозвучала пугающе откровенно - и именно этим помогла раскрыть тему любви.
Единственное - мне не понравился финал. Мне кажется, Мережковский спроецировал на финальный монолог (и вообще внезапное примирение героини с мужем) свое представление об идеальной женщине (которое, как водится, обязательно слеплено в странной пропорции образов "блудницы" и "мадонны", да еще и помноженной на «классическую» «русскую» экзальтированность в вопросах чувств и веры). Пожалуй, я могу списать описанную автором реакцию Елены на то, что она уже давно пребывает в хронической депрессии (все предпосылки там есть), из-за которой-то она не до конца осознанно и оттолкнула от себя Палицына (о его хронической депрессии сказано чуть ли не прямым текстом) и вообще соображает не очень здраво. Но... все равно: я понимаю, почему Палицын в депрессии и отчаянии отвергнутой любви (кстати, меня очень удивил тезис в одной из рецензий на спектакль Моссовета о том, что в пьесе Палицын - ограниченный человек, не способный ничего предложить Елене и не испытывающий к ней настоящих чувств) кончает с собой; но я не понимаю, почему Елена, давно разочарованная в изменившемся в худшую сторону муже (извращенном деньгами и счастливым излечением), любящая Палицына, страдающая от разлуки с ним и собственной нерешительности на счастье и только что получившая от его слуги предсмертное письмо и сообщение о самоубийстве близкого человека – не в петлю лезет и не в монастырь бросается, а вдруг слезно мирится с вообще не исправившимся, только что устроившим дурнейшую сцену мужем и ведет какие-то внезапные душеспасительные монологи о вере. Мне такой полет мысли совершено неблизок и чужд, и потому такие действия героини воспринимается как нечто...  двуличное.  

33. «Преступление и наказание» Федор Достоевский
«Преступление и наказание» я взялась перечитывать перед еще одним театральным походом - на одноименную рок-оперу в Театре мюзикла. Со школьных времен я уже почти ничего не помнила кроме общей сюжетной канвы, поэтому читала как впервые. Поначалу было немного сложно втянуться из-за речевой стилистики: по нынешним временам ее можно счесть излишней, многословной, "непрофессиональной" (в ремесленном контексте массовой коммерческой литературы). Но через пару десятков страниц я втянулась и стала читать буквально запоем. Сила пресловутого психологизма Достоевского: не только в терзаниях Раскольникова, но и в остальных персонажах, в остроте чувств, характеров, конфликтов... С удовольствием прочитала, а заодно сильно удивилась: я и не помнила, что по книге Раскольников настолько... жесткий, гордый тип. Мне также показалось, что он не очень-то и раскаялся в итоге. Принял наказание - да. Признал, что его терзает совесть за то, что высокая идея вошла в конфликт с его базовыми, усвоенными с детства, почти подсознательными мировоззренческими установками - да. Но даже в эпилоге, после болезни, когда он наконец-то ответил на чувства Сони, Раскольников - на мой взгляд - только согласился с ее взглядом на ситуацию, а не сам пришел к заключению, что он именно совершил преступление (а не попался на нарушении закона).

34. «Тирания тревоги. Как избавиться от тревожности и беспокойства» Анна Погребняк
Этот не очень объемный non-fiction, попавшийся мне по какой-то акции на Литресе, систематизирует самые базовые знания о тревоги, ее причинах, симптомах и методах борьбы с ней - причем не только эффективных, но и неэффективных, зато обманчиво привлекательных. С одной стороны, не могу сказать, что узнала что-то принципиально новое. С другой стороны, тема изложена очень последовательно, лаконично и внятно, с примерами из жизни, и благодаря краткости изложения книга может стать "настольной": в том смысле, что, испытывая (вне)очередной эпизод тревожности, можно просто заново взять и перечитать всю книгу, попутно примеряя ее тезисы на свою ситуацию, и разложить свою проблемную ситуацию на детальки, с которыми намного проще управляться. Этакий книжный вариант аутотренинга. Плюс, мне действительно понравился акцент на обманчиво привлекательных, но лже-эффективных стратегиях "борьбы" с тревогой, особенно на близкой мне теме "избегания". Очень легкий путь, в котором, кажется, нет негативных последствий. Но это только кажется, и важно это понять, чтобы начать отслеживать его и бить себя по рукам-ногам.

35. «Ричард III» Уильям Шекспир
И еще одно произведение, прочитанное в связи с походом в театр. Впечатления у меня остались очень странные. Первая шекспировская пьеса, которую мне было тупо неинтересно читать - и это при том, что я не просто люблю исторические драмы - мне достаточно интересен и даже предварительно знаком описываемый хронотоп (Война роз). Да что уж там: я в курсе историографической проблемы с трактовкой образа Ричарда Глостера - что есть "классическая" пост-тюдоровская версия с его тотальным очернением (в т.ч. представленная у Шекспира) и что есть относительно молодая "рикардианская" версия, обосновывающая несостоятельность большинства тюдоровских обвинений и необходимость если не полного обеления, то хотя бы осветления образа последнего Плантагенета до среднего для эпохи уровня. В курсе - и при том, что тяготею ко второй версии, готова нормально воспринимать альтернативный взгляд в художественном произведении, если он талантливо презентован.
Но в том-то и дело: презентован он так «в лоб», что от гения уровня Шекспира и не ожидаешь. "В черной-черной комнате стоял черный-черный гроб" и "я злодейский злодей Злодиус Злей", ей-богу. Мотивация всех персонажей фантастически лубочная: есть злой гений Ричард, который творит зло просто потому что может (и вообще решил, что у него функция такая в сюжете) - и есть все остальные бедные несчастные невинные души, так или иначе умученные, обиженные или убитые Ричардом, а потому активно топящие либо за Ланкастеров, либо за Тюдора/Ричмонда в связи с пресечением остального ланкастерского рода (и да, все остальные Йорки, кроме Ричарда, тоже убиты Ричардом и тоже топят за Тюдора, аж являются ему в виде небесных ангелов, благословляющих на Босуортскую битву). Такая агитка, что жесть просто.
Я уж не говорю о том, что людям в принципе свойственно заниматься самооправданием, и совершай Ричард все перечисленные Шекспиром злодеяния - и то, скорее всего, он либо не осознавал бы их злодеяниями, либо осознавал, но оправдывал себя каким-нибудь "меня вынудили" - и в этом же пытался убедить хоть кого-то из окружения. Тут же - нет: я злодей, я намеренно и осознанно делаю злодейские вещи потому что... ну, да, меня типа природа прокляла при рождении уродством, но при этом сам Ричард как-то мало на этот счет заморачивается, на мой взгляд, больше стращает зрителя. Но это еще ладно, может зависеть от актерской трактовки образа (все же — это именно пьеса с минимальным количеством ремарок). Но самая фантастика — это образ Анны Невилл, вдовы принца Эдуарда Ланкастера и жены Ричарда. По пьесе она прямо-таки собирает бинго: Ричард убил ее отца, ее первого мужа и ее свекра, а затем у гроба последнего (когда Анна сидит в заложниках у Йорков) предлагает ей стать своей женой (предварительно оговорив для тупых зрителей, что любовью здесь и не пахнет, но забыв уточнить, зачем тогда ему нужен этот брак - например, хотя бы ради ее наследства-приданного). Благочестивая Анна, обливаясь слезами, поливает его распоследними оскорблениям и проклятьями - и вдруг принимает предложение. В следующем своем появлении она с удивлением для самой себя предстает нам уже женой герцога Глостера, но при этом продолжает тусоваться среди его врагов (Маргариты Анжуйской и Елизаветы Вудвилл), а также проклинать его и стенать о том, что она его боится, ненавидит и ни в коем случае не хочет, чтобы он взошел на трон, а она вместе с ним стала королевой. После чего у нее есть еще совсем короткое появление в статусе несчастнейшей жены и королевы, которую настигло ее собственное проклятье, когда-то сказанное в адрес потенциальной жены Ричарда - и все, Ричард от нее избавляется, чтобы жениться на своей племяннице Елизавете. Так вот: вся линия Анны - это сова, натянутая на глобус. Оставляем в стороне исторические факты, что Анна и Ричард были ровесниками, знакомыми с детства, что граф Уорвик до ссоры с Эдуардом IV планировал выдать обеих своих дочерей за обоих королевских братьев, что в реальности нет вообще ни одного доказательства, что именно Ричард убил отца, первого мужа и свекра Анны - пусть контекст событий описан Шекспиром достоверно. Но что это за дичь - женщина просто с бухты-барахты, без угроз в свой адрес и всего лишь после очень своеобразного признания в якобы любви соглашается выйти за самого ненавидимого и опасного человека королевства, порешившего кучу ее родственников? И при этом она подается автором как несчастная благочестивая жертва, которая продолжает ненавидеть злодея и в браке? Но при этом брак - даже без реального принуждения и угроз, Ричард ее тупо уболтал... И нет: нет ни одной реплики, которая могла бы использовать вариант "он так убедительно лгал, что она ему поверила, усомнилась в его виновности, а потом прозрела и поняла, что все-таки изначально была права". Ничего подобного, просто персонаж-функция действует согласно потребностям ленивого сценариста, как в распоследней мыльной опере. Немножко не то, чего ожидаешь от Шекспира.
В довершение всего сама пьеса по своей сценарно-драматургической структуре показалась мне растянутой. С одной стороны, я понимаю, что Шекспир ставил себе задачу охватить все злодеяния своего антигероя, которые растянуты на протяжении полутора десятков лет. С другой стороны, выглядит это тупым перечислением по необходимости, а не осознанной драматургией. Вкупе с уже описанными топорными приемами агитации и шитой белыми нитками мотивацией (я все-таки не могу: ну не бывает так, чтобы в династической/гражданской войне был один однозначной злодей, а все остальные - белые и пушистые; до такого кризиса ситуацию доводит дурь именно всех сторон, которая обрастает конфликтами как снежный ком) - сама пьеса мне однозначно запомнилась, но отнюдь не понравилась.

@темы: Книги, Отзывы

---

Реконструкция "Отблесков Этерны"

"Земную жизнь пройдя до половины"... Кхм. Дочитав предпоследнюю из вышедших частей "Отблесков Этерны", я решила притормозить и не браться за первый том "Ветра и вечности", а более предметно - и без боязни нахвататься спойлеров - ознакомиться с фандомом, который так или иначе много лет мелькал в моей ленте (ибо невозможно сидеть на дайри и ходить на (З)ФБ - и ни разу не наткнуться хотя бы на одну ложноножку ОЭ). И узнала о существовании любопытной фандомной аналитики / теории заговора - "Реконструкции". Мол, Камша чуть ли не несколько раз перекраивала сюжет и концепцию цикла, все дальше от ходя от первоначального замысла трилогии, но оставшиеся сюжетные наработки, невыстрелившие "ружья" и прочие невычищенные "хвосты" в опубликованных текстах позволяют реконструировать то, каким планировался изначальный третий том (КНК3).

Честно говоря, при первом прочтении "восстановленной" основной сюжетной линии я ничегошеньки не поняла и отправилась изучать исходные треды на дайри, из обсуждений которых и выросло фанатское предположение о том, что какие-то фрагменты опубликованных книг не очень вяжутся между собой. Только после этого я поняла и суть Реконструкции, и масштаб этого проекта по тому фантастическому труду, который вложили в него поклонники, с лупой перелопачивая вышедшие книги на предмет каких-то противоречий, недосказанностей и даже повторяющихся в разных вариациях образах и сюжетных ходах. Читая приведенные примеры, я вспоминала, что некоторые из них я и сама замечала при чтении как непонятные или выбивающихся из контекста, но списывала на собственную невнимательность и недостаточное знание матчасти. Но, систематизированные и сведенные воедино, они действительно выстроились в целую цельную композицию альтернативной истории с законченным повествованием и достаточно внятно реализованным концептом.

Как я поняла из обсуждений, для многих поклонников, недовольных бесконечным разрастанием цикла (и правда, шутка ли: заявлялись 3 тома, а сейчас их уже 17 - и это еще не конец) и его все усложняющейся космогонией/мифологией, альтернативная "реконструированная" версия сюжета представляется несомненно более предпочтительной - этакая "Этерна, которую мы потеряли" из-за авторского произвола, а могли бы иметь как чуть ли не идеальное завершение цикла.

И вот тут я сильно задумалась.

С одной стороны, есть объективная сторона вопроса - композиционная и концептуальная стройность и завершенность истории.
Версия Реконструкции подбирает почти все сюжетные линии и "ружья", развешенные в первых томах - "Красном на красном" и "От войны до войны", чтобы использовать их и свести к единому финалу, который по нотам разыгрывает персонажные арки развития, становления и искупления, отыгрывает необходимые архетипы и вообще удерживает необходимую динамику повествования. По продуманной завершенности (делаем поправку на то, что оставленные фанатской теорией лакуны легко заполняются автором) действительно "бьет" официальный цикл, в случае которого не приходится говорить ни про завершенность, ни про понятность для рядового читателя происходящих в нем событий и интриг как политического, так и магического характера.
И если у "бесконечного сериала" и чересчур загадочных тайн мироздания могут быть разумные объяснения или хотя бы оправдания, то проседающая динамика повествования - это объективный факт. Я прочитала сразу 16 книг, буквально подряд заглатывая их, чтобы минимизировать риск забывания каких-то важных деталей "предыдущих серий" - и в какие-то моменты просто увязала в повествовании: вроде и происходит уйма событий, а к чему это все ведет - совершенно непонятно, и вспомнить события последних томов становится очень сложно. Частенько возникало ощущение, что автору хорошо бы взять очередной написанный том, перечитать его на свежую голову - и заняться композиционной редактурой, выбросив филлеры - неплохие вроде бы сцены, которые, тем не менее, в масштабах цикла не двигают сюжет, а информацию дают читателям в настолько разбавленном "водой" виде, что просто ай.
(И это у меня еще не было каких-либо предупреждений/ожиданий относительно того, в какую именно сторону автор выкручивает развитие сюжета или характера конкретного персонажа.)

С другой стороны, есть субъективная сторона вопроса, состоящая из множества разных нюансов - личных симпатий/антипатий (или, пожалуй, даже дискуссионного интереса) к тем или иным персонажам, сюжетным ходам, поднимаемым автором темам, проблемам и моральным дилеммам, из которых складывается глобальное "о чем" (идея), а не просто "про что" (сюжет) цикла.
И вот тут я понимаю, что мои субъективные весы склоняются в пользу авторской истории, а не Реконструкции.
Да, официальный цикл несовершенен, и есть достаточно объективные критерии этого несовершенства. Но именно такой - меняющийся по ходу написания, несущий заметный отпечаток личности автора (тут, впрочем, я не вижу никакой проблемы; это естественная ситуация, если мы говорим об авторском творчестве, а не коммерческом ремесле - а в этом Камшу, вроде бы, еще не обвиняют), монструозный по объемам текста, количеству персонажей и порой чрезмерной детализации, вызывающий ярые споры среди читателей разнообразными "вотэтоповоротами" в развитии персонажей, их мотивации и событийного бэкграунда (как там говорят - "канон с непредсказуемым прошлым"?) - он стал самобытным феноменом. Достаточно значимым, чтобы даже на 17м томе давно ушедшие в оппозицию автору, а то и забросившие чтение поклонники все равно нет-нет, да интересовались происходящим в Кэртиане, вместо того чтобы забросить разонравившийся цикл и никогда его не вспоминать.
А что, если бы "Отблески Этерны" закончились так, как предполагает Реконструкция? Осталась бы эта трилогия в памяти читателей, обросла бы такой большой фанбазой, выделилась бы чем-то особенным на фоне активно растущего рынка фэнтези-литературы при том, что это были бы "Отблески..." образца первых двух томов, от которых даже "Лик победы" уже заметно отличается и атмосферой, и жанром?
Мне вот кажется, что нет. Это могла бы быть качественная приключенческая литература на стыке фэнтези и романов "плаща и шпаги", честно отрабатывающая свои каноны и архетипы - и не более того. Не знаю, какие мотивы двигали Камшей при изменении первоначальных замыслов, но, имхо, именно намеренное нарушение архетипов и ожидаемого развития сюжета позволило "Отблескам Этерны" (хотя бы попытаться) выйти на другой уровень, заговорить о сложных и важных темах, которые не помещаются в рамки складных и звучных лозунгов. Здесь, конечно, все еще не приходится говорить о реализме, здесь все еще остаются вопросы к продуманности некоторых сюжетных ходов, самоповторах и других особенностях, но именно здесь в "Отблесках Этерны" зарождается жизнь - не просто одностороннее повествование сказочника с его "не любо - не слушай, а врать не мешай", а заочный разговор с читателем, который вовсе не обязан во всем соглашаться с автора и предложенными им ответами на провокационные вопросы истории.
Лично для меня это очень ценно.

Плюс есть события и персонажи, которые не были запланированы изначально по версии Реконструкции, но которые появились в официальном цикле и полюбились пусть не всем, но многим читателям. Лично я безумно люблю всю "новую" сюжетную линию Роберта, начиная от его побега из Сакаци в Эпинэ и заканчивая исходом из Олларии - читала ее запоем, с самым искренним интересом и сопереживанием. Мне нравится (пусть это и непопулярное мнение) линия королевы Катари - конечно, она не святая, образ которой пошел в народ после ее смерти, но в таком неоднозначном персонаже оказалось намного больше интересного и человечного, чем просто в святой или просто в злодейке-интриганке. Мне также нравятся персонажи Валентина Придда, хотя его история по большей части произошла "за кадром" и открывалась читателям пост-фактум, и даже Руперта фок Фельсенбурга, хотя он действительно во многом является вариацией на тему других образов цикла.
И я не могу сказать однозначно, готова ли была бы пожертвовать их сюжетными линиями в обмен на исключение из цикла откровенно филлерных на мой взгляд линий Капраса из Гайифы, армии Заля или слишком уж детальных описаний сражений на дриксенском фронте или кагетских политических интриг.

P.S. Дополнение по прочтении крайнего тома - "Ветер и Вечность. Том 1. Предвещает погоню".

Пользуясь случаем, запишу одну мысль, которая сейчас ожила в голове: как бы стройно и логично не выглядела бы Реконструкция, случившаяся официальная версия ОЭ нравится мне больше - там появилось много персонажей, чьи характеры и линии развития мне нравятся, там автор стала разбавлять чистые приключения и фэнтези с драматичными и философскими событиями с ноткой мистики, задающейся вопросами фатализма - и стала уходить от шаблонных образов и сюжетных ходов.
И речь здесь не только про деконструкция образа "верного оруженосца" в исполнении Ричарда Окделла, но и некоторые другие моменты, которые можно было бы назвать анти-фансервисом: как, например, Камша сначала выводит линию знакомства и сотрудничества Лионеля Савиньяка с Селиной Арамона, такую детальную, насыщенную и живую, что их начинают шипперить не только читатели, но и другие герои внутри ОЭ - и тут оказывается, что в романтическом плане Лионелю приходится по душе Мэллит, а вовсе не ее подруга Селина. Облом-с. Хотя в жизни примерно так и бывает: не по какому-то накатанному и одобренному общественностью сюжету, а по стечению обстоятельств и субъективных факторов. Или вот Селина с ее клятвой отцу о выходу замуж самое малое за герцога, а лучше за короля. Герцогов и претендентов на тот или иной престол вокруг Сэль крутится ой-ой сколько - и пообещавший "прикрыть" их с Мэлхен Придд, и нарисовавшийся вслед за Алвой уже знакомый Сэль Эпинэ, и искренне влюбленный Фельсенбург, которого на трон Дриксен соратнички готовы пропихнуть вотпрямщас, и даже приглянувшийся Арамоне граф Савиньяк, имеющий шансы стать герцогом и готовый реально по дружбе помочь Селине. Но нет, она прагматично выбирает честный брак по расчету с достаточном посторонним человеком - даже не с молодым и красивым Баатой Кагетским, а с немолодым и тучным Хайнрихом Гаунасским. Челюсть после известия о таком решении подбирают все - и читатели, и все знакомые Селины. Может показаться, что это какая-то дичь ради вотэтоповорота, но будем честны: если бы тот же Фельсенбург сумел бы уломать Сэль на свое предложение руки и сердце - это было бы откровенным авторским подыгрышем стереотипному сюжетному ходу, родом то ли из рыцарского романа, то ли и вовсе из любовной бульварщины. И хотя как шиппер я кусаю локти - как читателю мне интересно, к чему же автор сможет привести всех своих героев - может быть, не очень реалистичным по внешности, удачливости и приключениям, но более чем реалистичным по своим жизненным косякам. И это, на мой взгляд, очень круто.

@темы: Книги, Мысли вслух

---

Книгопост-2021

Кто бы мог подумать, что Книгопост-2021, начатый в январе, сожрет у меня аж 4 месяца для написания =___= С фильмами вышло как-то легче. Хотя, если совсем честно, в списке фильмов у меня была преимущественно жвачка для мозгов, о которой много осмысленного и не напишешь... А про книги хотелось написать что-то достойное. Увы, отзывы на книги (в отличие от мюзиклов) никогда не были моей сильной стороной.

По аналогии с кинопостом – традиционный «оптовый» обзор прочитанного за прошедший 2021 год. Вообще в позапрошлом – 2020 году – я была вымотана настолько, что никаких сил и концентрации для чтения книг не было. В следующем году, начавшемся с больничного на новогодних каникулах и ограничившего меня этим в передвижениях, я решила читать уже хоть что-нибудь, но читать, чтобы заново приучить себя к этому действию. Поэтому в списке много откровенно проходных позиций, на которые я сама сейчас смотрю с некоторым удивлением. С другой стороны – прямо по списку виден водораздел середины года, когда я перешла на новую позицию и у меня открылось «второе дыхание», позволившее читать более осознанно и даже с головой погружаться в конкретные тематики. Так что прогрессом я довольна, в том числе тем, что на этот год с прошлого у меня перешло несколько отложенных, но интересных позиций.

1 - 6

1. «Ключ от Королевства» Марина и Сергей Дяченко
2. «Слово Оберона» Марина и Сергей Дяченко
3. «У зла нет власти» Марина и Сергей Дяченко
Новый год начался со сказочной трилогии от классиков русскоязычной фантастики и фэнтези. Честно говоря, не помню, почему именно с нее: видимо, с одной стороны хотелось продолжить знакомство с творчеством Дяченко, с другой – в голове отложилось, что их «взрослые» произведения – при всем их качестве и оригинальности – пронизаны такой безнадегой и тоской, что иногда хоть вешайся. А может, просто заинтриговал концепт «мага дороги» странствующего между мирами королевства, заявленный в первой книге – и несколько подзабытый в дальнейших.
В первую очередь эта трилогия – история взросления.  Она начинается образцовой детской сказкой в «Ключе от Королевства», когда главная героиня Лена (еще даже маленькая, а не юная – ей нет и 13 лет) встречает короля-волшебника Оберона и присоединяется к его свите, чтобы в качестве мага Дороги помочь странствующему королевству пройти сложную дорогу между мирами и устроиться на новом месте. Еще даже не фэнтези, а именно сказка, напомнившая мне «Королевство кривых зеркал». История построена именно на сказочных образах и архетипах, и внутренние конфликты персонажей, пожалуй, строятся именно на противостоянии сказочной функции и человеческой личности, не соответствующей архетипичным ожиданиям. Продолжение – «Слово Оберона» - вроде бы строится на тех же сказочных мотивах, когда для спасения короля малость подросшей героине и ее друзьям необходимо помочь ему выполнить невыполнимое обещание – выдать замуж пачку принцесс при практическом отсутствии принцев в данном мире, но за сказочной завязкой кроется путешествие за принцами в мир, которые поражает своим сходством с образчиками «темного фэнтези». При этом мрачной, конфликтной и опасной оказывается не только внешняя сторона истории, ее приключенческая фабула, но и самоощущение все еще очень юной героини и ее отношения с окружающими. Какие-то подсознательные комплексы «переходного возраста», конфликт между восприятием себя как уже взрослого и восприятием окружающими как еще ребенка, нотки зависти к заносчивым принцессам, которые при всех своих внутренних недостатках уже находятся в уважаемом статусе «девушка», а в то время как Лена, аж целый маг дороги, все еще незначительная «девочка»… Наверное, отражением всего этого и является то, что в ходе путешествия основным… партнером по коммуникации, скажем так… для Лены оказывается озлобленный, диковатый мальчишка-некромант Максимилиан, с которым они проходят буквально всю палитру конфликтов – враждебность, подозрительность, конкуренцию, хвастовство, борьбу за авторитет и, в конце концов, вооруженный нейтралитет вынужденного сотрудничества. Пожалуй, все то же самое можно сказать и об отношениях Лены в этот момент со всем окружающим миром – это конфликт, который более-менее решается в самом конце второй книги, когда героиня, видимо, проходит предусмотренную авторами инициацию, перерастает какие-то детские черты характера – и как будто в награду в конце истории предстает уже не как «девочка», а как «девушка» (честно говоря, мне не нравится этот акцент, но из книги слов не выкинешь). Вот только при чтении эти мысли не возникают – отмечаешь активную череду событий и фиксируешь какую-то формальность, шаблонность в описании мира, да и только. Но если вторая книга – это такое подростковое приключение и бунт одновременно, то третья книга – это суровая жизненная необходимость экстренно взрослеть и самому принимать решения, необходимые для спасения не только своей жизни, но и жизни своих близких. В силу этого идейного решения, в силу обусловленного им сюжета, когда недавно-еще-ребенок Лена и недавно-еще-трус-и-вредитель Макс вынуждены буквально в одиночку спасать мир, причем от угрозу практически экзистенциального порядка, а не просто «босса» очередного компьютерного уровня, и при этом учиться понимать и доверять друг другу, в то же время учась разумному недоверию к окружающему миру и развенчанию кумиров – эта часть, пожалуй, понравилась мне больше всего. Она наименее лубочная (увы, есть такое в первых частях), здесь есть нерв, настоящая драма и действительно хорошие философские вопросы. Но меня как-то подрасстроил финал, а точнее – подведенная под него авторами мораль, больше смахивающая на морализаторство: такая серьезная, глобальная идея, вынесенная в название книги – «У зла нет власти», только мы сами можем позволить ему победить – своими страхами, обидами, завистью, перекрывающими то, что по-настоящему имеет ценность. И вдруг вернувшийся в финале король Оберон, замутивший всю эту кашу и сгинувший, максимально пафосно заворачивается в белый плащ, осуждая Макса за использование некромантии при спасении мира и самого Оберона – за сам факт, не за принесение кого-то в жертву черной магии, хотя если кем Макс и пожертвовал, перерастя собственные слабости – так этого только самого себя. Где-то здесь для меня окончательной рухнул карточный домик какой-либо идейной осмысленности трилогии, а вся ее целостность свелась только к психологически достоверно прописанному взрослению главной героини.
Так что впечатления у меня сложные: как просто приключенческая детско-подростковая сказка, написанная отличным языком – вроде и весьма неплохо, но все же и не очень хорошо – разнородность и неравномерность трех частей, много лубка, в который превращается формальное обыгрывание законов жанра сказки и фэнтези, а где авторы хотят выйти за рамки жанров в свою оригинальную стихию – полет мысли и души оказывается резко приземлен каким-то неожиданным штампом.
Ну, во всяком случае, заканчивается все весьма неплохо и без совсем уж безнадеги – уже достижение.

4. «Магам можно все» Марина и Сергей Дяченко
Воодушевившись тем, что прочитанная трилогия не ввергла меня в пучину депрессии, я решила продолжить общение с творчеством Дяченко и взялась уже за «взрослую» историю, самостоятельный завершенный однотомник. Две параллельно разворачивающиеся истории, одна из которых оказывается предысторией другой – семейная драма и магический триллер-детектив. Казалось бы, в какой из этих частей будет больше всего жути? Правильно, в семейной драме. Со стороны может показаться, что в ней практически ничего не происходит, тем более – нет катастрофических событий, но на самом деле эта часть истории таит в себе совершенно хтонический ужас и катастрофу крушения психики человека, которого расчеловечивает своим отношением тот, кого он считал самым близким и надежным – и расчеловеченный начинает расчеловечивать других. История антагониста второй части, который препарирует души случайно встреченных людей и возвращает их к мир с «скорректированной» психикой, которая превращает их в совершенно других людей, а иногда – в неспособных существовать «овощей» - это одновременно и триллер, и детектив, и драма, и исследование очень неоднозначных вопросов природы зла и границы этики. Она очень интересно и детально прописана, но была бы незавершенной без истории протагониста – молодого, красивого, по-своему обаятельного и неглупого, но откровенно избалованного в силу происхождения потомственного мага, который – будто уже имеющихся искушений недостаточно – выигрывает заклинание Кары, дарующего ему практически всемогущество – в рамках исполнения одного-единственного акта наказания. Искушение властью, возведенной едва ли не в абсолют, комплекс бога, прагматизм, победивший эмпатию – есть ли в этом человеке что-то хорошее, кроме внешней красоты и успешности? Противопоставление протагониста антагонисту в данном случае практически отражает сомнение в том, кто из них на самом деле является злодеем, а кто – героем. Но по ходу повествования главный герой открывает в себе новые стороны, оказывается человечнее, учится эмпатии – и в финале основным становится другой вопрос: сам по себе изменился герой – или все же стал жертвой антагониста? И если стал – действительно ли можно назвать его «жертвой»? За такую сложную, неоднозначную систему внутренних конфликтов можно простить какие-то незначительная неравномерности в повествовании или не до конца продуманные детали мироустройства, хотя я их особо и не запомнила. Зато очень хорошо запомнила образ формальной спутницы главного героя, а как по мне – почти равноценной героини. Она, безусловно, необходима для раскрытия конфликтов протагониста и антагониста, но, мне кажется, помимо в ней прослеживается очень дельная женская (читай – феминистская) повестка.

5. «Ведьмин век» Марина и Сергей Дяченко
6. «Ведьмин зов» Марина и Сергей Дяченко
Благополучный опыт с «Магам можно все» ободрил меня на повторное знакомство с одной из самых известных книг авторов – «Ведьминым веком». Когда-то очень давно я начинала ее читать, но почему-то не закончила, и с тех пор в голове у меня остались только самые общие и смутные воспоминания о концепте какого-то городского фэнтези в антураже постсоветского города 90-х годов, населенных ведьмами и условно-славянской нежитью. Конечно, городское фэнтези – это скорее про какие-то внешние, декоративные элементы лора «Ведьмина века», в то время как содержательно – это намного более глубокая история, которую я скорее бы охарактеризовала как магический реализм и психологическую драму. Психологический реализм, причем акцентированный на мрачных, деструктивных сторонах человеческой психики – это, мне кажется, фирменный почерк Дяченко, без него ни одно их произведение не было настолько значимым, несмотря на объективные «технические» характеристики авторского владения языком. И без него не было бы «Ведьмина века», который – на мой взгляд – является именно историей любви, а мистический апокалипсис или обывательские разборки городской нежити и инквизиторов вокруг – чистая декорация, для которой спустя год после прочтения я даже не могу подтянуть какой-то идеологический обоснуй. Само по себе неплохо, и как законченный, самостоятельный роман «Ведьмин век» я ценю, хотя мне и не особо близок, а в некоторых моментах вызывает брезгливо-тревожное неприятие и недоверие к финалу (и я не могу отделаться от подозрения, что именно им вдохновляют фикрайтеры по снейджер-пейрингу).
А потом, после прочтения, я с удивлением обнаружила, что у этого романа буквально в предыдущем году вышло два продолжения – «Ведьмин зов» и «Ведьмин род». Циклы я охотно заглатываю подряд, поэтому сразу же принялась за вторую часть. И поразилась тому, насколько она вторична – по сути, ретеллинг событий первой части в антураже более современного города и в исполнении новых героев с теми же ролями (да, в общем-то, и не таких уж новых – они не просто калька с героев первой книги, но и их непосредственные родственники и товарищи по дальнейшему развитию событий). В отличие от оригинального романа, его продолжение пытается дать больше экшена и динамики, но для этого сюжет оказывается недостаточно оригинальным и продуманным, а психологическая достоверность, которая неизменно выручает произведения Дяченко, оказывается потеснена в плане «экранного времени». Впрочем, не только: особой оригинальности там тоже нет, авторы повторяют ровно те же самые сюжетные повороты и конфликты между героями, что и в первой части, и во второй раз те же конфликты уже не вызывают душевного отклика. Да, под конец даже обнаруживается обоснование такого чуть ли не полного повторения – мол, не баг, а фича, следствие хитро закупоренного во временной петле, но не ликвидированного окончательного апокалипсиса, связанного с пришествием Ведьмы-Матки. Но, честно говоря, мне показалось это натягиванием совы на глобус, причем без какой-то искренней искры увлеченности и азарта, которая иногда встречается в каком-нибудь чисто развлекательном ЮФ или РФ и при одноразовом прочтении прикрывает собой сюжетные штампы или рояли в кустах. Так что я еле дочитала «Ведьмин зов» и даже не стала браться за «Ведьмин род».

7 - 10

7. «Vita Nostra» Марина и Сергей Дяченко
Чтобы загладить впечатления от невнятного продолжения «Ведьмина века», я решила взяться за еще одну знаковую книгу Дяченко – «Виту Ностра». Много слышала о ней, постоянно встречала в рекомендациях, но браться не решалась из-за того, что даже аннотация… мягко говоря, тревожила. Что ж, может, в плане сюжета и антуража мои ожидания не оправдались, а вот в плане эмоций – это было именно то, что я подозревала. Блестящая книга – и совершенно бесчеловечная в своем садомазохистском отношении к героям. Впечатляющий концепт буквально магии слов как основы мира – и воплощенный не просто в обыденном мире, а каком-то пошлом, жестоком, унизительном, а главное – бессмысленном болоте, которое не несет в себе ни единой созидательной идеи. Форма, не просто превалирующая над содержанием, а безжалостно забившая его ногами в тяжелых ботинках.  И даже психологизм автором здесь играет не в пользу содержания: героине в ее чувствах, мыслях и реакциях веришь от начала и до конца, но проблема в том, что описанный путь – это не становление героя, а сломление личности. Ни одному издевательству, про которое читаешь, выкатив глаза и пытаясь проглотить отвращение, в контексте книги ни глазами героини, ни ее многомудрых наставников и не дается сколько-нибудь внятного обоснования, которое позволило бы закрыть глаза на жестокость и неэтичность и увидеть в нем необходимое облагораживающее испытание. Напротив, самые тревожные, мерзкие подозрения получают обоснование – именно так их и воспринимает героиня. И даже финал не приносит никакого осмысления или озарения, к которому вело бы это тернистое повествование. Поэтому для меня эта книга так и осталась диковинным экспонатом кунсткамеры, совершенно чуждым моему мировоззрению. Так что за следующие части цикла «Метаморфозы», как и за другие произведения Дяченко я уже не стала браться и вообще на несколько месяцев забросила чтение.

8. «Святая Иоанна» Бернард Шоу
Пьеса о Жанне д’Арк – к этой теме я в последние годы периодически возвращаюсь, как, например, к «Жаворонку» Жана Ануйя. В отличие от него, «Святая Иоанна» охватывает весь путь Жанны от Вокулёра до Руана: каждая картина лаконично, но очень точно и интересно характеризует всех действующих лиц и, конечно, Жанну и отношение к ней – не столько на разных этапах ее пути, сколько в глазах разных людей. Мне импонирует эта полифоничность, рассказ не столько о Жанне, сколько о том, как она повлияла на людей вокруг себя. При этом, безусловно, она остается у Шоу главной героиней, при этом ее значимость, ее добродетели воспеваются не пафосными словами и штампованными образами, а таким… достаточно ироничным языком здравого смысла. Особенно ярко это проявляется в эпилоге, где в фантастическом сне короля Карла спустя 25 лет с момента казни Жанны встречаются участники тех далеких событий – и Шоу озвучивает до сих пор оригинальную в своей рациональности мысль, что казнь Жанны была не столько заговором конкретно против нее, сколько закономерностью социально-исторического развития того общества, которое она как личность сильно опередила. И до сих пор опережает, пожалуй.

9. «Светлым мага вход запрещен» Марина Ефиминюк
Непритязательный, но вполне бодренький ромфант. Ничего сильно оригинального в лоре или конфликте, лежащем в основе сюжета, но последний внятно построен и презентован, героиня достаточно адекватная, остальные герои, конечно, больше функции, чем детально прописанные личности, но тоже достаточно адекватные. В остальном – романтически-фэнтезийная комедия положений, случившаяся из-за предубеждений вокруг мезальянса между семьями светлых и темных магов. Как разовое развлечение на вечер, разгрузить мозг и нервную систему – зашло хорошо, а на большее, пожалуй, и не претендует.

10. «Стальной подснежник» Дана Арнаутова
О Дане Арнаутовой я узнала когда-то давно в треде рекомендаций произведений о фейри. Ее «Год некроманта» оказался действительно стоящей вещью, без лишних сантиментов, но очень атмосферно воплощающей легенды о фейри в антураже средневековой Франции (не помню, но предполагаю, что речь идет о Бретани), охваченной охотой на ведьм и колдунов. К сожалению, второй том автором был начат и заморожен в пользу других, как мне кажется, откровенно коммерческих проектов. Но имя автора я запомнила и, увидев рекомендацию «Стального подснежника» как реалистичной детективной истории о женщине-боевом маге, за какие-то грехи сосланной в приграничную крепость, я решила дать книге шанс. Правда, я как-то упустила, что ссылка обосновалась вынужденным замужеством за местным комендантом, но, в принципе, если это нормально прописано – почему бы нет? Об это «нормально» я и споткнулась. Нет, язык у автора по-прежнему хороший, первый слой детективной интриги прописан нормально, есть второй, который, раскрывшись в финале, по-новому освещает события первого слоя, герои… По-своему, прописаны неплохо, но: главные герои не очень-то соответствуют заявленному возрасту и опыту. Сюжет может увлекательно развиваться, между персонажами наклевывается интересное развитие отношение, а потом – бац! – и герои ведут себя не как взрослые люди и ветераны недавней войны, а как неразумные подростки. Читай мы изначально о молодых людях, заброшенных волей автора и короля в стрессовые обстоятельства – и все бы встало на свои места, а так – мозолило глаза. А уж когда после всех с трудом разруленных проблем и заговоров король разрешил героям расторгнуть фиктивный маскировочный брак, а те вдруг отказались в силу заявленных, но так и не продемонстрированных (за исключением бесконечных споров и глухих упреков друг к другу) чувств друг к другу… С романтической составляющей у книги что-то пошло не так, и это омрачает весь финал и впечатления от книги. (А еще я так и увидела внятного обоснования названия – и героиня все же не является единственным центральным персонажем, и прозвище не отражает какой-то ясной черты ее характера, который бы проявлялся по ходу повествования, и вообще непонятно, как суровый боевой маг умудрилась получить такое «фиалочное» прозвище).

11 - 14

11. «Маги без времени» Сергей Лукьяненко
Все-таки Лукьяненко – не мой писатель, но концепты и сеттинги для своих историй он придумывает очень лихо. Собственно, из-за завязки сюжета и описания мира в аннотации я и взялась за книгу. Начало и где-то первая половина книги действительно были увлекательны: описание страны под властью Темного властелина, но не очень из-за этого страдающей, магов, которыми могут стать многие, но при условии, что готовы за каждое самое малое заклятье расплачиваться минутами и годами жизни, руническое колдовство, создаваемые натурфилософами химеры, лицензии на ограбления и убийства, впервые предстающие перед нами герои, при описании которых уже с любопытством прикидываешь, кем они могут оказаться и куда их путь приведет… А потом вся эта «соль» растворилась в нагромождении экшена, смены локаций, внезапных тайн прошлого и страшных пророчеств, падающих главному герою в руки прямо в расшифровке с неба. Какие-либо намеки на развитие характеров героев исчезли, объявленная романтически-семейная линия выглядит абсолютно стерильно, просто как необходимая функция и голословное утверждение ценностей, а уж финальное сражение с главным злодеем – торжество Марти-Стью со всеми положенными роялами из кустов. И хотя в целом книга написана приятным языком, детальной проработки что мира, что настоящего, психологически достоверно конфликта здесь нет, а уж о какой-либо этичности героев Лукьяненко говорить не приходится давно (и ладно, если бы речь шла об условном «обывателе», но когда так описываются патентованные спасители мира – как-то не удается за мир радоваться).

12. «Вдова Его Величества» Карина Демина
Аннотация обещала вариацию на тему истории последней – выжившей – жены Генриха VIII Тюдора, которая прячется от опасностей дворцовых интриг в заброшенной усадьбе в английской глуши, оказавшейся на границе владений фейри/альвов. Обещание было завлекательным, но, кажется, я обманулась собственными ожиданиями: ждала классическую старую-недобрую Англию и соседствующий с ней Народ холмов, только в нестандартном антураже XVI века (хотя что-то похожее вроде есть в серии «Халцедоновый двор», до которой я еще не добралась), а получила более глобальную историю, с вовлечением колоний и других нечеловеческих рас, что ближе к «Голодной бездне Нью-Арка», где Демина мастерски сплетала в нуарном антураже образы и кельтских, и ацтекских мифов. С одной стороны, все эти расы не очень-то и сильно противоречат фейрийскому многообразию, но с другой – уже не так органично воспринимаются в чисто-английской локации, да и под конец уже немного перебор случается с их количеством. И хотя я знакома со стилем повествования Деминой (и языком, и манере выстраивать повествование, и образности, и детализации), вот этот «перебор» под конец истории меня нагнал, и я поплыла в восприятии сюжета. В итоге я неплохо помню начало и середину книги, но чем она кончилась – осталось в тумане.
Но да – именно после этого я снова ухнула в фейри-тематику, что дальше ярко проявится в списке прочитанного.

13. «Миф о красоте: стереотипы против женщин» Наоми Вульф
Публицистический нон-фикшн (он вроде подается как научпоп, но мне кажется, это не совсем подходящее определение), о котором я много слышала, а потом совершенно случайно наткнулась на него на прилавке АЗС. Изданная в 1990 году в Великобритании и США, в России эта книга впервые была опубликована в 2013 году – и остается по-прежнему актуальной в году 2022 году, причем не только для России. В «Мифе о красоте» приводится достаточно много статистики, но для меня первоочередное значение имеет то, какие темы в принципе он проговаривает и тем самым выводит из «слепой зоны»: не просто социальная природа понятия «красота» (по крайней мере, в его современном виде) – его искусственность, целенаправленная сконструированность для контроля над социальным весом женщин в политических и даже в большей степени коммерческих целях. В такой сжатой формулировке идея «Мифа…» может показаться гипертрофированной, а кому-то даже радикальной, но это будет поверхностное впечатление. Если прочитать все разделы книги, освещающие влияние упомянутого мифа на разные сферы жизни (работа, культура, религия, секс, насилия и голод), то среди множества приведенных примеров реализации мифа в повседневной жизни с удивлением увидишь, что хоть что-то, но перекликается с твоим жизненным опытом – даже с самым благополучным и современным. Получается такая таблетка от иллюзий. Мне кажется, эту книгу было бы полезно читать не только для понимания женской повестки, но и в более глобальном смысле – для того, чтобы учиться отделять свои идеи, мировоззрения, принципы и т.д. от навязанных извне.

14. «Троллий пик» Уна Харт
Заявка на оригинальную реализацию популярного (оказывается) тренда на фейри в зарубежной young adult литературе: вместо Англии или Америки – мрачная, холодная Скандинавия, а вместо ужасающе прекрасных фейри – прекрасно ужасные тролли. Это действительно очень классная идея, потому что с точки зрения фольклора скандинавские тролли – действительно альтернатива условно кельтским фейри (народ гор, народ холмов – аналогии напрашиваются). Тролли фигурируют во множестве жутковатых легенд и сказок, из которых можно создать действительно очень увлекательный мир с самобытным характером, который будет выделять на фоне общего тренда. И поначалу автор весьма успешно разрабатывает этот концепт – пропавшая мать, таинственная одноглазая родственница-ювелир в глуши, драгоценные камни и целые сундуки стоптанных алых туфель, которые постепенно составляют мозаику сказочно-пугающего соседства с троллями и их магией. А потом автор решила, что фейри и пресловутая Дикая охота ей все-таки тоже нужны. И вот это было зря, потому что именно здесь посыпался и продуманный концепт мира, и логика повествования, и характеры героев – просто все. Ей-богу, пока история развивалась больше как психологическая драма с нотками мистики о подростке, переживающем смерть матери и адаптацию в чужом городе, она была и достовернее, и интереснее, чем после превращения истории в разудалый фэнтези-экшен-детектив. Может быть, так сработал обрыв повествования на клиффхэнгере первой книги? Чтобы проверить эту мысль, я даже взялась за вторую часть дилогии – «Дикую охоту», но прямо сразу поняла, что не смогу осилить ее – автор внезапно ввела несколько новых фокальных персонажей, мало представленных ранее (это полбеды; хуже, что они какие-то лубочно-повесточные, как плакат с лозунгом), а еще сходу углубилась в знакомство с Дикой охотой – и это совершенно не та Дикая охота, которую можно представить себе по мифам; что, опять-таки, было бы половиной беды, если бы в предложенном концепте охотников героиня не была бы «не пришей кобыле хвост» и не барахталась бы в фантасмагоричном междумирье, напоминающим уже «Хроники Амбера» Желязны, как Алиса, бесконечно падающую сквозь кроличью нору.

15 - 21

15. «Жестокий принц» Холли Блэк
16. «Злой король» Холли Блэк
17. «Королева ничего» Холли Блэк
«Жестокий принц», попавшийся мне в списке рекомендаций книг на фейри-тематику, несколько настораживал меня названием, навевающим ассоциации с бульварными романами. Тем не менее, я взялась за чтение и… ни единой минуты не пожалела, в кратчайшие сроки заглотив весь цикл. Серьезно, «Воздушный народ» - мое открытие года. Холли Блэк мастерски владеет фейрийской матчастью: она создает свой мир из сотни маленьких деталей, отсылающих к знаковым образам фольклора и современных произведений (у меня лично очень стойкие ассоциации возникают с «Лабиринтом» и «Золотой армией» дель Торро), но в то же время не превращает книгу в мифологический справочник – это очень живое, эмоциональное повествование. И если первый кит этого повествования – продуманный, атмосферный, сказочно пугающий, осязаемый и обитаемый мир (ох уж это нескончаемое разнообразие дивного народа, прекрасного и безобразного), то второй и третий киты – это не менее круто проработанные персонажи и концептуальная целостность и драматургия всей трилогии, о которых я готова говорить очень долго, с удовольствием отмечая все нюансы.
Говоря «персонажи», я имею в виду не только главную героиню, от лица которой ведется повествование, и даже не только ее и ее (не)друга-антагониста, а вообще всех поименно названных персонажей – они не статисты, они личности с ярко – пусть иногда и лаконично – выраженной индивидуальностью, своей мотивацией, своими ценностями, своим жизненным путем и развитием. (Здесь хочется все бросить и ухнуть в описание каждого героя: Джуд, Кардана, Джуд и Кардана вместе, Тарин, Вивьен, Мадока, двора Теней и всех-всех-всех, но тогда это будет не отзыв, а бесконечная неструктурированная простыня текста.) Все эти герои взаимодействуют, влияют друг на друга, меняются сами – эти трансформации завораживают. И больше всего, конечно – двойная трансформация Джуд, которая сначала, будучи уязвимой смертной девочкой в нечеловеческом мире, где жестокость неотличима от игривости и обе они представляют серьезную опасность, по капле выдавила из себя слабость, уязвимость, нерешительность, смирение, страх – и выпестовала стойкость, смелость, безжалостность, амбициозность – и в этом превращении в чудовище, пугающее своих чудовищ, едва не утратила умение доверять, любить, но все же сумела сохранить в себе человечность. Впрочем, этот пьедестал она разделяет с трансформацией Кардана, которая очень достоверно до последнего не считывается самой Джуд, чьими глазами мы наблюдаем за происходящим, но в то же время очевидна для читателей, которые более объективно и не страдают таким параноидальным отсутствия доверия, как Джуд (что, впрочем, в ее случае предельно достоверно и что она, к ее части, все-таки перерастает) – трансформация недолюбленного, заброшенного ребенка в жадного до внимания, жестокого, избалованного эгоцентрика, который все же способен прочертить «красную линию» в своих забавах и принципиально не переступать ее, а потом, неожиданно для самого себя попав в ситуацию выбора, самостоятельно, без подсказок и принуждения (скорее – наоборот, вопреки всеобщим сомнениям), начинает становиться лучше – вот так, обыденно, без пафоса, без отрицания собственных недостатков, не особо надеясь на всеобщее признание, просто поняв, что именно к этому лежит его душа.
Собственно, драматургия трилогии строится именно вокруг этих двух трансформаций, в финале теснейшим образом переплетающихся друг с другом, хотя на первом плане фабулы, безусловно, находятся насыщенные политические интриги, шпионские игры, убийства, дуэли, войны и прочие опасные развлечения дивного народа. В кои-то веки трилогия – это не импровизированная попытка продолжить неожиданный успех первой книги, а сознательно проработанный триптих, в каждой части которого в новом свете раскрываются одни ключевые темы (природа власти, вопросы доверия, личных приоритетов, цели и средств, тонкие границы между очень разными, но одинаково сильными чувствами&hellip, иногда зеркально отражаясь в разных событиях, а иногда преломляясь более причудливым образом. Очень красиво с точки зрения композиции сюжета, переломных моментов в развитии характеров и даже реализации мотива фейрийской игры – то, как в финалах первой и второй части герои по очереди обводят друг друга вокруг пальца, а в финале третьей перерастают сами себе и учатся доверять и не лгать – в первую очередь самим себе. Третья книга вообще многое выводит на более высокий, сложный уровень – не только по развитию героев, но и по использованию фейрийского фольклора: из страшной сказки финальная часть трилогии в своем заключительном акте неожиданно, но очень изящно переплавляется в миф. Здесь и фантастическая образность, и психологическая суть мифологической инициации героя, которую проходят и Кардан, отвергнув свой страх столкнуться с отказом в любви и признании со стороны своего народа, и Джуд, которая преодолевает свой страх в признании их с Карданом взаимной любви из-за мнимой слабости и находит в ней неожиданный источник силы, необходимый для того, чтобы в самый темный час остаться человечной и верной себе.  И, конечно, блестящая пара главных героев – и по отдельности, и в дженовом тандеме, и в аккуратно выстраиваемой любой линии, которая вбирает и воплощает в себе намного больше, чем стереотипное романтическое представление об этом чувстве – и в то же время не исчерпывает героев только этим аспектом жизни.
А еще огромнейший плюс трилогии лично для меня: у Холли Блэк фейри – это именно фейри, во всем их прекрасном и ужасном многообразии, а не толкиноподобные эльфы или какая-то совершенно иная фэнтези-раса, у которой за формальным соответствием названию скрывается совершенно другая психология, культура и банальная физиология (это был камень в огород некоторых последующих пунктов списка прочитанного). Я пока так и не нашла другую книгу, которая так бы здорово воплощала концепт подобного лора.

18. «Самая темная чаща» Холли Блэк
На волне впечатлений от «Воздушного народа» я целенаправленно взялась за другие фейри-книги Холли Блэк, тем более, на них в цикле были отсылки. «Самая темная чаща» - это, конечно, намного более локальная история. Не могу сказать, что она меня прямо захватила, но однозначно подтвердила умение Блэк создавать пугающие сказки, тесно переплетающиеся с реальностью, с легким флером ирреальности – в общем, фейрийскими и в стиле, и в повествовании. Видела конкретно к этой истории претензию к нереалистичности описываемой ситуации – мол, невозможно, чтобы в современном, пусть и небольшом городе десятилетиями (если не дольше) пропадали люди, а в лесу висела местная достопримечательность – хрустальный гроб с рогатым мальчиком, и никто из властей не прислал туда ни спецслужбы, ни психиатров. На это я могу ответить, еще раз сославшись на очень хорошее понимание Холли Блэк сути фейри-лор: в этом вся суть – отвод глаз, восприятие диковинок и чудес как естественной части мира, город и лес как граница между реальным и сверхъестественным. Чаща вынесена в название совершенно справедливо: именно хронотоп здесь – главный герой, а персонажи и события – это дополнительные элементы, раскрывающие героя.

19. «Зачарованная» («Десятина» Холли Блэк
20. «Отважная» Холли Блэк
21. «Решительная» («Железные земли» Холли Блэк
В отличие от отдельно стоящей «Самой темной чащи», следующие три книги объединены в цикл («Современные волшебные сказки». Но, честно говоря, настоящим циклом назвать это сложно: первая и вторая книги полностью самостоятельны (объединяет их только принадлежность к одному миру), а третья – внезапное продолжение первой, в которое несколько вымученно вписали второстепенных героев второй книги. Сквозного сюжета или концепта я здесь не заметила, и в целом книги достаточно… разномастные.
«Зачарованная» видится этакой пробой пера: автор примиряет узнаваемые образы фейри-преданий к современному лору ретеллинга – подменыш, разделение фейри на одиночек/дикарей и на Благой и Неблагой дворы, рыцарь, похожий на героя «Молодого Тэмлейна», взятая оттуда же идея человеческого жертвоприношения как ритуальной десятины и многие другие, более мелкие детали (гламор, фейрийские фрукты, танцы, буквальное прочтение фейрийского броха – дворца-под-холмом)… Пока это больше компиляция, чем творческая переработка (как в «Воздушном народе», но по-своему интересно. При этом страшной магии Неблагого двора в этой книге уделено не меньше внимания, чем довольно жуткому в своей обыденности описании жизни неблагополучной девушки-подростка, почти заброшенной матерью, толком не имеющей друзей и даже дома как такового. Атмосфера в этом достаточно гнетущая, и влечение героини к Неблагому двору, при всей его жестокости, действительно воспринимается неосознанным поиском лучшей доли.
«Отважная» еще больше погружается во мрак бунтующего неблагополучия одиноких, брошенных подростков, но – уже с совершенно другой героиней и ее спутниками. Тут сказкой уже почти не пахнет – это городское фэнтези с детективным элементом, причем фэнтези здесь – во всяком случае, по ощущениям – меньше, чем быта бездомных подростков в Нью-Йорке. История, скажу я, не для брезгливых читателей, хотя не могу сказать, что это эпатаж ради эпатажа – с поправкой на юношескую импульсивность и категоричность, выступающую спусковым механизмом, мотивация и реакции персонажей обоснованы… Но погружаться в это все равно не очень хочется.
«Решительная» - самая неоднозначная для меня часть цикла. Если первые две, при всех своих слабых сторонах, самодостаточны, то третья – несколько… продолжение ради продолжения. Здесь вроде много экшена, интриг Дворов, логическая головоломка в качестве «невыполнимого задания», и все же в ней мало собственной ценности. Масштаб событий будто бы претендует на эпическое завершение целой трилогии, но самой-то трилогии как таковой нет – нет основы.
По всему вышесказанному может показаться, что все три книги мне не понравились, но это не совсем так. Они однозначно слабее «Воздушного народа» и даже послабее «Самой темной чащи», но в целом неплохи именно как жанр Young Adult – со свойственными этому жанру особенностей, которые для чисто развлекательной литературы, наверное, не так уж критичны.
 

22 - 25

22. «Эльфы в традиции и литературе» Кэтрин Бриггс
Нон-фикшн, собственно, собственно, образа эльфов (в самом широком смысле слова всевозможных представителей дивного народа) в культурной традиции на протяжении веков. Здесь, на мой взгляд, нет глубокого погружения в саму мифологию, но достаточно интересен исторический обзор и обширный список литературных произведений, в которых появляются фейри – от древности до наших дней, можно на собственном опыте проследить трансформацию и многообразие образов фейри в культуре.

23.«Железный король» Джули Кагава
Когда книги Холли Блэк закончились, я взялась за следующий нашумевший фейри-цикл – «Железных фейри». Аннотации к нему создавали впечатление… ну совсем Young Adult’а, но и «Жестокий принц» меня поначалу смущал, а тут заявка на интересное прочтение поверья о том, что фейри боятся холодного железа, и более традиционный, но все равно интересный сюжетный ход с похищенным ребенком. Начало книги дало еще одну интересную заявку – использование шекспировских образов Пака, Оберона и Титании. Но… Недостаточно знать что-то (в данном случае – яркие образы фейри-мифов), надо уметь применять это знание. Железные фейри как концепт оказались ближе к технофэнтези (что само по себе не хорошо и не плохо, просто странно именовать эти существа именно фейри), а классические фейри – достаточно шаблонными фигурами в максимально буквально воплощенных декорациях Летнего (т.е. Благого) и Зимнего (т.е. Неблагого) дворов. Я, честно говоря, надеялась на большую выдумку. Тем более с точки зрения самого сюжета все тоже было максимально традиционно, если не сказать шаблонно: внезапно вскрывающаяся тайна рождения, путешествие в новый мир с волшебным помощником, угроза над волшебным миром, квест по его спасению, а также ростки самого банального любовного треугольника с загадочным и неприступным «любовным интересом» и неоцененным «больше чем другом». Этакая обязательная программа-минимум: исполнена без ошибок, но и без каких-то особых достижений, которые позволили бы выделить эту книгу из ряда ей подобных (я, кажется, упоминала, что для меня стала сюрпризом популярность фейри-темы в зарубежном Young Adult’е?). Так что за следующие книги цикла я браться уже не стала…

24. «Королевство шипов и роз» Сара Дж. Маас
… и взялась за новый цикл, еще более нашумевший – «Королевство шипов и роз». Здесь аннотация обещала ретеллинг «Молодого Тэмлейна» (вплоть до того же самого имени у главного героя) и «Красавицы и Чудовище» (судя по фигурирующему в аннотации проклятью, хотя – после прочтения – я бы сказала, что здесь больше от норвежской сказки «К востоку от солнца и к западу от луны», помноженному на придворные интриги, раз в лоре заявлены разные фейрийские дворы (собственно, название книги было бы точнее перевести как «Двор шипов и роз». Собственно, по сюжету это действительно оказался честнейший ретеллинг «К востоку…» в якобы фейри-антураже. Якобы – потому что, несмотря на самоназвание здешнего дивного народа, по сути своей они ближе не к полумистическим фейри пост-кельтской мифологии, а к пост-толкиновским эльфам (например, варкрафтовским) – это совершенно отдельная раса со своими биологическими особенностями и очень практичной магией, мало завязанной на традицию, ритуалы и прочие гейсы. Тут мало мифов и сказок, больше экшен-фэнтези, но при этом достаточно условно проработанный мир. Проработанность характеров персонажей тоже оставляет желать лучшего – это скорее функции, чем живые личности, и попытки автора вывести какие-то сложные, неоднозначные характеры выглядят достаточно топорно. Романтическая линия вообще вызывала фейспалм – и с точки зрения психологической достоверности, и с точки зрения дурного пафоса в действиях героев, и особенно с точки зрения описания постельных сцен, которые создавали впечатление худших образчиков любовно-эротических романов. Да и сама по себе героиня частенько вела себя излишне инфантильно несмотря на прописанный для нее жизненный бэкграунд. В принципе, на это можно было бы закрыть глаза, неплохие моменты у нее тоже были, а персонаж не обязан быть идеалом…Но в конце случился ну совсем мэри-сьюшный сюжетный ход, целый рояль, одаривший героиню местной фейрийской магией и бессмертием, и стало ясно, что это не баг, а фича: не персонаж неидеальный, а автор именно это считает идеалом. Представив, как эта тенденция набирает обороты в последующих книгах цикла, я решила поберечь нервы и закончить свое знакомство с ним.

25. «Дамы из Грейс-Адье» Сюзанна Кларк
После этих предшествующих разочарований я решила обратиться к живому классику. Я безмерно люблю «Джонатана Стрэнджа и мистера Норрелла» - для меня это практически совершенное произведение и в «техническом» (фантастический уровень владения историческим, литературным и фольклорным материалом, стиль повествования, композиция и пр.), и в «художественном» (сам концепт, сюжет, проработка характеров, художественных образов) плане. Поэтому и за «Дам…» я бралась с абсолютно спокойной уверенностью в том, что получу удовольствие и для ума, и для сердца. Так и оказалось. Не помешало даже то, что сборник рассказов – на мой взгляд, более сложная форма для завоевания читателя, чем роман (меньше времени на то, чтобы успеть привязаться к героям до завершения повествования). Рассказы в сборнике очень разные, есть очень образные, сконцентрированные на атмосфере («Гротески и аллегории», есть родной брат «Стрэнджа & Норрелла» (вернее, сестры – «Прощай-Милость, или Дамы из Грейс-Адьё», есть образцово фольклорные, будто просто записывающие народные предания («На Гиблом холме», «История о Джоне Аскглассе и углежоге из Камбрии», и другие. Лично мне наиболее запомнились и понравились две истории: «Мистер Симонелли, или Эльф-вдовец» и «Том Ветер-в-поле, или Как был построен волшебный мост в Торнсби». В них неординарные герои, увлекательные сюжетные конфликты и не просто хитрые, но и очень остроумные пути их решения – при чтении чувствуешь азарт, желание продлить это приключение и вызвавшую его историю.

26 - 32

26. «Солнце и луна, лед и снег» Джессика Дэй Джордж
Ретеллинг классической норвежской сказки «На восток от солнца, на запад от луны», в чем-то перекликающейся с «Красавицей и чудовищем» (пожалуй, даже с ее прообразом – мифом об Амуре и Психее). С этой историей я когда-то познакомилась благодаря «Востоку» Эдит Пату, а потому, увидев где-то в подборках ЛайвЛиба рекомендацию на тот же сюжет, решила поинтересоваться – сильно ли он будет отличаться, будет ли что-то оригинальное? Собственно, новаторского в книге я не увидела (пожалуй, в «Востоке» побольше оригинальных моментов), просто нейтральный ретеллинг. Сказать что-то большее сложно.

27. «Аид, любимец Судьбы. Книга 1: Судьба за плечами» Елена Кисель
28. «Аид, любимец Судьбы. Книга 2: Судьба на плечах» Елена Кисель
29. «Аид, любимец Судьбы. Книга 3: Лицом к Судьбе» Елена Кисель
Эта трилогия очень давно лежала у меня в «отложенном» по рекомендациям, но долго не была в приоритете несмотря на то, что с греческой мифологией я хорошо знакома с детства и беллетризацией мифов интересуюсь. Но после фейри-«запоя», закончившегося некоторым… пресыщением темой за малым количеством годного контента, у меня как раз дошли руки до «Аида…» - и я ушла в него с головой. Фантастически прекрасная история о споре с предопределенностью судьбы и человечности («мой любимый цвет и размер», как сказал бы Иа-Иа). Очень детально проработка: охвачена (и упорядочена) буквально вся хронология древнегреческих мифов, в которых лично участвуют боги, всем событиям продумана сквозная причинно-следственная связь, а персонажам – мотивация и очень живые характеры. Кстати, что касается характеров – Кисель не идет на компромиссы, а старается представлять героев в соответствии с моралью предполагаемой эпохи, а не современности (с современной точки зрения древнегреческие боги канонически остаются ***аками). Но при этом характеры выстроены психологически достоверно, им веришь, их понимаешь, им даже в той или иной мере сочувствуешь. Особенно ярко это проявляется в случае с Аидом – главным героем, «белой вороной» среди всего окружения. В начале к его характеру и «голосу» требовалось притереться, зато потом все его проблемы воспринимались по-живому как свои собственные, и в конце трилогии я откровенно рыдала, хотя и понимала красоту и закономерность созданной автором истории. Психологически, конечно, непростая трилогия: она преимущественно говорит о тяжелых событиях и непростых решениях, и триггеров там предостаточно. Но все же это осмысленные триггеры для настоящего катарзиса, а не чернуха ради чернухи. И просто очень хорошо написано, поэтому смело рекомендую всем, кого заинтересует тематика.

30. «Герой должен быть один» Г. Л. Олди
После трилогии Кисель я поняла, что пришла пора восполнять пробелы и браться за ахейский цикл Олди. Последовательность чтения сыграла свою роль, и всю дорогу я ловила классное, но странноватое ощущение, что «Аид, любимец Судьбы» и «Герой должен быть один» - это реально одна вселенная, настолько близки друг другу и стиль повествования, и смысловые и эмоциональные акценты, и трактовки образов… С одной стороны – вроде и неудивительно, ведь Кисель действительно вдохновлялась творчество Олди, а с другой стороны – все равно удивительно то, насколько точно она уловила дух и букву «Героя…». Но это снова о Кисель, а надо бы об Олди. Что ж, на что я не любитель мифов о Геракле – и то невероятно прониклась этой в лучшем смысле приземленной, очеловеченной версией мифа, которая сделала его для меня даже более глобальной и значимой, пусть с некоторыми концептуальными решениями я не до конца согласна или не очень их поняла. Про то, как Олди владею словом, даже и говорить нечего – уж во всяком случае не мне. Просто блестящая история о подвиге и трагедии настоящих людей.

31. «Одиссей, сын Лаэрта. Книга 1: Человек Номоса» Г. Л. Олди
32. «Одиссей, сын Лаэрта. Книга 2: Человек Космоса» Г. Л. Олди
Дилогия «Одиссей…», следуя прямо за «Героем»… в Ахейском цикле, очень заметно отличается от своего предшественника и тоном, и выразительными средствами, и композицией, а главное – деталями концепта. Если история Гераклов в «Герой должен быть один» была трагичным гимном человеческому героизму, то история Одиссея внезапно (во всяком случае, для меня) оказалась в значительной части о божественных материях: есть в ней апокалиптическое настроение, которого не было даже в описании Гигантомахии в «Герое…», и рефлексия о сути и различии божественного и человеческого, которую я тоже как-то больше ожидала от истории о полубоге Геракле. И вот эта рефлексия, поиск себя между божественным и человеческим, какая-то фаталистичная в своей трагичной силе любовь как ориентир в этом пути, лабиринт воспоминания – все это неожиданно еще больше напомнило мне «Аида…» Кисель, чем «Герой…», с которым он напрямую пересекается и персонажами, и сюжетом. И хотя язык здесь намного более витиеватый, чем все в том же «Герое…» («Одиссея…» совершенно точно надо читать строго на бумаге и строго неспешно, чтобы и наслаждаться процессом, и не упускать деталей), требующий больше внимания и времени, в конечном счете эта история оказалась для меня более легкой в силу более жизнеутверждающего финала.

@темы: Книги, Отзывы

---

"Золотая ветвь" в контексте "Рыцаря на золотом коне"

[UPD] Конспект закончила и дополнила комментариями относительно сюжетных моментов "Fire and Hemlock".
Институт жречества и роль Короля фейри в целом ясна, но Лаурель у меня все равно никак не ассоциируется с богиней плодородия. Зато неожиданно заиграли новыми гранями такие вещи, как "Обайская кипта", чему я посвящу отдельный пост.

Теперь я понимаю, почему мне не очень рекомендовали "Золотую ветвь" как исследование мифов. Книга не столько скучна, сколько очень мутна и обилием примеров даже к самым второстепенным темам отвлекает внимание от основной мысли. На данный момент я дочитала до главы 18 "Опасности, угрожающие душе", и без конспекта мне становится все сложнее отслеживать моменты, которые могут иметь значение для понимания "Fire and Hemlock". Собственно, эта запись и будет конспектом, который я буду поднимать время от времени.

На серьезность каких-либо выводов не претендую, записано предельно простым языком, чтобы не запутаться самой и не забыть ключевые моменты.

Есть где-то в Италии местности Неми, где в древности почитали Диану Немийскую, а ее жреца называли Царем Леса. Этот жрец жил отшельником в заповедном лесу, охраняя одно-единственное дерево (в ходе рассуждений Фрезер приходит к мысли, что это дуб). Если кто-то сможет пробраться мимо Царя к дереву и сорвать его ветвь (та самая "золотая ветвь"), то жрец утрачивает право быть Царем Леса и даже право на жизнь: тот, кто сорвал ветвь, вызывает его на поединок и убивает, чтобы самому стать Царем Леса.

Диана выступает здесь не столько богиней охоты, сколько богиней природы и плодородия в целом, причем конкретно этот образ якобы продолжение образа Дианы Таврической, которой вообще приносили человеческие жертвы, что вроде как объясняет кровавую смену жрецов. Собственно, как богине плодородия, Диане нужен спутник-мужчина - Вирбий, он же Царь Леса, который всегда умирает насильственной смертью. (Об этом напишу чуть позже, потому что только разбираю этот фрагмент и пока еще не все уложила в голове).

Дуб здесь при том, что у Дианы Немийской есть двойник - нимфа дубравы того же Неми, которой приписывают истории любви с царем Нумом по аналогии с Дианой и Вирбием. Через эту связь с дубом-символом Вирбий выводится как воплощение Юпитера, бога грома и дубрав. Юпитер и Юнона, Дианус и Диана, Янус (sic!тот самый) и Яна - подобная пара божеств, своим священным браком отвечающая за плодородие и благополучие народа, прослеживается в любой мифологии, имеющей индо-арийские корни.

Собственно, через образ дуба Фрезер переходит от культа Дианы Немийской к культу Юпитера Лацийского и его жены Юноны, чьей храм-дубрава находился на Альбанской горы и которому подражали цари альбанской династии Сильвиев (Лесовиков), нося венцы из дубовых ветвей.

Интерес представляет наследование у лацийских царей, которые, как и Царь Леса, через одного умирали насильственной смертью или просто исчезали. Многие царицы рожали "от богов", т.е. неизвестно от кого. По этому и другим следам Фрезер делает вывод, что в Лации наследование шло по женской линии (помним, что при этом царская семья - это обязательно божественное происхождение). Сыновья царской семьи уходили в другие страны, чтобы стать там хоть правителем, хоть крестьянином, и наоборот: царями после брака на лацийской царевне становились зачастую именно чужестранцы.
При царице-богине они, соответственно, выполняли функцию царя-жреца, причем изначально такой брак вообще заключался чуть ли не на год, а дальше снова смертельное соревнование за звание лучшего, достойного стать царем.

Вот этот царь-жрец - пленник табу и ритуалов, потому что он служит народу как колдун - призвать дождь, отогнать засуху, обеспечить вместе с царицей плодородие и прочее.
Не справляется со своими функциями - смещается и заменяется новым царем-жрецом. Причем, как я поняла, смещается всегда насильственной смертью - 1) наказание за неисполнение своих обязанностей, 2) там какая-то дикая заморочка насчет того, что царь-жрец-бог не может умереть естественной смертью, а то это приравнивается к тому, что что-то негативно навсегда поменяется в природе, над которой царь ворожил.

В общем, должность царя-жреца вроде и почетная, но такая муторная и опасная, что "счастливые" наследники почившего царя (если наследование шло по кровной линии, а не по праву поединка, но я забыла, где именно читала об этом и не могу записать подробнее) чуть ли не толпами бегали от вступления в наследство, что приводило к вырождению монархии.

В чем причина таких табу? Сохранение способности исполнять обязанностей царя-жреца и сохранение его жизни.
Царь-жрец - это точка опора мира, если он нарушит какое-то табу - устои мира пошатнутся, и черт знает, что случится с вверенным ему народом.
Цель табу таким образом - сохранение жизни царя-жреца на благо его народа. Причем сохранение жизни - в очень первобытном понимании. Смысл в том, чтобы привязать душу к телу и не дать ей покинуть тело навсегда.

(Продолжение следует)

Так вот, относительно "Fire and Hemlock" у меня пока больше вопросов, чем ответов.
Мортон, прежний "Царь Леса", утрачивает право на свое жречество после того, как утратил право на жизнь Тома и проиграл тому в судебном поединке. По логике такого повествования явно напрашивается, что новым жрецом при царице-богине в лице Лаурели должен стать Том, однако отцу наследует Себ, а именно этот момент я как-то почти пропустила при чтении "Золотой ветви".
Что любопытно, Лаурель таким образом все-таки выходит кельтской "королевой-земле", при которой смертный король-жрец, лучший и достойнейший, служит земле и ее народу.
Но именно Лаурель с образом богини плодородия у меня вообще никак не вяжется. "Королева-земля" она для меня постольку-поскольку явно является хранительницей "Холмов" в данной реальности, воплощенным законом природы.

Итак, продолжение банкета и опасности, поджидающие душу.
Ключевая заключается в том, что демоны или колдуны могут извлечь душу из тела и препятствовать ее возвращению на законное место.
[«Китайцы, например обыкновенно приписывают припадки и судороги действию неких злобных духов, которым доставляет удовольствие извлекать душу из человеческого тела. Духи, таким образом обходящиеся с детьми и младенцами, носят в Амое титулы «воинства небесного, галопом несущегося на конях» и «ученых, обитающих на полпути к небу».»- у меня стойкая ассоциация не с Китаем, с вполне европейскими фейри и Дикой охотой.]
Сделать это можно разными способами, которые зачастую имеют дело с тенью, отражением или даже портретом, который содержит в себе душе изображенного лица.
[« С портретами дело обстоит так же, как с тенями и отражениями. Часто считают, что они содержат в себе душу изображенного лица. Верящие в это люди, естественно, неохотно позволяют снимать с себя изображение. Ведь если портрет является душой или, по крайней мере, жизненно важной частью изображенного, владелец портрета сможет оказать на оригинал роковое воздействие.»(с) - напрямую отсылает нас к коллекции портретов в комнате Лаурель и фотографии Тома в частности.]

Запреты - табу - таким образом действуют как механизм защиты души (Глава XIX - XXII). Причем эти ритуальные табу действуют почти одинаково что для колдунов-жрецов-царей-богов, так и для людей "нечистых", оскверненных - убийц, плакальщиков, рожениц, охотников и др. (в этом проявляется отсутствия соответствующего морального различия в древности; оба "класса" несут духовную опасность, и потому эти люди должны быть изолированы с помощью табу от остального мира во избежание...всякого.
Табу могут быть как на действия и слова, так и на конкретные предметы.
В частности, Фрезер рассматривает запрет на использование железо (знакомый по историям с фейри мотив), объясняя его следующим образом: корни табу уходят в древность, когда железо вызывало неодобрение и неприязнь как нововведение со стороны людей и, соответственно, богов. Возможной причиной усиления такое антипатии могли быть случайные совпадения, например, «неурожаи, последовавшие за применением железных лемехов в Польше» [учитывая, что королевская чета фейри в "Рыцаре..." отсылает нас к божествам плодородия - немаловажная деталь].
Но если антипатия к железу есть со стороны богов и их посланцев, то антипатия есть и духов, враждебных человеку, что превращает железо в мощное оружие человека против сверхъестественного.
[«А так как неприязнь духов к железу столь велика, что они не решаются даже приблизиться к вещам и лицам, защищенным этим отвратительным металлом, железо можно использовать в качестве магического средства для отпугивания привидений и других опасных духов. Часто оно и используется в этом качестве. Так, у шотландских горцев самой надежной защитой от эльфов является оружие, сделанное из железа или, еще лучше, стали (сабля, нож, ружейный ствол и пр.). При входе в заколдованное жилище не забудьте вонзить какой-нибудь стальной предмет (к примеру, нож, иглу или рыболовный крючок) в дверь, в таком случае феи окажутся не в силах захлопнуть дверь до тех пор, пока вы не выйдете наружу. Когда вы несете домой тушу застреленного оленя, воткните в нее нож, чтобы не дать феям ее отяжелить. Ножа или гвоздя в вашем кармане совершенно достаточно для того, чтобы ночью феи не подняли, вас в воздух. Гвозди, прибитые в изголовье кровати, отгоняют эльфов от рожениц и младенцев. Впрочем, для полной уверенности в благополучии тех и других лучше под кровать положить утюг, а на подоконник-серп.»]
Еще одно табу, которое, как мне кажется, может иметь отношение к истории "Рыцаря..." - это табу на кровь. Напрямую оно в книге не упоминается, однако заслуживает внимание в контексте "опасностей, грозящих душе": кровь считается вместилищем души.
[«Жители западной части графства Суссекс верили, что земля, на которую пролилась человеческая кровь, проклята и останется навечно бесплодной.»
«Боязнь пролить кровь на землю в общем объясняется верой в то, что в ней пребывает душа и что в силу этого земля, на которую попадает кровь, с необходимостью становится табуированной, или священной.»
Как здесь не вспомнить балладу о Томасе Рифмаче? «Несется конь в кромешной мгле,/Густая кровь коню по грудь./Вся кровь, что льется по земле,/В тот мрачный край находит путь.»]

Наконец, еще одно табу, на этот раз - в отношении волос. [Вспоминаем, что в "Обайской кипте" был локон волос Тома.] Вот подборка цитат из "Золотой ветви", своеобразный обзор роли волос в мифологии:
«Если голове приписывается такая степень святости, что к ней нельзя прикоснуться, не нанося ее обладателю тяжкого оскорбления, ясно, что и стрижка волос должна оказаться процедурой тонкой и сложной. Стрижка волос, по воззрению первобытного человека, связана с двоякой трудностью или опасностью. Во-первых, существует опасность потревожить дух головы, который может получить повреждение и отомстить за себя досадившему ему лицу. Во-вторых, с трудностью сталкиваются при захоронении отрезанных прядей. <...> между ним и каждой частью его тела существует симпатическая связь <...> если повредить обрезанные волосы или ногти, потерпит урон и он сам. <...>Подвержены этим опасностям все люди, но лица священные имеют больше оснований их опасаться.»
«Состричь завивавшиеся до плеч локоны означало отказаться от права на трон. Когда коварные братья Хлотарь и Хильдеберт домогались королевства своего умершего брата Хлодомера, они хитростью заманили к себе двух малолетних племянников, сыновей Хлодомера. Затем они послали в Париж к королеве Клотильде, бабушке детей, гонца с ножницами и обнаженным мечом. Гонец предъявил королеве ножницы и меч и поставил ее перед выбором: или детей постричь и они останутся жить, или их ждет смерть. Гордая королева ответила, что, если ее внукам не суждено носить корону, она предпочла бы видеть их мертвыми, но не подстриженными.»
«В волосах видят обиталище бога, так что, если их состричь, бог потерял бы пристанище в своем жреце. »
«Если состриженные волосы и ногти сохраняют симпатическую связь с их прошлым владельцем, то всякий, кто ими завладевает, может с их помощью заручиться хорошим отношением к себе со стороны их бывшего хозяина.»
Мне кажется, не будет преувеличением предположить, что волосы таким образом родственны крови в качестве вместилища души/жизни/силы. [И здесь стоит вспомнить о том, что волосы Тома хранились именно в раме фотографии болиголова, а не его портрета, висящего в спальне Лаурель и принадлежащего ей. Здесь Леди Ви. высказала очень любопытную теорию: волосы в рамку положил сам Том, желая сохранить часть души вне власти Лаурель. Это заставляет иначе взглянуть на суть Обайской кипты и не вовремя вспомнить крестражи.]

Следующий ключевой пункт - Предание смерти божественного правителя, а конкретно - по причине одряхления.
Как стало ясно из предыдущих выкладок, от "человекобога", выступающего в качестве колдуна-жреца-царя-бога, зависит чуть ли не все мироздание: от хода природных явлений до благополучия каждой конкретной семьи. Зависит буквально от каждого чиха, что заставляет подданных окружать такого "человекобога" многочисленными табу.
«Если от жизни человекобога зависит ход природных явлений, то каких только бедствий не может принести его одряхление, а тем более его смерть?»
Единственный - и бесспорно оригинальный - способ предотвратить эту опасность - убить "богочеловека" при первых признаках упадка сил, дабы перенести его душу в тело достойного, сильного преемника. В противном случае либо богочеловек умрет сам, и добровольно покинувшая тело душа не захочет возвращаться и выполнять божественные обязанности, либо эту самую душу похитит демон/колдун, и еще неизвестно, какой вариант хуже для верноподданных/верующих.
[Здесь я снова позволю себе удивиться "Рыцарю...": пока выходит так, что судебный поединок Том и Мортона должен был закончиться не только смертью одного из них, но и "воцарением" другого - более достойного. Однако погибшему Мортону наследует его сын Себастьян, а Полли говорит "Я могла победить, только если проиграю". Не идет ли речь о том, что Том должен был и выжить, и проиграть поединок, чтобы все-таки ускользнуть из рук фейри (в первом случае - спастись от Мортона, а во втором - не стать вместо него вечным спутником Лаурель)? Тогда дело действительно в том, чтобы "обойти холодную логику Лаурель". Мой низкий поклон Леди Ви. за идею.]

Собственно, предавать правителя смерти непосредственно по факту невозможности исполнять священные функции было необязательно: некоторые народы предпочитали перестраховаться и умертвить правителя в полном расцвете сил, т.е. по истечении установленного срока [9 лет для Короля в "Рыцаре..." и 81 год для Королевы, хотя Королева, на мой взгляд, в изложенную в "Золотой ветви" систему вообще не укладывается].

Вполне естественно, что правителям, которые точно знали, что по истечении установленного срока их "умрут", умирать не хотелось и они стремились переложить эту обязанность - вместе с некоторыми привилегиями, если уж на то пошло - на кого-нибудь другого. [Теперь мое недавнее "пока" относительно Тома как преемника Мортона отходит на второй план: здесь может вырисоваться и такая схема, при которой "рыцари" в свите Королевы изначально предназначены в жертву вместо Короля - и в качестве привилегий, видно, получают какой-то дар от фей, а также - Королеву в качестве жены на непродолжительный срок своего "царствования". ]
При этом важно, чтобы жертва-замена была равнозначной. [Возвращаясь к судебному поединку и холодной логике: в таком контексте Том должен был показать себя недостойным царско-жреческих почестей, т.е. проиграть поединок. И тут на сцене появляется Себастьян....]

Говоря об исторической практики царствования временных правителей, приносимых в жертву, надо ответить, что зачастую они являлись родственниками настоящего правителя. Что логично в контексте доказательства полноценности замены.
[«Могут возразить, что древний варварский обычай приносить правителей в жертву за короткое время привел бы к вымиранию правящей династии. На это возражение можно ответить, что, во-первых, нередко верховная власть не сосредоточивается в руках какой-нибудь одной семьи, а переходит от одной семьи к другой по очереди. Во-вторых, верховная власть часто не передается по наследству, а достается тем, кто выполнил необходимые условия, например женился на дочери властителя или победил его в единоборстве. В-третьих, даже если этот обычай действительно ведет к угасанию династии, это не мешает соблюдать его народам, которые мало заботятся о будущем и не придают большой ценности человеческой жизни.» - а угасание династия логично ведет к разбавлению крови в попытке выжить, что мы видим на примере фейри Хандсон-хауса: Мортону наследует его сын от смертной, полукровки допускают на собрания семьи, и даже квартероны и более дальние родственники осведомлены о Холмах - что мы видим на примере Тан «Аудель (в книге это обстоятельство подается как хрестоматийное ВОТЭТОПОВОРОТ х).]
[«На острове Ниас звание вождя обычно наследует старший сын. Если этому препятствует какой-нибудь его телесный или умственный недостаток, вождь при жизни выбирает себе наследника среди своих сыновей. Но для того чтобы подтвердить свое право на титул вождя, сыну, на которого пал выбор, необходимо ртом или мешком поймать последнее дыхание, а вместе с ним и душу умирающего вождя. Если это удается сделать кому-нибудь другому, тот становится вождем на равных правах с законным наследником.» - таким образом вырисовывается ключевой критерий наследования - наследование души достойным преемником: неважно, получив ее через крови, через последнее дыхание или иным образом.]

По логике повествования мне стоило бы сейчас уделить внимание аспекту священной весны и пробуждения природы, но, мне кажется, это довольно очевидный момент в обсуждении образов богов плодородия. Вместо этого я хотела бы поговорить о культе Адониса - одном из воплощений миф, который рассматривается в "Золотой ветви".

«Культ Адониса существовал у семитских народностей Вавилона и Сирии, и греки позаимствовали его у них еще в VII веке до нашей эры. Настоящее имя божества было Таммуз<...>. В вавилонской религиозной литературе Таммуз фигурирует в качестве юного супруга или любовника Иштар, Великой Богини-Матери, олицетворяющей воспроизводящие силы природы. <...>каждый год Таммуз покидал светлую землю и спускался в мрачный подземный мир, и каждый год его божественная возлюбленная отправлялась на поиски бога «в землю, откуда нет возврата, в жилище темноты, где дверь и засов покрыты пылью». На время ее отсутствия прекращалось действие любовной страсти: люди и животные словно забывали о необходимости воспроизводства своего вида, и все живое находилось под угрозой вымирания. Спаривание во всем животном мире было так тесно связано с Иштар, что оно возможно было исключительно при ее содействии. Поэтому посланник великого бога Эа отправлялся с поручением освободить эту богиню, носительницу столь важной функции. Суровая царица дьявольского края, Аллату, или Ереси-Кигал, неохотно разрешала окропить Иштар живой водой и отпускала ее в верхний мир, вероятно, вместе с ее возлюбленным Таммузом. С возвращением этих божеств связывалось возрождение природы.»

«Отразившись в зеркале греческой мифологии, это восточное божество предстает перед нами в виде прекрасного юноши, которого полюбила богиня Афродита. Когда Адонис был младенцем, богиня спрятала его в ларец, который она передала а хранение царице подземного мира Персефоне. Но когда Персефона открыла ларец и увидела красоту ребенка она отказалась вернуть его Афродите, хотя богиня любви самолично спустилась в ад, чтобы выкупить свое сокровище из царства смерти. Спор между богинями любви и смерти был разрешен Зевсом, который постановил, чтобы Адонис одну часть года проводил с Персефоной в подземном мире, а другую — с Афродитой на земле. В конце концов прекрасный юноша во время охоты был убит вепрем, или ревнивым Аресом, который превратился в вепря для того, чтобы устранить своего соперника. Горько оплакивала Афродbта смерть своего возлюбленного. В этом варианте мифа спор между Афродитой и Персефоной за обладание Адонисом подобен борьбе между Иштар и Аллату в царстве мертвых, в то время как решение Зевса о том, что одну часть года Адонис должен проводить под землей, а другую — на земле, является просто-напросто греческой версией ежегодного исчезновения и появления Таммуза.»

[Кто-то скажет, что это напоминает миф о Персефоне - и будет абсолютно прав. Я же обращу внимание на Персефону как "суровую царицу дьявольского края", которая похищает у богини любви/плодородия ее возлюбленного. Этот момент позволит мне позднее развить мысль об аналогии не только с классическими сюжетами о фейрам ("Тамлин"), но и всем известным мифом об Орфее и Эвридике.]

Рассказывая о культе Адониса, Фрезер приводит еще одну интересную цитату, которая на первый взгляд выбивается из общего повествование, зато на второй - отлично ложится на сюжет "Рыцаря...":

«После битвы при Ландене (Бельгия), самой кровопролитной в XVII веке, земля, напоенная кровью двадцати тысяч убитых, проросла летом миллионами маков, и, проходя по огромному алому ковру, путешественник мог без труда вообразить себе, что земля возвратила кровь погибших. В Афинах великий праздник поминовения усопших приходился на середину марта, когда зацветали первые цветы. Считалось, что мертвые восстают в это время из могил и бродят по улицам, тщетно пытаясь войти в храмы и жилища, которые преграждались от козней потревоженных духов веревками, стеблями крушины и насыпями. Название этого праздника — праздник цветов — как нельзя лучше гармонирует со смыслом отправляемых обрядов, поскольку греки действительно полагали, что, когда распускаются цветы, несчастные духи выползают из своих тесных жилищ. Поэтому в теории Ренана, который видел в мистериях Адониса мечтательно-сладострастный культ смерти, осознаваемой не царицей ужаса, а коварной волшебницей, завлекающей и навеки убаюкивающей свои жертвы, есть доля истины.»

Внезапно? Пожалуй. Зато вот он - образ Королевы фейри, вплоть до "мрачного края", куда стекает вся кровь мира, чтобы прорасти диковинным цветами потустороннего мира.

После довольно непоследовательных рассуждений, настает пора все же вернуться к образу Царя Леса, с которого и начинается "Золотая ветвь".
«
Зачем Арицийскому жрецу было нужно убивать своего предшественника? Почему он должен был перед тем, как это сделать, сорвать Золотую ветвь? К настоящему моменту мы располагаем ответом на первый из этих вопросов. Арицийский жрец, если я не ошибаюсь, принадлежал к числу священных царей, или человекобогов, в непосредственной зависимости от которых, по единодушному мнению верующих, находилось благополучие общины и протекание природных процессов. Едва ли подданные и участники культа этого духовного владыки отдавали себе ясный отчет в том, какая связь на самом деле существует между ним и ими. <...> И нет в глазах таких людей большего несчастья, чем смерть их правителя от болезни или от старости — ведь такая смерть, по их мнению, возымеет самые губительные последствия для них самих и для их достояния<...>. Для предотвращения этих катастрофических последствий царя необходимо умертвить в полном расцвете сил, чтобы его жизненная энергия, в неприкосновенности перейдя к преемнику, могла обрести в нем вторую молодость и таким образом навеки остаться юной и свежей. А в этом залог того, что равным образом удачно будет передаваться из поколения в поколение молодость и сила всех людей и животных и что в свой черед будут приходить сев и жатва, лето и зима, дождь и солнечная погода. Таковы причины, по которым Арицийский жрец, Царь Леса в Неми, регулярно погибал от меча своего преемника.
Но на второй вопрос пока нет ответа. Что такое Золотая ветвь и почему, прежде чем убить Арицийского жреца, кандидат на его титул обязан был ее сорвать? Попытаюсь на него ответить.»

«Божеством, чья жизнь была в известном смысле подвешена между небом и землей, был скандинавский бог Бальдер, великодушный и прекрасный сын великого Одина, самый мудрый, кроткий и любимый из бессмертных.»
[История Бальдра довольно известна, потому не буду ее цитировть и перейду сразу к аналогиям с Царем Леса. Лишь уточню, что речь идет об обстоятельствах его гибели.]

«Таковы соображения, заставляющие полагать, что Арицийский жрец, Царь Леса, персонифицировал дерево, на котором росла Золотая ветвь. А если таковым являлся дуб, значит, Царь Леса воплощал дух дуба. Теперь становится понятным. почему, прежде чем его убить, необходимо было сорвать Золотую ветвь. Ведь жизнь или смерть Царя Леса в качестве духа дуба помещалась в росшей на дубе омеле, и, пока омела оставалась в целости и сохранности, он, как и Бальдер, не мог умереть. Поэтому для того, чтобы его убить, необходимо было сорвать омелу, а в случае Бальдера — бросить в него ветку омелы. »

Здесь я сознательно опускаю пространные описания магических свойств омелы, потому что самая важная для меня мысль заключается в другом: речь идет о душе, заключенной вне тела. Кто не помнит иглу Кощея? Как Бальдра можно было убить только омелой, так и Кощея - лишь сломав иглу.

«Итак, мы проследили представление о том. что душу можно извлечь из тела и поместить на более или менее длительный период в безопасное место (таким местом на крайний случай могут быть волосы самого человека), на материале сказок многих народов. Остается продемонстрировать, что данное представление является не простым порождением фантазии, цель которого – придать сказке более красочный характер, а подлинным догматом первобытной веры, породившим большое число обычаев.»
[«Мы убедились, что иногда, готовясь к битве, герой этих сказок вынимает из своего тела душу, чтобы стать непобедимым и неуязвимым. С тем же намерением и в других случаях, когда существует воображаемая или реальная опасность, первобытный человек извлекает свою душу из тела.»- уточняю на случай, если кто-то усомнился в причинах запрятывания души в разные посторонние предметы вроде волос .]

Таким образом, не остается сомнений, что "Обайская кипта" с волосами Тома - очень неслучайная вещь, о "природе" которой необходимо говорить отдельно. Здесь я упомяну лишь некоторые тезисы для будущего задела: в "Обайской кипте" совершенно точно была заключена частица души Тома, что имело некоторую защитную функцию. Возможно, именно в ней была заключение гарантия безопасности, которую Королева обещала ему до ритуала (и которую мог нарушить только Король). Скорее всего, при этом Том, оставаясь хозяином что фотографии болиголова, что волос, сумел защитить частицу души от влияния Лаурель и создать прецедент, когда Полли его душа тоже принадлежала, и потому девушка могла его "удерживать", потому что обладала правами на "Обайскую кипту". Теориям об "Обайской кипте" я посвящу отдельный пост.

В целом, это ключевые моменты относительно сюжета "Рыцаря...", которые я вынесла из чтения "Золотой ветви". В качестве бонуса напоследок приведу цитаты о том, почему же все события "Рыцаря..." крутятся вокруг Хеллоуина:

«Огни кануна дня Всех Святых. Приведенные факты дают нам основание заключить, что наиболее популярный и широко распространенный праздник огня у языческих предков европейских народов приходился на канун или на самый день летнего солнцестояния. Совмещение этого праздника с летним солнцестоянием вряд ли случайно. Скорее можно предположить, что наши языческие предки сознательно приурочили ритуал разожжения огня на земле к моменту наивысшего подъема солнца на небе. Если это так, то отсюда следует, что древние основатели связанных с летним солнцестоянием обрядов наблюдали летнее солнцестояние и другие поворотные пункты движения светила и в какой-то мере соотносили календарь своих праздников с этими астрономическими наблюдениями.

Однако если это утверждение правомерно относительно коренных жителей большей части континента, то оно, по-видимому, не будет справедливым по отношению к кельтским народам, населявшим западное побережье Европы, а также острова и мысы, которые на северо-западе континента вдаются в Атлантический океан. Главные кельтские праздники огня <...> не были связаны с положением солнца на небе. Всего таких праздников было два, и справлялись они с интервалом в шесть месяцев: один в канун первого мая, другой — в канун дня Всех Святых (то есть 31 октября). Эти даты не совпадают ни с одним из четырех великих поворотных пунктов солнечного года<...>, то есть с севом и уборкой урожая. <...> Тем не менее первое мая и первое ноября являются в Европе поворотными моментами года: первое мая возвещает летнее тепло и богатый растительный покров, а первое ноября предвещает холод и бесплодие зимы.
Дело в том, как верно указал один компетентный и остроумный автор, что, представляя для земледельца сравнительно малый интерес, упомянутые даты очень важны в глазах европейца-скотовода<...>. Даже в Центральной Европе, удаленной от зоны расселения современных кельтов, у многих народов можно легко обнаружить то же деление года. Границы этого деления — первое мая и его канун (Вальпургиева ночь) и день Всех Святых в начале ноября (за которым под тонким покровом христианства скрывается древний языческий праздник мертвых). <...>
Как бы то ни было, оба кельтских праздника — первое мая и первое ноября, точнее говоря, кануны этих двух дней — очень схожи по присущей им обрядовости и по связанным с ними суевериям; сходство выдает глубокую древность этих обрядов, их чисто языческое происхождение. Празднование первого мая, или Бельтана, как его называли кельты, которым начиналось лето, мы уже описали. Остается рассказать о праздновании дня Всех Святых, возвещающего начало зимы.

Из этих двух празднеств канун дня Всех Святых был в древности, вероятно, наиболее важным, так как, видимо, не днем Бельтана, а этим праздником датировалось начало года по кельтскому календарю. На острове Мэн, где кельтский язык и кельтское право дольше всего смогли устоять против саксонских завоевателей, первое ноября по старому стилю до недавнего времени считалось началом нового года в день Всех Святых. <...> Жители древней Ирландии каждый год в день Всех Святых (Samhain) заново раскладывали костры и от их священного пламени зажигали все остальные огни. Этот обычай явно указывает на то, что день Всех Святых был первым днем нового года, ведь наиболее естественно предположить, что новый огонь раскладывался в первый день нового года, чтобы его благодатное влияние распространялось на все последующие 12 месяцев. Еще одно доказательство того, что кельты датировали начало нового года первым ноября, можно почерпнуть из разнообразных видов гаданий, к которым кельтские народы прибегали в день Всех Святых для того, чтобы узнать, что ждет их в будущем году. А когда, как не в начале года, наиболее естественно предсказывать будущее? День Святых, по представлениям кельтов, был наиболее благоприятным моментом для предсказаний и гаданий, он значительно превосходил в этом смысле день Бельтана. Следовательно, у нас есть основания заключить, что кельты исчисляли свой год с празднования кануна дня Всех Святых, а не первого мая.

К тому же выводу приводит и еще одно существенное обстоятельство: празднование кануна дня Всех Святых ассоциировалось у кельтов с покойниками. Не только среди кельтов, но и по всей Европе канун дня Всех Святых, точнее, ночь, знаменующая переход от осени к зиме, в давние времена, по-видимому, была тем временем, когда души умерших, как считалось, возвращаются в свои прежние жилища, чтобы погреться у огня и подкрепиться обильным угощением, которое приготовила для них на кухне или в общей комнате их любящая родня. Людям, естественно, приходило на ум, что приближение зимы побудит несчастные, голодные и дрожащие от холода души, скитающиеся по голым полям и опустевшим лесам, искать приюта у семейного очага.»

запись создана: 06.04.2015 в 21:06

@темы: Книги, Мысли вслух, Золотая ветвь, Fire and Hemlock

---

Огонь и болиголов

Вместо того, чтобы дописывать курсовую и бороться с температурой, я за ночь проглотила книгу, о принадлежности которой авторству Дианы Уинн Джонс и не подозревала.
В русском издании книга обрела странноватое название "Рыцарь на золотом коне" и довольно детские обложку и аннотацию, но тут я издательство понимаю - их же угораздило переиздать все книги Джонс в детской серии.
А "Огонь и болиголов" (Fire and hemlock) - вообще не очень-то детская книга, которую надо не раз перечитывать, и привычного джонсовского ироничного доброго волшебства там почти нет.
Зато там есть старая-недобрая Англия, Ноосфера, игра слов, переписка по почте, "Тот Дом" - и фейри, потому что это пересказ баллада о Тэмлейне.
И, разумеется, чудесный список литературы, с которой мне - позор на мою седую голову - еще предстоит ознакомиться.
В общем, меня накрыло в самый неподходящий момент и я тешу себя надеждой: кто-нибудь читал? Если да - приглашаю к обсуждению!

@темы: Книги, Мысли вслух, Отзывы, Под настроение, Диана Уинн Джонс, Fire and Hemlock

---

"Американские боги", Нил Гейман

Не то, чтобы полноценный отзыв, но некоторые заметки на полях.

Вышеназванные заметки

Почти все книги я могу условно разделить на три группы. Не то банальное, не то классическое "(не)понравилось" к этому отношения не имеет, здесь дело скорее в оценке содержания на несколько другом уровне. Одни воспринимаются исключительно источниками информации - "спасибо, приняла к сведению" - и не важно, художественная это литература или нет. Другие вызывают в первую очередь эмоциональный отклик - какие персонажи, какие ситуации, какие повороты сюжета - в духе анекдотичного "ящик водки и всех обратно!" (хотя стоило бы подобрать ассоциацию... поизящнее). Это, разумеется, литература художественная, и не важны здесь уже другие аспекты - "штампы" содержания и всякие стилистические особенности. А есть третья группа - книги, которые подчас оставляют меня не то, чтобы опустошенной, но обманчиво апатичной. И охарактеризовать впечатление от них можно такой же обманчиво комичной фразой "много думала".
(Вру, есть еще четвертая группа - "извините, не осилила", но это уже другая тема)

Так вот, про книгу из серии "много думала" я почти никогда не могу сказать, понравилась на мне или нет. За исключением тех случаев, когда она пересекается с другим "типом" книг.
Есть вещи, которые я могу оценивать только с рациональной точки зрения - вернее, только преимущественно с рациональной, ибо нет в мире совершенства (с).
"Американские боги" - как раз тот случай.
К Гейману я присматриваюсь давно. Мне интересны темы и сюжеты его произведений. Но было в них и что-то, вызывавшее опасения - "не осилю", не мое. А что - непонятно. Сюжеты, образы - загляденье. Стиль изложения? Не могу сказать, что мне не нравится. Но и не могу сказать, что нравится читать.
В итоге, я прохожу сквозь книгу потому, что прохожу ее. Ни отторжения, ни погружения в эмоциональном плане. Отстраненное наблюдение. Но так получается... охватить всю картину целиком, что ли. Увидеть индейцев, используя терминологию самих "Американских богов".
Где-то я смотрела на это с легкой неприязнью, где-то - с расположением. Но в какой-то момент паззл складывается - как сложился он и в голове Тени, и не найденная эмоциональная составляющая отходит на второй план, уступая сюжетному... кружеву, паутине, нити котрых подхватываешь и связываешь воедино.
Это сложно описать - мир, складывающий из разрозненных кусочков - единственно-правильным образом. Некая внутренная логика, "сила вещей", которая подхватывает тебя.
И ты начинаешь... сопереживать персонажам, да. Не на эмоциональном, на другом... идейном, что ли, уровне.

Пожалуй, идеи - это именно то, что по-настоящему захватывает меня в подобных книгах и заставляет их ценить.
По правде говоря, частично история Тени кажется мне смутно знакомой. Вот это использование сына отцом в некоем... мистическом повторении пути (скажем так за неимением лучших слов). Если подумать, тут можно найти много такого - смутно знакомого. Может, даже архетипичного?
Не в этом суть.
В конце концов, по прочтении "Американских богов" я поняла, что меня по-настоящему тронули два момента.
Во-первых, разговор Тени с Одином. Мне нравится Тень как персонаж, мне нравится пройденный им путь. В то же время, наличие на этом пути Среды оставляло некий неприятный осадок. Не надо идеализировать персонажа, разумеется, но все же для меня в нем было что-то неправильное. Встреча же Тени с Одином в Исландии все расставила по своим местам. Вот оно - правильное, целое, главное. То, что было раньше - лишь одно из его отражений. Знакомая мне тема, понятная и принимаемая.
Во-вторых, Чернобог. Пожалуй, это то, что запало мне в душу едва ли не больше всего. Его история, описанная в "Американских богах" - это та идея, которая мне сейчас особенно близка. И это кажется мне по-настоящему правильным: то, что Чернобог находит в себе своего брата Белобога. Он сам приходит к этому, сам это осознает и принимает. Причем понимает лучше, чем окружающие - то, чем заканчивается их последний с Тенью диалог, прекрасно само по себе, а на фоне предшествоваших этому слов Зорь - особенно.
И именно эти два момента делают для меня реальным, по-настоящему ощутимым подведенный итог "Американских богов" - пришла весна. Настоящая.

@темы: Книги, Мысли вслух, Отзывы, Нил Гейман

---

"Ходячий замок" - Хоул и Софи

Вот, что случается, когда у меня не хватает времени на нормальные развернутый посты: я начинаю флудить видео, музыкой и даже картинками.

"Ходячий замок" - моя старая любовь. Я нежно люблю фильм Миядзаки, но не менее сильно я люблю оригинальную историю Дианы Уинн Джонс. И, при всей моей безграничной симпатии к немного стимпанковскому миру, созданному в аниме, больше всего на свете я люблю красивые рисунки именно по мотивам книг. Этот рисунк - один из тех, для описания которых даже не подобрать слов, так сильно восхищение.
*внезапно задумавшись* Леди Ви., а еще эта картинка вдруг чудесно легла на образы Анастасии и Кирилла. Что-то есть здесь такое... характерное.

howl and sophie by ~in-sung on deviantART

@темы: Книги, Мысли вслух, Архив, Howl's Moving Castle, Под настроение, Диана Уинн Джонс