Кромешная тьма | Totale Finsternis - перевод

Ни для кого, в общем-то, не секрет, что ушедший 2012 год у меня прошел под знаком "Tanz der Vampire". Я дважды побывала в Санкт-Петербурге на нашей постановке, писала отзывы, пересматривала бутлеги разных постановок и разных лет, анализировала и старательно раскуривала разные аспекты темы - и одна, и в чудесной ноосферной компании, написала два фанфика и целую статью и даже взялась за карандаш и "арт", чего со мной давно не случалось.
Однако кульминацией всего этого было то, что чуть больше года назад мы с Леди Ви. взялись за собственный вариант эквиритмичного перевода либретто. Не буду расписывать, как я люблю оригинальный немецкий текст Кунце и с каким наслаждением разбираю заложенные в нем образы и смыслы, а также то, почему, собственно, мы за это все-таки взялись. И уж тем более я не буду описывать, как проходил процесс перевода. Важно не это, а результат, которого мы, как ни странно, достигли.
На данный момент у нас на Стихах.ру полностью выложено 11 эквиритмичных перводов ("Умер бог", "Приглашение на бал", "Там есть свобода", "Красные сапожки", "Молитва", "Перед замком", "Кромешная тьма", "Вечность", "Неутолимый глад", "Бальный зал", реприза "Там есть свобода") и переводятся еще несколько арий. Мы ставили перед собой цель не столько полностью перевести либретто, сколько верно отобразить в эквиритмичном переводе смысл ключевых арий, от которых во многом зависит понимание мюзикла "Бал вампиров". Удалось нам это или нет - судить читателям.
Так или иначе, нам как переводчикам будет очень приятно и интересно узнать ваше мнение о результатах нашего труда и творчества.
Если хотите перепостить - не забудьте указать переводчиков и уведомить их об этом.

Кромешная тьма | Totale Finsternis
Автор - М. Кунце
Переводчики - Е. Тавлинкина, Ю. Шарыкина

(вампиры: )
Блеск нетерпенья
В темных глазах.
Так любопытна,
Что пред бедой слепа!
Как кровь
Губы и щеки.
Голод и страх -
Выбора муки,
Что вновь сокроет мрак
Навек!

...Час настал!..

(Сара: )
Часто по ночам, тому не зная причину,
Я печальной становлюсь.
Часто по ночам я вижу странные сны, но...
Просыпаясь, их невольно боюсь.
Часто по ночам одна лежу в темноте я,
У неясных ожиданий в плену.
Часто по ночам влечет меня искушение
Скорее в мир запретный шагнуть.

...Час настал, Дочь звезд!..

Голос чей зовет меня во тьме?
В страсти чей горю я как в огне?

(фон Кролок: )
Лишь узнав себя во мне,
Ты понять сумеешь сердце.
Сны воплотятся в явь теперь,
И навек мы будем вместе.
Так взлети со мной над пустотой
Между светом и тьмой!
Развеем мы сомненья,
Забыв Времени лик.
Я нас укрою тенью
От печалей мирских.
Лишь ты меня с реальностью в силах примирить!

(Сара: )
Как порох, мое сердце жаждет чувства искры!

(вместе: )
Пора почувствовать жизнь!
Из ночи в Вечность путь лежит!
Из ночи в Вечность путь... лежит...

(Сара: )
Страстно над собой желая власть потерять,
Кажется, схожу я с ума...
Срываюсь в бездну чувств,
И в сердце - кромешная тьма.

(Сара: )
Верила, любовь меня от зла защитит,
Но проклятьем стала она!
Кружится голова,
И в сердце - кромешная тьма...

...Час настал...

Часто по ночам хочу я скрыться,
Чтобы ты меня вовек не смог найти...
Но только позовёшь, и знаю я,
Что за тобой и в Преисподнюю готова пойти!
Часто по ночам хочу я жизнь променять
На краткий миг, в котором стану твоей.
Часто по ночам хочу любовь пробудить
В тебе, пусть даже сожжена буду ей!

...Час настал, Дочь звезд!..

Снова голос слышу я во тьме…
В страсти я сгораю как в огне!

(вместе: )
Лишь узнав себя во мне, / Лишь узнав себя в тебе,
Ты понять сумела сердце, / Я понять сумела сердце.
Сны воплотились в явь теперь,
Мы навек отныне вместе.
Так взлети со мной над пустотой
Между светом и тьмой!
Развеем мы сомненья,
Забыв Времени лик.
Я нас укрою тенью / Ты нас укроешь тенью
От печалей мирских!
(фон Кролок: )
Лишь ты меня с реальностью в силах примирить!

(Сара: )
Как порох, мое сердце жаждет чувства искры!
(вместе: )
Пора почувствовать жизнь!
Из ночи в Вечность путь лежит!
Из ночи в Вечность путь... лежит...

(Сара: )
Страстно над собой желая власть потерять,
Кажется, схожу я с ума...
(вместе: )
Срываюсь в бездну чувств,
И в сердце - кромешная тьма.

(Сара: )
Верила, любовь меня от зла защитит...
(фон Кролок: )
...Но проклятьем стала она!
(вместе: )
Кружится голова,
И в сердце - кромешная тьма...

(Сара: )
Срываюсь в бездну чувств,
В любви я погибель нашла.
Кружится голова,
И в сердце кромешная тьма!

(фон Кролок: )
Нет, не время нам
Рассудок терять!
Наслаждения миг
Мы напрасно губить
Не станем.
Пусть разгорается
Желания жар.
Скоро получишь
Ты бессмертие в дар
За танец, открывший
Полуночный наш бал….


Прослушать или скачать Totale Finsternis бесплатно на Простоплеер

@темы: Tanz der Vampire, Под настроение, Немного творчества, Мюзиклы, Стихи и переводы

---

Закрыла свою первую сессию с одной четверкой, по микроэкономике. Немецкий и линалгебра - пятерки, как и все зачеты.
Жизнь прекрасна, да *смеется* Гуляю аж до 6 февраля.
По-хорошему надо бы сказать что-то в духе "Чтоб я еще я хоть раз так сдавала сессию!..", но, как ни прискорбно, боюсь, это как притча о Фандомной Битве х)

@темы: Под настроение, Проза и лирика жизни, Мысли вслух

---

@темы: Под настроение, Музыка, видео, the Hobbit

---

upd.
Большое спасибо всем за поздравления! Было очень приятно их получить, и пусть не все подписались - моя вам искренняя благодарность)))
Muraki-sama, спасибо за пожелание! Я надеюсь, оно действительно сбудется, в ушедшем году было очень многое начато того, что еще успело закончиться или хотя бы порядком поднадоесть
[Змея], огромное спасибо за поздравления от вас и от Чайного клуба! Было очень приятно получить их, несмотря на то, что в этом году я выпала из фандома Такарадзуки. Надеюсь, этот год позволит мне это исправить и найти силы творить в том числе и по такаразучным спектаклям
Elyara, спасибо)))
Ker-Satomi, еще раз спасибо за чудесное пожелание) Теплота - во многом именно то, что делает нас счастливыми))
Аноним с добрым вечером, я догадываюсь, кто вы, но, может, все-таки объявитесь лично, и я поблагодарю вас за фандомное поздравление?)
То же самое касается и анонима с розой и черной ленточкой)))

***
По сложившившейся традиции, с наступлением декабря вывешиваю поздравлятор. Если кто-нибудь захочет оставить снежинку - буду очень рада)))

Получи свой Поздравлятор

запись создана: 05.12.2012 в 18:53

@темы: Под настроение, Архив, Проза и лирика жизни, Мысли вслух

---

31-1

Я редко подвожу итоги года, да и сейчас полностью осмыслить все произошедшее за это время едва ли смогу. Потому что это было... слишком феерично. Но все же кое-что я отмечу.
Это был потясающий ноосферный год, полный самых разных событиях, в которые я погрузилась с головой и в тоге из некоторых привычных сфер деятельности и вовсе непозволительно выпала. Это был год незабываемых знакомств и встреч, счастливых дней и веселых ночей, вдохновения и воодушевления, на крыльях которых я как-то незаметно добралась до самого конца года, так толком и не успев понять, каким образом я закончила школу, поступила в вуз, который успела полюбить, сдала зачетную сессию... Каким образом я сама втянулась в кучу творческих проектов и откуда взяла на все это силы.... И просто - каким образом один год может быть таким многогранным и радостным несмотря ни на что?
Спасибо всем, кто был со мной в этот год и помог ему стать незабываемым. Моей благодарности вам не передать словами.

Пусть наступающий Новый год всем запомнится счастливыми днями и радостными событиями!
А какими именно они будут - зависит только от нас))))
Ну и еще немного - от Ноосферы

@темы: Под настроение, Архив, Проза и лирика жизни, Мысли вслух

---

"Ich gehör nur mir" - Elisabeth 20th Anniversary Cast

В порядке появления:
Annemieke van Dam (Österreich)
Bernadett Vago (Ungarn)
Maki Ichiro (Japan)
Therese Karlsson (Finnland)
Ju Hyun Ock (Korea)
Maike Boerdam (Holland)
Cecilie Nerfont Thorgersen (Schweden)
Helene Fischer (Deutschland)

Здорово, что собрали Элизабет из разных стран, в том числе тех, которых мы толком и не видели-слышали. Странно лишь, что нет ни Доуэс, ни Хаквурт.

@темы: Elisabeth, Музыка, видео, Мюзиклы, Мысли вслух

---

"Обиженная" - зарисовка по Tanz der Vampire

В ознаменование Йоля.

Название: Обиженная
Автор: Astha
Фандом: Tanz der Vampire / Бал вампиров (мюзикл)
Персонажи: гости бала - живые и мертвые.
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Описание: Она смотрит, как безымянная красавица с влюбленным взглядом темных очей, завороженная моментом, медленно идет к Его Сиятельству. Смотрит - и жаждет оказаться на ее месте, потому что его взгляд, обращенный к гостье, неожиданно теплый, страстный, голодный - но голодный по-живому. Смотрит - и чувствует призрачное тепло обманчивой надежды на то, что в этот раз все будет иначе.
Размещение: с полным сохранением шапки фанфика и уведомлением автора.

Обиженная

…кости ломит, руки с трудом двигаются и никак не хотят распрямить скрюченные пальцы… да что там руки! После года, проведенного в тесной и сырой могиле, я даже не могу сделать шаг, не двигаясь при этом всем корпусом. Досадно? Более чем, учитывая, что всю ночь я должна танцевать.
Впрочем, я не единственная, кто испытывает здесь подобные неудобства, о, нет! Нас здесь полный бальный зал – посеревших, едва двигающихся, в заплесневевших и безнадежно старомодных нарядах, призраков прошлого, особенно жалких на фоне Его Сиятельства – вечно молодого, ухоженного и совершенного - от гладких смоляных волос, ниспадающих на плечи изысканного черного костюма явно по последней моде, и до туфель из самой лучшей кожи.
Глядя на уверенную, выверенную до самого мелкого движения, жестикуляцию его рук – крупных, но непередаваемо красивых и изящных -, я как никогда понимаю, насколько нелепыми должны казаться ему мы и наши попытки отвесить ему церемониальный поклон без того, чтобы не завалиться на пол и не суметь разогнуться после этого.
Это должно бы раздосадовать меня еще больше и повергнуть в настоящую пучину отчаяния, но падать еще ниже, видимо, некуда. И осознание всего этого пробуждает во мне чувство, своей неистовостью способное ненадолго, но затмить удушающий жар голода, сковывающий горло и давно ненужные дыхательные пути. С необъяснимым злорадным торжеством, заранее уверенная в своей победе на этом невидимом фронте, я все яростнее отбиваю ногой такт, чтобы найти в себе силы на то, чтобы сделать каждое новое движение резче и быстрее предыдущего, ведь это единственный способ заставить тело вспомнить, какого это – быть живой и способной двигаться. Ведь это и делает нас живыми, не так ли? Простые мертвецы спокойно лежат в своих могилах, это лишь нас неведомая сила поднимает из уютных холодных домовин. Вернее, это единственное, что делает нас еще не совсем безнадежно мертвыми – движения и отголоски былых желаний, еще не растворившихся в голоде.
Бессмысленно? Да. Но я не хочу просто гнить на заднем дворе Шлосса, в то время как его хозяин продолжает устраивать свои балы и приглашать на них красавиц с темными как ночь глазами. Хотя бы по той причине, что женщина с самыми темными глазами и так будет смотреть на него целую вечность.
Эта мысль словно возвращает меня к жизни, и очень вовремя: Его Сиятельство, спускаясь с кафедры, проходит мимо меня, и на его бледном лице я замечаю тень удивления – развалина вроде меня не должна быть в состоянии сделать реверанс и близко к приемлемому уровню. Впрочем, она исчезает также быстро, стоит Его Сиятельству вернуться к своей речи и другим гостям. И я могу позволить себе ненадолго расслабиться.
Он прав, он сотни раз прав, говоря, что пустота внутри нас с годами лишь растет, и этот голод уже неутолим. Но мне каждый раз хочется смеяться над его словами о том, что новая гостья придаст очарование нашему балу. И я не делаю этого лишь потому, что он сам так в это верит, что момент гибели его новой гостьи действительно привносит элемент… пикантности в наше серое и пресное существование в подвешенном состоянии между миром живых и мертвых.
И я почти против воли оборачиваюсь к дверям бального зала, чтобы увидеть ее – зачарованную Дочь звезд. Должна признать, она выглядит достойно титула Гостьи в красном на нашем балу вампиров: молочно-белая кожа, тень румянца на побледневших щеках, алые губы, ореол темных ресниц и восхитительная грива огненно-красных волос, еще более ярких, нежели кроваво-красное платье. Настолько соблазнительна, что даже я против воли облизываю свои бескровные потрескавшиеся губы и тут же прикусываю их. Хочется снова пробудить в себе недавнее неистовство и злорадное торжество, но не получается.
Поэтому я просто смотрю, как она – безымянная красавица с влюбленным взглядом темных очей – медленно, завороженная моментом, идет к Его Сиятельству. Смотрю – и жажду оказаться на ее месте, потому что его взгляд, обращенный к ней, неожиданно теплый, страстный, голодный – но голодный по-живому.
Она идет между нами и в какой-то миг оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня. Я вижу красивый локон, падающий ей на ключицу, и не знаю, чего хочу больше: коснуться этих шелковистых волос или впиться зубами в эту нежную кожу. Разумеется, я не делаю ни того, ни другого: я ловлю ее случайный взгляд и сразу поворачиваюсь к Его Сиятельству.
Все оставшееся время я внимательно смотрю на него, стараясь ничего не упустить: ни того, как пренебрежительно-грубым рывком он хватает ее за руку и притягивает к себе, ни того, как трепетно-нежно проводит пальцами по ее изящной шее и наклоняется к ней – в желании не укусить, но просто коснуться ее губами.
«Ну же,» - думаю я. Что – «Ну же»? Кому – «Ну же»? Я не знаю этого, как не знаю и не желаю знать, почему хочу, чтобы этот момент длился вечность. Я не понимаю, почему, но где-то там, внутри грудной клетки, которую уже не единожды пытались пробить осиновым колом, шевелится какое-то непонятное чувство ожидания и… надежды. Надежды. Это слово позволяет закончить мысленно начатую фразу: «Ну же, пусть кровь хотя бы этой девушки не украсит это кровавое платье. Ты ведь ждал ее столько лет. Ты ведь любишь ее».
Вот только вампиры и надежда – вещи несовместимые.
Я рада и раздосадована одновременно, но это злобное торжество длится долю секунды.
Запах крови.
Он прижимает к себе тело новой жертвы, припав к ранкам на ее шее и выпивая сок жизни, а нас сводит с ума один лишь запах свежей крови. Голод взвивается внутри меня, словно разгневанный дракон, забирая у меня из-под контроля мое собственное тело и почти заставляя стенать. Из последних сил, прежде чем сознание успеет погаснуть в манящем дурмане этого запаха, мои руки тянутся к моей собственной обнаженной шее и когтями впиваются в пергаментно-серую кожу. Боль, такая незначительная, все же проясняет сознание, и мне становится противно, когда я вижу, как мои собратья, не в силах сопротивляться голоду, падают на каменные плиты, извиваются, корчатся и пытаются дотянуться до подола платья жертвенной девы. Честь, достоинство, гордость, все это давно забыто – раздавлено тяжелыми могильными плитами и поглощено вечным голодом. Единственными, кто из собственной гордыни еще борется с жаждой крови, оказываемся мы с виконтом, в отвращении поджавшим тонкие губы, но все равно не способным оторвать взгляд от живописный картины того, как его отец насыщается кровью и собственнически подхватывает ослабевшую жертву на руки, чтобы никакая падаль в истлевшем костюме не смела коснуться его драгоценной Дочери звезд. Падаль вроде меня.
Эта мысль помогает мне на несколько секунд гордо выпрямиться и насмешливо поймать взгляд Его Сиятельства, демонстративно улыбаясь, не размыкая губ. Вот только самообладания и гордости хватает ненадолго, и, стоит лишь ему отвернуться и зашагать прочь, унося свою жертву от голодной свиты, как я падаю на колени и подползаю к единственной капле крови, упавшей на пол, языком слизывая ее с холодного и грязного пола, больше не в силах думать ни о чем, кроме утоления голода.
Одна-единственная капля крови, но и этого достаточно, чтобы несколько оживить свое дряхлое тело и успеть подняться на ноги прежде, чем мое неподобающее поведение успеет заметить кто-нибудь, кроме виконта, которому я посылаю клыкастую, но обворожительную – теперь действительно обворожительную – улыбку, заставившую того скривиться и заозираться в поисках своего кавалера. У каждого свои слабости, и у него они не самые худшие.
У Его Сиятельства они непростительнее.
Девушка дышит тяжело и часто, и сложно понять – от потери крови или от сдавливающих горло рыданий. Я прекрасно вижу слезы, навернувшиеся на ее глаза, и невольно думаю, какое же она еще наивное дитя – настоящая Дочь звезд. Я не была такой. Но обида, звучащая в ее голосе, что-то растерянно спрашивающем у Его Сиятельства, у нас одна на двоих. Память об этом чувстве еще осталась у меня где-то… нет, не в сердце – это всего лишь скукоженный и ссохшийся комок мышц, с трудом перегоняющий по венам жалкие капли крови моего вечно голодного тела, а в разуме – единственном, что мне еще подчиняется в достаточной степени.
Я почти с садистским предвкушением чувствую, как разгорается во мне это чувство, когда Его Сиятельство рывком поднимает девушку на ноги и объявляет начало менуэта. Да, о да… Это единственный танец, который способны танцевать древние развалины вроде нас и обескровленная, обессиленная Гостья в красном, находящаяся на краю перерождения.
Капля ее крови сделала свое живительное дело, и я успеваю отхватить себе завидного кавалера, еще способного более-менее активно двигаться, но мой преисполненный кокетства взгляд адресован не ему, а вампиру с лихими усами и орденами на старом синем мундире, фавориту виконта. Усач подмигивает мне в ответ и тут же успокаивающе кладет руку в рваной белой перчатке на талию своего партнера, уже успевшего приревновать ко мне. Это одна из главных причин моей шалости, моей единственной отрады на ежегодных балах: так забавно трепать виконту нервы! Тем более, играть в эту игру можно вдвоем, поэтому в какой-то момент чудак-усач ускользает от виконта и галантно целует мне руку. Мы успеваем протанцевать пару тактов, а потом нас настигает раздосадованный сын хозяина Шлосса, и я остаюсь без кавалера. Ненадолго, правда, вскоре я вновь вышагиваю рядом со своим первым партнером, на чью плешивую голову стараюсь по возможности не смотреть.
Я рада, что не отражаюсь в зеркалах, в изобилии имеющихся в этом зале. Мне не нужно отражение, чтобы знать, что я выгляжу жалкой потрепанной куклой в своем серо-коричневом платье и с паутиной в чудом лишь слегка растрепавшихся локонах. Роскошные бумажные цветы, некогда украшавшие мои волосы, посеревшие от пыли и времени, истлели еще в мой первый год после смерти, и заменившие их мелкие кладбищенские цветы – только намек на то, что дама не забыла о своем внешнем виде и прекрасно осведомлена о его плачевности.
Его Сиятельство недоумевающее вскидывает бровь, глядя на мою прическу в тот момент, когда мы с ним пересекаемся в танце. Я же лишь обманчиво безмятежно и любезно улыбаюсь в ответ. Каков король, такова и свита.
Пройден круг, и вот я снова танцую со своим плешивым кавалером. И, расшаркиваясь с ним в очередной раз, я внезапно замечаю в зеркале отражение молодого человека рядом с Гостьей в красном.
Смертный.
Он что-то шепчет девушке на ухо, и мне даже не нужно прислушиваться, чтобы понять, что именно. Разумеется, юноша пытается спасти возлюбленную – а как же иначе? – из рук Его Сиятельства.
А эта девочка, Дочь звезд, сейчас слишком обижена на него, чтобы не принять такое предложение к сведению.
Как знакомо, думаю я, выделив себе еще пару тактов на размышления. В этот момент меня привлекает пустой и одновременно сосредоточенный взгляд девушки, безразлично и немного неловко повторяющей монотонные движения окружающих ее мертвецов. Этот взгляд у нас тоже был один на двоих. Потому что свою душу мы отдавали не за вечность в сыром склепе и уж тем более не за пренебрежение Его Сиятельства, который теперь любезничает с кем угодно, но только не с нами.
Мучительная злоба, смешанная с необъяснимым удовольствием, кипящей волной захлестывает меня. И, когда все в очередной раз меняются партнерами, я, не удержавшись, нарушая рисунок танца, шагаю к смертной. Увидев мое лицо в опасной близости от своего, она пытается отшатнуться, но моя рука на ее талии никуда ее не пускает. Как там?.. Благими намерениями вымощена дорога в ад?..
С другой стороны, отступаю я в сторону еще через три такта, выискивая взглядом среди танцующих виконта, как верная подданная, я должна сообщить об этом Его Сиятельству, который так не во время увлекся танцем и ничего не замечает. Ведь его сердце снова будет разбито, пусть он сам себе не сможет в этом признаться. Эта девочка сбежит. Мы всегда сбегаем, поняв, в какую бездну он нас увлек.
Я закусываю губу, чтобы не выдать себя раньше времени, когда виконт во время очередной смены партнеров отшатывается от зеркал, и на его лице отражается жеманная смесь удивления, возмущения и незамутненной радости ребенка, предвкушающего новую упоительную игру. Он бросается ко мне и оказавшемуся неподалеку усачу, чтобы показать нам свою находку за спиной еще ничего не подозревающего отца, и я охотно подыгрываю ему, обнажая зубы в немом вскрике неверия, быстро сменяющемся наигранно-сочувствующей улыбкой. Мои серые губы помимо воли растягиваются в улыбке, а по телу пробегает колкая волна нетерпения. Кавалер виконта берет меня под локоть, и мы, намеренно громко шушукаясь и бросая в сторону гостьи многозначительные взгляды, разносим весть среди собратьев. Злые слова проникают в душу быстрее, чем черная смерть собирает свою жатву, а многовековая скука лишь помогает им быстрее прорасти ядовитыми цветами сквозь плоть тех, кто имел несчастье оказаться на их пути.
И в тот момент, когда виконт обращается к отцу, за ними пристальными взорами, жаждущими чьего-либо падения, смотрит не графская свита, а свора голодной нежити, одинаково равно готовая при удобном случае растерзать и людей, и своего хозяина. Который даже не замечает всего этого, отмахнувшись от сына и резко развернувшись к пустым, покрывшимся пыльной сетью паутин и трещин, зеркалам, в которых он видит свою ненаглядную Дочь звезд, сжимающую руку стоящего рядом с ней смертного юноши.
В глазах Его Сиятельства – непроницаемая кромешная тьма, и под его взглядом, как под тяжестью царского савана, с лица рыжеволосой красавицы сходят последние краски жизни, а в тени густых ресниц гаснут искры чувств. Ее лицо бесстрастно, как может быть бесстрастен лишь лик луны в подобные ночи. Они смотрят друг на друга, и я чувствую холодное дыхание вечности, уже начавшей их разделять. Я вижу, как ее призрачные руки обвивают изящный стан гостьи и гладят ее тускнеющие локоны, но Граф до последнего отказывается верить в очевидное. Он продолжает всматриваться в ее лицо, пытаясь найти ответ на одному ему известный вопрос, и даже не замечает того момента, когда его нелепый, но более удачливый соперник со своим ментором, чудаковатым стариком, удивительно ловко двигающимся в тяжелых и хорошо мне знакомых доспехах, сооружают из канделябров крест.
Мгновенная вспышка невыносимо яркого света ослепляет всех нас, в голове воцаряется первозданный хаос, но среди всеобщего гвалта и панического визга я каким-то чудом слышу нечеловеческий голос Его Сиятельства.
Рык и стон существа, вновь и вновь предаваемого и низвергаемого в бездну.
Он пробирает меня до костей, и на какие-то секунды мне кажется, что я снова жива, что снова стою перед Его Сиятельством на месте гостьи, виновато и осуждающе одновременно качая головой, а в бурном потоке пока еще только моей крови слились воедино бесконечная жалость и сокрушающая горечь обиды, которую я никому не могу простить.
Я открываю глаза, чтобы понять, что почти ничего не могу видеть из-за воспоминаний о том, как когда-то жгучие слезы застилали мне глаза в это самом зале. Открываю, чтобы вспомнить: он скорбит не обо мне. И никогда не скорбел.
Поэтому я, единственная, кто еще загораживает смертным путь к спасению, снова предаю Его Сиятельство.
Пользуясь продолжающимся замешательством из-за импровизированного креста, я, потерявшаяся в хаосе осколков собственной души, прожигая гостью невидящим взглядом, сознательно уступаю им дорогу, и пораженные взгляды смертных служат мне лишь незначительным утешением…

…тлен, даже не пепел – вот что остается после нас. Опустошение и запустение, когда все, что когда-либо имело значение, растворяется в равнодушной вечности, чьи безжизненные крылья вновь нависли надо мной. Где-то в глубине сознания теплится последняя искра чувств, подаренных каплей живой крови, но я знаю, что скоро и она канет в небытие, и я вновь потеряюсь в бескрайних водах безвременья.
Поэтому я продолжаю стоять перед дверями бального зала даже тогда, когда все мои собратья, успевшие вернуться с непредвиденной охоты по заснеженным окрестностям Шлосса, давно вернулись в обледеневшие каменные гробницы. Продолжаю стоять у подножия винтовой лестницы, хотя сквозь запыленные витражные стекла начинают пробиваться первые отблески солнечных лучей. Стоять – и ждать его возвращения.
Его Сиятельство появляется на самом рассвете, и мне кажется, что он пытается раствориться в тени своего собственного плаща, и я вижу его почти таким же человечным, каким увидела впервые когда-то очень давно. Но сейчас, когда остатки украденной жизни уже почти покинули меня, я не могу понять, почему это до сих пор имеет какое-то значение.
Он недовольно смотрит на меня, не понимая, что я забыла в опустевшем зале, и я делаю насмешливый книксен.
Он до сих пор не понимает, на что способна обиженная женщина.

@темы: Tanz der Vampire, Немного творчества, Мюзиклы, Фанфики

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Never let me go" - Rhaegar & Lyanna

"rubies flew like drops of blood from the chest of a dying prince, and he sank to his knees in the water and with his last breath murmured a woman's name"
© a clash of kings

@темы: Под настроение, Музыка, видео, ПЛиО, Цитатник

---

Der Schleier fallt ("Elisabeth", Korea)

Я тут уже долго пытаюсь сформулировать несколько больших постов, про "Графа Орлова", "Монте-Кристо" и "Я - Эдмон Дантес", а также кое-что давно вынашиваемое про "Элизабет" и "Бал вампиров", но у меня такой загруз в реале, что я ничего не успеваю. Поэтому давайте просто посмотрим видео =)

@темы: Elisabeth, Музыка, видео, Мюзиклы, Мысли вслух

---

Небольшая "документалка" о постановке Вена-2012, с краткими интервью с актерами, а также Кунце и Купфером (режиссер венской постановки). Ну и, соответственно, с кадрами прошота нынешней версии.
По этим отрывкам уже можно сложить некоторое впечатление. И я впервые, кажется, сталкиваюсь с ситуацией, когда мне импонируют и интересуют второстепенные персонажи и их исполнители (Луккени, Рудольф, София), оставляет равнодушным дер Тод (мне не близка трактовка Зайберта, но я допускаю такую возможность, раз у нее есть внутренняя логика; что забавно, именно на такую трактовку хорошо ложится именно венский финал), но при этом совершенно убивает Элизабет.
Да, я уже жаловалась. Да, это было ясно с самого начала. Но ван Дам, похоже, не попадает в образ Элизабет принципиально, разве что ненадолго и случайно. Особенно удручает это в сценах второго акта, на "Nichts, nichts, gar nichts" я чуть малодушно не закрыла видео, а на "Палубе тонущего мира" я окончательно смирилась с тем, что у ван Дам в этой роли "эмоциональный диапазон чайной ложки" и лишенный осмысленности взгляд. Это хуже всего: мне проще принять существование десятка разных странных трактовок образа, пусть то будет даже такаразучная мусумэячная Лизка, гоняющаяся за апельсинами, нежели видеть такую пустоту там, где мог быть создан настоящий, живой образ.

@темы: Elisabeth, Музыка, видео, Мюзиклы, Мысли вслух

---

Mark Seibert & Annemieke van Dam - "Kein Kommen ohne Gehen"

...теперь и в венской постановке.
Не видео, к сожалению, но тоже хлеб. Хотя бы потому, что "Рондо" здесь внезапно превратилось... в дуэт. На фоне этого то, как сыграли/спели Зайберт и ван Дам, несколько отходит на второй план, не так ли? *смешок*
Так или иначе, мне теперь дико интересно, _что_ же там поет Элизабет и как это накладывается на смысл песни.

Еще одна запись, немного другое звучание

Имеющиеся фотографии из третьей венской постановки:

@темы: Elisabeth, Музыка, видео, Мюзиклы, Мысли вслух

---

Maki Ichiro - "Rebecca"

Действительно очень сильное исполнение. Если честно, чем-то оно мне нравится даже больше, чем Рюгвавы-Дюма.

06.09.2012 в 22:45

Пишет  Кодзю Тацуки:

Ойблинн, это вам не Фальк какой-нибудь...
...это первое на моей памяти исполнение, сопоставимое с Ригвавой-Дюма!

@темы: Rebecca, Takarazuka, Музыка, видео, Мюзиклы, Мысли вслух, Цитатник

---

"Strange waters of the Trident" by ~bubug

Просто мне внезапно очень понравилась эта работа.

Strange waters of the Trident by ~bubug on deviantART

@темы: Под настроение, ПЛиО, Цитатник

---

Сменила оформление дневника. Если что-то не так отображается, плохо видно и т.д. - пишите сюда. Если просто хочется сказать что-нибудь по теме - тоже буду рада =)
*задумчиво* Не темновато ли вышло?..

@темы: Проза и лирика жизни, Мысли вслух

---

"Бал вампиров" - 27.07.2012

В этот раз на "Бал вампиров" мы (я и Леди Ви., а так же присоединившаяся к нам Подколодная) выбирались не абы как на удобную дату, а на один конкретный спектакль. Точнее - на одного конкретного графа. Увидеть Ростислава Колпакова в этой роли я хотела с самого объявления составов больше года назад, а после его ввода в феврале окончательно уверилась в своем желании. Подобные большие ожидания бывают опасны, но, к счастью, не в нашем случае - спектаклем лично я осталась совершенно довольна. Но обо всем поподробнее.

Техническая сторона вопроса

Второй раз спектакль я смотрела уже не на эмоциях (хотя первый поход был почти год назад), обращала внимание на детали и прислушивалась к оркестру (странное дело, наверное, я переслушала австрийских и немецких версий, ибо часто ловила себя на мыслях в духе "Аранжировка не так звучит", "Тут они спешат" и т.д., но, не будучи более-менее сведущей в этом вопросе лучше, промолчу), а также наверняка мешала соседям, когда подавалась вперед, желая что-то обсудить с Ви или рассмотреть получше.

Если честно, я уже плохо помню, как обстояло дело с технической стороной действа в сентябре, так что не скажу, что было лучше, а что хуже. В первую очередь выскажусь о звуке и главном трабле, связанном с ним. Во-первых, в хорах до сих пор невозможно разобрать слова, даже если знаешь их. Ну, это ладно, с сентября уже привыкла. Страшнее было «во-вторых»: на репризе "Хей-хо-хей", когда голос графа раздается из разных углов зала, динамики сработали настолько ужасно, что абсолютно все слова, что звучали не со сцены, превратились в кашу, лишенную даже какой-то схожести с речью.
Далее... На мой взгляд, в некоторых сценах напускали слишком много дыма (впрочем, допускаю, что из других концов зала это выглядело иначе). Если в "Красных сапожках" воображаемые фигуры танцоров, скрытые туманом, еще воспринимались нормально, то в "Приглашении на бал" этот эффект был явно лишним, и мы, сидя во втором ряду партера, не всегда могли различить графа. Хотя в "Неутолимом гладе" это внезапно пришлось в тему и здорово обыграло слова про "во мраке мироздания", ибо Кролок, казалось, действительно завис во мраке между небом и... не землей, скорее адом (ага, в той самой бездне-пустоте). Здесь отлично сработало затемнение, чего не скажешь о "Кромешной тьме". Помимо того, что две портретные стены после исчезновения лестницы до сих пор не могут сдвинуться до конца (что весьма заметно при имеющемся на сцене освещении), вышеназванное затемнение, создающее в конце этой сцену ту самую кромешную тьму вокруг героев, оставило желать лучшего. И все бы ничего (на фоне задника это смотрится не так страшно), если бы во время последнего графского куплета про ритуал посвящения на сцену не выползла бы во всей своей красе огромная кровать из «Карпе Ноктем». Это было... гм-м, забавно, но неуместно. Впрочем, об этом действительно не сказал только ленивый. Из остальных же накладок технического характера могу вспомнить лишь пропавшее платье в ванной замка, так что Саре, поющей "В этом платье пойду я на бал", пришлось махать рукой куда-то в сторону кулис (а в прошлом блоке платье было, зато бедняжке забыли выдать пену в ванну).


Состав нам попался первый, за исключением графа. Соответственно, в тот вечер фон Кролоком был Р. Колпаков, Сарой - Е. Газаева, Альфредом - Г. Новицкий, профессором Абронзиусом - А. Матвеев, Гербертом - К. Гордеев, Магдой - Н. Богданис, Шагалом - К. Китанин, Ребеккой - М. Гогитидзе, Куколь - А. Чубатый (про двух последних персонажей по не очень хорошей традиции ничего не имею сказать). Начну с конца.

Шагал - Константин Китанин

Шагал Константина Китанина по-прежнему молод, энергичен и обаятелен. По-моему, с сентября он практически не изменился. На него в принципе приятно смотреть, он хорошо поет и достаточно харизматичен, чтобы должным образом отыграть свои сцены, которые, как водится, преимущественно комичны.
Но должна согласиться с Эфой: за этим красивым фантиком не угадывается что-либо более-менее глубокое. Нельзя забывать, что у Шагала, пусть тот и является комедийным персонажем, есть своя трагедия. Для начала, у него фактически похищают единственную дочь, а потом - насильно превращают в вампира, и, хоть он впоследствии не демонстрирует нам своего недовольства сложившимися обстоятельствами, это ломает его прежнего, вылепливая совершенно другой характер. Посудите сами: был пусть не идеальный в плане манер и демократичного отношения к подрастающему поколению (Трансильвания, XIX век, кто-то вообще ожидает иного?), но горячо любящий и по-своему заботливый отец, ради спасения дочери не побоявшийся вслед за ней броситься в ночной зимний лес, прекрасно осознавая, что там его ждут отнюдь не только волки (по сути, единственный момент, где проявляется драматическая составляющая образа Шагала, но и его надо суметь сыграть), а стал - эгоистичный вампир, ведомый исключительно своими "гладами" и даже ни разу не вспомнивший о своей дочери, хотя вот она, буквально под боком.
Помимо этого - но это почти к слову - Шагал-Китанин кажется мне подкаблучником. Рядом с женушкой, вооруженной палкой колбасы, вести себя иначе сложно, да и в дуэте с Магдой-Лукояновой, которая весьма темперамента, это понятно, но то, что и хрупкая и менее сильная духом Магда-Богданис в их дуэте доминирует, меня удивило.

Магда - Наталья Богданис

Магда Натальи Богданис меня отпугивала с первого же блока, как только появилось видео. Она показалась мне нехаризматичной и плохо поющей, и это впечатление лишь усилилось после того, как в сентябре я увидела в этой роли потрясающую Анну Лукоянову. Впрочем, все оказалось не так плохо. Не скажу, что эта Магда полностью реабилитировала себя в моих глазах, но претензий я к ней больше не имею - такая трактовка образа тоже имеет право на существование.
Голос у Богданис немного специфический по тембру, точнее сказать не могу, но остается впечатление, словно человек намеренно использует неприятные интонации, хотя, возможно, дело в небольшом акценте, проявляющемся при пении. Так или иначе, сам по себе голос, высокий и холодный, неплох, однако для этой роли, на мой взгляд, ему не хватает глубины и мощи. "Странно быть мертвым" в этом исполнении мне показалось каким-то незавершенным (мне кажется, Наталья не взяла там какую-то ноту). А в "Карпе Ноктем" с его совершенно роковым звучанием Богданис все же терялась на общем фоне, хотя голоса у троймеров, Герберта и Магды в этом раскладке у всех были более высокими, нежели я привыкла, и вместе звучали достаточно гармонично.
Что касается образа, то в первом акте эта Магда - зашуганная, очень хрупкая девушка, явно боящаяся дать отпор хозяину и в своем соло больше акцентирующая внимание зрителей на "Слава богу, это ночью не придет ко мне он точно", чем на "Он ведь, как видно, был не так уж [плох]". Во втором же акте превращение в вампира ломает ее характер также, как и шагаловский, создавая совершенно другого персонажа (в противовес и пример, у Лукояновой в Магде-вампирше просто просыпается то, что в ней всегда было): эта вампирша, несмотря на хрупкость фигуры и общую привлекательность расположения к себе не вызывает. Она похожа на этакую классическую старую ведьму своими интонациями, мимикой и пластикой. Голос становится хрипловатым, но не с красивой хрипотцой, а какой-то немного скрипучей надтреснутостью, а движения - довольно резкими, лишенными какой-либо грации. И в итоге Магда-вампирша выходит очень жесткой и даже потенциально жестокой, опасной и не особо притягательной. И, что любопытно, в ней появляется специфический, очень вампирский внутренний стержень и характер, чего нет у Шагала и чего предостаточно у всей немертвой родни фон Кролока.

Герберт фон Кролок - Кирилл Гордеев.

Герберт Кирилла Гордеева, похоже, априори прекрасен всегда, с самой премьеры спектакля. Безусловный любимец публики, он буквально притягивает к себе взгляды во время тех немногих сцен, в которых участвует. Гордеев, по-моему, создал идеальный образ виконта фон Кролока, соединив в нем аристократизм и хищную грацию с уморительными комическими заигрываниями с Альфредом - настоящая золотая середина. Гордееву безумно идут грим и костюм, совершенно преображая его, и не любоваться им невозможно. Интонации, мимика, пластика - все это вместе создает потрясающий эффект.
Особенно здорово наблюдать, как перетекают одна в другую грани его характера. Дурашливое, кокетливое (и уже фирменное) движение бровями - и многообещающие, собственнические интонации хищника, нашедшего себе хорошую игрушку, вместе с пристальным, хитрым темным взглядом, что против воли внушает некий трепет и даже страх. Изысканный и легкомысленный пируэт и жеманно-кокетливое "Набегался?" ("Приветик!", "Ну надо же, догнал!" и далее по списку) - и жестокий азарт хищника, больше не желающего церемониться с добычей. Исключительно комическое ойканье и отползание от Альфреда - и то, как этот Герберт поднимается на ноги, почти не отталкиваясь руками, почти горизонтально, словно марионетка, поднимаемая за ниточки, словно труп, поднимаемый волей некроманта. Он был фееричен в сцене бала: пристально наблюдающий за отцом и Сарой, жеманно смеющийся и демонстративно смущенно отворачивающийся, но в невольном трепете замирающий в момент укуса и борющийся со своей жаждой, а всего через несколько мгновений с непередаваемым удовольствием отплясывающий менуэт. А уж то, как он сдает смертных отцу! Эта пантомима заслуживает отдельного восхищения. Впрочем, как и вся последующая сцена, включающая в себя прихорашивание и запрыгивание на руки к одному из вампиров в свите.
Но что для нас троих было самое потрясающее - это то, что, за пару часов до спектакля обсуждая в кафе образ Герберта как полноценного трикстера, таящего в себе намного больше, чем может содержать в себе образ жеманного паяца, в тот вечер на сцене мы увидели этого самого трикстера - от и до. Особенно это бросилось в глаза в "Карпе Ноктем": мало того, что здесь с графского сына слетает маска шута, мало того, что он не покидает свое место у столбика кровати ни на одно мгновение, даже когда Черный вампир кусает Сару, Герберт-Гордеев непосредственно управляет всем шабашем, творящимся в этот момент на сцене. Практически как серый кардинал, он не только приводит туда Сару, но так же повелительным жестом приказывает и укусить ее, и унести ее тело... А еще он до последнего не покидает сцену, и силуэт его фигуры в плаще на фоне первых лучей солнца, проникающих в комнату - это очень сильно.

Профессор Абронзиус - Андрей Матвеев.

Профессор Абронзиус Андрея Матвеева по-своему хорош и фееричен, хотя лично я его не очень люблю. Проблема, вероятно, в том, что я очень люблю фильмовский образ и образ Гернота Краннера в немецкоязычных постановках: старичок - этакий "божий одуваник", живущий в каком-то своем мире, мире своих гипотез и научных изысканий, который, несмотря на провозглашаемую логичность профессора, не менее фантастически и эфемерны, чем мечтания Сары и Альфреда о стране, где они смогут найти и свободу, и исполнение всех своих желаний. Так вот, Абронзиус Матвеев совершенно иной - он приземленный, более-менее прагматичный человек, на мой взгляд, несколько жесткий и деспотичный в отношении своего ассистента. Более... грубый, наверное. Он забавен, над его репликами и поступками смеешься, но такой образ не находит отклика в моем сердце, ему не хочется сочувствовать. Хотя, вспоминая общую идею оригинального либретто, было бы как раз логично предположить, что вызывать особое расположение он и не должен. Так что... а почему бы и нет?

Альфред - Георгий Новицкий.

Альфред Георгия Новицкого мало изменился и по-прежнему мне очень симпатичен. Кроме того, что он прекрасно поет и играет неопытного, но искреннего влюбленного молодого человека, этот Альфред заинтересовал меня тем, что с ходом сюжета в спектакле очень четко прослеживается эволюция его персонажа, уход от нерешительности и пугливости в лучшую сторону. Мне нравится, что его "О, Сара" - это не просто романтически бредни, а действительность: любовь действительно делает его сильнее и в чем-то даже мудрее. Что любопытно, размышляя сейчас над этими деталями образа, я начинаю думать, что, во-первых, это причина интереса Герберта, а во-вторых - потенциальная возможность после превращения как минимум не потерять свою личность и не превратиться в звероподобного в своем следовании одним инстинктам вампира, как графская свита и, как мне кажется, Сара (во всяком случае, в некоторых исполнениях), а как максимум - возможно, даже превращение при полной осознанности происходящих изменений. Но это я ухожу в дебри, так что будет проще сказать, что этот Альфред еще будет меняться после превращения в вампира и вряд ли станет слепо следовать за кем-либо, что мне опять-таки импонирует.

Сара Шагал - Елена Газаева.

Сара Елены Газаевой успела стать чем-то вроде фандомной притчи. Начиная с сентября, я все следила за появляющимися записями и все ждала, когда же она начнет играть что-то осмысленное, не говоря уже о чем-либо интересном. К июлю я об этой надежде уже успела забыть и, как ни странно, была приятно удивлена. Для начала, Елена стала мягче петь и говорить. Я этого как-то не замечала, но раньше она своим напором чем-то напоминала венгерскую актрису Коту Янцу (внезапно, да), что я успешно списывала на неудачный перевод, особенно в "Там есть свобода" (как водится, названия арий я привожу в своем варианте перевода). Оказалось, дело было не в этом. Так или иначе, теперь Елена звучит совершенно иначе, намного приятнее для слуха, что уже составляет не малую часть от приятного впечатления.
Далее - игра. Она тоже улучшилась, хотя до хватания звезд с неба прогресс еще не дошел. Зато теперь эмоции этой Сары стали более разнообразны и уместны в соответствующих ситуациях. С комическими сценами все и раньше было довольно неплохо, перед "Приглашением на бал" наконец-то нет деревянности при погружении в ванну (хотя отсутствии вздрагивания в момент появления графа меня до сих пор не устраивает). "Там есть свобода" теперь выглядит и звучит весьма мило (и Альфреду все-таки просто делают замечание, а не посылают лесом). В "Кромешной тьме" Сара-Газаева вообще была внезапно действительно хороша сама по себе и еще более достоверна, чем на имеющихся видео с Кролоком-Колпаковым. "Бальный зал" тоже улучшился, когда добавилась более-менее адекватная реакция на попадание в зал, полный голодных вампиров, а в финале я и вовсе поразилась, заметив, что Елена не только стала лучше танцевать, но и старается не выходить из образа вампирши.
Некоторой проблемой все еще остаются "Красные сапожки". Мне не хватает в них решимости и некоего чувства торжества, не хватает эмоциональности. Но это еще туда-сюда. Больше мне не нравится тот момент, когда Саре приходится молча, почти без движений стоять впереди, в то время как сзади идет танцевальный номер. Это вынужденное молчание и бездействие плохо сказывается на выражении лица Сары-Газаевой, и над этим еще надо бы поработать.
Но прогресс, повторюсь, внезапен и довольно заметен, так что я не буду слишком придираться к этому.

Граф фон Кролок - Ростислав Колпаков.

И в завершение – граф фон Кролок Ростислава Колпакова.
Вообще проще всего было бы сказать, что он мне очень понравился, несмотря на то, что кое над чем там еще надо работать, и на этом успокоиться. Но это было бы нечестно, к тому же, для меня это уже дело принципа - все же подобрать слова для описания того, каким я вижу этого графа. Проблема в том, что в первую очередь я его чувствую на эмоциональном и интуитивном уровне, а описать то, что чувствую и описываю уже другими образами, сложно. Но я все же попытаюсь. И дать свое понимание увиденного, и указать на то, что мне еще не нравится (добавила Аста, чересчур увлекшись описанием).
С удивлением понимаю, что первое слово, каким я могу характеризировать Кролока-Колпакова - это «хтонический». Он может быть очень разным. Самоуверенным, величественным, но при этом ироничным вампирским графом - человекоподобным, но не так уж и скрывающим свою истинную сущность (как в сцене "Перед замком"). Потерянным, уставшим, одновременно озлобленным и тонко чувствующим существом, находящимся в полнейшем раздрае от накопившихся в нем воспоминаний (и в первую очередь воспоминаний о былых чувствах, от которых теперь остались только фантомные боли) - однозначно нечеловеком, имеющий к людям уже опосредственное отношение, но все же слишком человечным - в чем-то человечнее многих людей (в "Неутолимом гладе"). И такие переходы не воспринимаются как нечто неестественное, напротив. Еще одна весьма человеческая черта - по-разному вести себя с разными людьми, а наедине с собой становится совершенно другим. Оба "полюса", описанные выше, являются сторонами одной медали, имя которой - бывший человек. В Кролоке-Колпакове прослеживается то, чего я до сих пор не увидела, например, у Кролока-Ожогина: следа прошлой, человеческой жизни, которая хоть в каком-то виде, но существовала, ибо я придерживаюсь мнения, что в текст "Глада" - не ложь, а трактуемые по расстановке акцентов неизменные факты. К чему относится и то, что граф не всегда был вампиром. А это, на мой взгляд, очень важно помнить при создании этого образа.
Однако и это не все. Бывший человек. Есть что-то, что сделало его вампиром. Некая потусторонняя сущность, из-за воздействия которой происходит вышеназванное преображение, которое, в свою очередь, меняет сознание. И в Кролоке-Колпакове это нечто периодически проявляется – совершенно нечеловеческоенечто из-за грани, что он сам едва может контролировать, что, скорее всего, априори невозможно объять и понять целиком. Переход к этой потусторонности не резок, наоборот, но при этом внимательному глазу весьма заметен. Это - все то, что в некоторые моменты (особенно ярко, пожалуй, в "Кромешной тьме") лишает этого фон Кролока человеческой личности, делая его чем-то похожим на дер Тода - даже не персонификацией, а именно воплощением некоей потусторонней силы, той самой хтонической, дремлющей где-то в подсознании, тем самым предчувствием, о котором в оригинале говорит граф и которое ощущает Сара. И именно этим, как мне кажется, Кролок-Колпаков похож на Кролока-Бартона - только у них двоих прослеживается подобная линия "разум-воспоминания-Глад" (последний именно как управляющая сила, а не непосредственно голод), у остальных же - "разум-голод-воспоминания", на несколько ином уровне, намного меньше внимания уделено именно чувствам.
Что же касается технической стороны исполнения, то здесь, конечно, еще надо работать, хотя работа над образом от спектакля к спектаклю заметна. Но обо всем по порядку. Для начала, у этого графа более низкий голос (как мне кажется, самый низкий среди питерских Кролоков), богатый на разные оттенки эмоций - от проникновенного почти шепота до яростного нечеловеческого рыка. Интонации меня вообще покорили и сами по себе, и по тому, как они наполняют красками и смыслом даже такой неудачный перевод. Этому же делу неплохо служат жесты, мимика и пластика, но первые два еще не до конца отточены и порой подводят графа, выдавая против его воли что-то странное. Но в этот раз он это контролировал намного лучше, чем прежде, так что.
В итоге мы имеем любопытный, оригинальный образ, который продолжает дорабатываться и сейчас, не высокомерный, но величественный, в должной степени ироничный и в должной степени романтично-трагичный, но без перегиба в сторону последнего - лирики, кстати, там мало, я бы даже сказала, что этот граф в этом отношении довольно "жесткий".

Ну и последнее - традиционно несколько слов о танцорах, дублирующих главных героев - Черного вампира (Дениса Алиева), Сару (Ирину Сатюкову) и Белого вампира (Александра Сафронова). Я не знаю, как выразить свое восхищение. Они совершенно потрясающие, особенно Сара-Ирина: наблюдать за ней - истинное, ничем незамутненное удовольствие, ибо она потрясающе играет настоящую, самую правильную Сару с помощью одних лишь пластики и мимики, не произнося и слова. И мне было дико обидно, когда после "Карпе Ноктем" зал не аплодировал: они не просто станцевали его, они его восхитительно сыграли от начала и до конца.

Вот, пожалуй, и все, что сейчас я готова сказать об этом походе на "Бал вампиров". Чуть позже, скорее всего, я добавлю свои впечатления о конкретных сценах, но пока оставлю эту простыню в покое и подведу итог.
Спектаклем и составом довольна полностью. Некоторыми - до самого восторженного состояния. Схожу на "Бал" еще, правда, не раньше, чем через полгода, а то и год, но на закрытии точно буду. На графа Колпакова схожу обязательно, с удовольствием посмотрю на Герберта Гордеева - это совершенно точно. Из других составов попытаюсь все же увидеть Сару Веры Свешниковой вместе с графом Ожогиным, а также Шагала Александра Суханова и Магду Анны Лукояновой - последних двух желательно одновременно.

Засим откланиваюсь и благодарю за внимание

@темы: Tanz der Vampire, Отзывы, Проза и лирика жизни, Мюзиклы

---

Ну вот, отнесла оригиналы документов в ВАВТ. Теперь все, к выходным будет приказ о зачислении, но я уже фактически на факультете экономистов-международников, на бюджете. Так что при желании меня можно поздравить - я поступила именно туда, куда хотела
А я пока соберусь с мыслями и таки напишу о походе на "Бал вампиров" 27 июля.

@темы: Проза и лирика жизни, Мысли вслух

---

"Красное" - зарисовка по Tanz der Vampire

Моя зарисовка по заявке с  Die Musicals. Страница заявки - вот.

Название: Красное
Автор: Astha
Фандом: Tanz der Vampire / Бал вампиров (мюзикл)
Персонажи: граф фон Кролок, Сара и воспоминания.
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Описание: В эту зимнюю ночь, чье монохромное великолепие освещено ярко-алым сиянием обреченной с рождения дочери звезд, он не может не вспомнить другую ночь. Ночь под безоблачным небом среди пожелтевших трав лета 1613 года.
Примечание: написано для дайри-сообщества Die Musicals по заявке "Фон Кролок | Сара. Граф рассказывает о девушке, которую убил первой (упоминается в "Die unstillbare Gier")" (автор заявки - дорогой Эсме ).
Размещение: с полным сохранением шапки фанфика и уведомлением автора.

Красное

Рассвет настанет еще не скоро, но полночный зимний лес кажется теплее и светлее обычного из-за будораживающе яркого красного пятна на фоне тускло искрящихся снежных сугробов и зловещих темных теней деревьев. Не столько красиво, сколько вульгарно, но по-своему притягательно.
Тяжелые медно-красные локоны рассыпались по белым как снег - и столь же холодным - плечам, почти сливаясь с красной тканью платья, с губ стекает кровь - вниз по подборку, тонкой струйкой по шее, смешиваясь с кровью другого человека - тогда еще человека - и стекая в ложбинку между грудей.
Блестящие глаза на бледном, преображенном смертью, лице кажутся глубже бездны и темнее ночи. Это должно пугать, но разве что смертных: он настолько привык столетие за столетием видеть пустые взгляды мертвецов вокруг себя, что давно перестал их замечать. В то время как его взгляда по-прежнему пугаются все - кроме нее.
Это удивляет - совсем немного. В чувстве, рождающемся там, где на месте предполагаемой души жадно перегоняет кровь по жилам изголодавшегося тела немертвое сердце, оживающее лишь на одну ночь в году, удивления почти нет. Скорее - отвращение, раскрашивающее привычную бессмысленную пустоту в различные оттенки красного. Он давно не испытывал ничего подобного - очень сложно сохранить брезгливость тому, кто существует по ту сторону жизни в окружении мрака, тлена и гниения. И поэтому тень давно угасшего чувства приносит иллюзию того, что в этот момент он почти жив. Уж точно живее неподвижно лежащего в снегу юноши и новообращенной вампирши, оставившей на шее своего неудачливого воздыхателя глубокую, неаккуратную рану.
- Ваше Сиятельство... - непривычно томно выдыхает Сара, заметив графа, стоящего в тени деревьев. А он предпочитает смотреть не на нее, а на подол ее наряда, кровавым пятном расползшийся вокруг вампирши, и на рубиновые головки шпилек, выпавшие из прически и теперь каплями крови сверкающие на снегу. Кровь, здесь ее слишком много, ее запахом пропитан морозный воздух. Но теперь, когда извечный голод утолен хотя бы ненадолго, этот запах не кажется фон Кролоку столь прекрасным, как раньше. Он все так же дурманит, но принося уже не наслаждение, а что-то, похожее на головную боль.
Странно себе в этом признаваться, но ему не хочется узнавать в этой женщине юную фройляйн Шагал. У наивной, глупой, безрассудной, но искренней деревенской девчонки и сидящей перед ним соблазнительной, чувственной, хитрой и совершенно бездушной женщины общим осталось только имя.
Фон Кролок привык убивать. Он привык разрушать судьбы, губить души и ломать рассудки своих жертв. Он даже еще помнит, как тогда, в самом начале своего пути в вечность, он оплакивал тех, кто не погиб полностью и переродился в вампира, но так и не смог справиться с осознанием своей новой сущности. Это было самым страшным за все годы его существования, пока самое понятия страха и ужаса не перестало для него существовать.
Только вот сейчас он предпочел бы видеть, как в муках распадается душа и личность безвинной жертвы, чем стать свидетелем столь ошеломляющего преображения.
Он неподвижно стоит, не меняясь в лице, напоминая высеченную из мрамора статую, и его мертвый, пустой взгляд, устремленный на нее, не пугает, но настораживает Сару. Только почувствовав его присутствие, едва оторвавшись от раны на шее Альфреда, она приготовилась ко всему, что может случиться с ней, беглянкой. Но к равнодушию графа - такому равнодушию - она была совсем не готова.
- В чем дело? Почему вы смотрите на меня... так? - хмурясь, спрашивает она, и ее голос звучит по-человечески растерянно.
Сказать по правде, она совершенно не ждет ответа, и поэтому окончательно теряется, когда фон Кролок делает неспешный, но от того не менее неожиданный шаг вперед, за одно мгновение преодолевая все разделяющее их расстояние. Его рука касается ее подбородка, заставляя смотреть в глаза, и в вампирше неожиданно просыпается панический ужас от осознания того, что своими длинными ногтями, больше похожими на когти, граф способен в одно мгновение разорвать ей горло, а то и вовсе оторвать непутевую рыжую голову.
Но фон Кролок не делает ни того, ни другого.
- И как тебе это чувство, когда ты впервые убиваешь человека, держа его в руках и выпивая жизнь вместе с кровью?
Сара окончательно тушуется, и в ее смущенном взгляде он видит тень той девушки, которая пришла в его замок, не испугавшись ни диких зверей, ни холода, ни вампиров - боясь лишь остаться наедине с самой собой и своими чувствами.
Он догадывается, о чем она не осмеливается сказать ему в лицо. О том, как манит и дурманит разум вампира запах крови. Как сводит с ума голод, сметая все преграды, оставляя в целом мире лишь охотника и его жертву - самую желанную и вожделенную. Как разгорается внутри пожар непреодолимого страстного влечения к тому, в ком течет живая кровь - единственный огонь, способный хоть ненадолго согреть навеки остывшее тело. Какое постыдное в своей чувственности наслаждение испытываешь, когда горячая кровь наполняет твой рот и течет по твоим губам. Как желанен ты и любим жертвой, в чьих венах уже течет твой яд, отравляющий сознание и толкающий к краю бездны.
Но это все не то, совершенно не то. Это лишь кратковременная иллюзия, даруемая опьянением и насыщением, с которой невозможно бороться. Значение имеет только то, что наступает, когда спадает кровавая пелена перед глазами. То, что ты видишь в этот момент.
В глазах ночи, в глазах обреченной с рождения дочери звезд он видит все то, что видел сам: черно-белую ночь и восхищение ярко-алым пятном на этом монохромном великолепии. По-детски непосредственное, но все больше порочно чувственное.
- Завораживает и увлекает, не правда ли? - подсказывает вампирше граф, и та осторожно кивает, не понимая, к чему он ведет. Ведь все так и должно быть, разве нет?
Ответ приходит неожиданно. Да и ответ ли это?..
За спиной Сары тихо стонет Альфред, медленно приходя в себя, но она даже не оборачивается, снова, как будто и не прошло несколько часов после побега из замка, зачарованная графом. Фон Кролок же, напротив, бросает на умирающего юношу заинтересованный взгляд.
- Это многих увлекает. Поначалу. Столько новых впечатлений, совершенно новый взгляд на мир, новые ощущения, недоступные смертным. Вечная молодость и вечное наслаждение - с одной жертвой, другой, третьей... Со временем они сливаются в единый калейдоскоп огней и красок, в котором уже невозможно что-либо узнать. Это по-своему красиво. Наверное. И проще - наверняка - забывать все, что уже бесполезно и ненужно. Я могу только догадываться об этом, ведь я не могу видеть все это так, как видишь это ты и многие другие, - граф вновь обращает свой взгляд на рыжеволосую красавицу. Он проводит пальцами по ее щеке, не касаясь остывшей крови, а потом наклоняется к маленькому ушку и тихо произносит:
- Но только я до сих пор помню ту, кого убил первой. Помню ту ночь в малейших деталях...
...и чистое, безоблачное небо, и шелест пожелтевших, словно позолоченных солнцем трав летом 1613 года. И нежные, теплые руки живой девушки, ободряюще касающиеся его плеч. И то, как она ласково улыбалась, отгоняя страх и отчаяние, вселяя веру в то, что все еще может быть хорошо...
...она умерла на его руках. Тихая и прекрасная, так и не понявшая, что за чудовищу шептала ласковые слова ободрения. Ее тонкие руки медленно сползли с его плеч, словно нехотя выпуская из объятий своего убийцу. Ее лицо по-прежнему было безмятежным, лишь в уголках раскрытых губ затаилось не то недоумение, не то всепрощающее понимание. Она словно заснула, и во всей ее фигуре не было ничего, что обвиняло бы его. Вот только ожившее благодаря ее крови сердце заходилось бешеным стуком, словно готовое вот-вот разорваться от горя и осознания непоправимости содеянного...
Граф по-прежнему нависает над ней, но Сара, даже не видя его лица, боится пошевелиться. Не потому, что страшится того, насколько ужасным может показаться ей фон Кролок в этот миг. Нет, она уверена в обратном : сейчас он как никогда похож на человека. Но именно этого она и боится больше всего - увидеть его слабость, слабость того, кто казался ей если не самым надежным, то самым незыблемым в этом мире. Она не хочет видеть в нем человека, которым он когда-то был. И поэтому готова сделать любую глупость, чтобы вернуть того графа фон Кролока, что с легкостью увлек ее душу вслед за собой в бездну, заставив отринуть все сомнения в правильности сделанного выбора и не сомневаться в том, что она имеет право следовать своим желаниям, какими бы они не были. Того графа, в котором не было ничего человеческого и рядом с которым не могло существовать ничто человеческое, тем более - раскаяние и боль.
- Неужели она была лучше меня? - вызывающе спрашивает она, и в ее голосе звучит сладостный яд из кокетства и ревности, а еще - лживой бравады и отчаянного, эгоистичного страха перед остатками души и совести.
Граф медленно отстраняется, и Сара, не сдержавшись, облегченно выдыхает, когда чувствует на себе его тяжелый, но равнодушный, как несколько минут назад, взгляд пустых серых глаз. Уж лучше эта пустота, чем бездна тех чувств, от которых она бежала, думает вампирша, пока фон Кролок молча окидывает ее безразличным взглядом. Так спокойнее.
И все же, она вздрагивает, когда вампир отвечает ей:
- Она мертва. Ты теперь - тоже.

@темы: Tanz der Vampire, Немного творчества, Мюзиклы, Фанфики

---

Еще одна юбилейная "Элизабет"

28.06.2012 в 12:31

Пишет  kit_swan:

Элизабэт окружает
Юбилейный год Элизабэт никак не угомонится.

В ноябре будет еще один гала-концерт по Элизабэт с толпой такаразучных OG.

Тоды: Итиро Маки, Зунко, Саеко, Харуно Сумирэ, неожиданный спешиал-гест Сион Юу
Элизабэты: Хана, Оотори Рэй, Тонами
Францы-Иосифы: Такане Фубуки, Мидори, неожиданно Сузуми Сио
Лукени (что-то оно и так во множественном числе): прокравшийся в толпу OG Том и Ватару
Рудольфы: Кодзю, Кому и опять неожиданно Сузуми Сио
Софии: Изумо Ая, Сю Митиру, Хацуказе Дзюн.
Максы: Рицу Томоми, Оомине Маю
Чиби-Рудольфы: Мотизуке Рисе, Хацуне Маё

Что-то я не поняла, что, Сэна Дзюн пропускает какую-то Элизабэтскую штуку? О_о

Играют они это почти месяц сначала в Токио, потом в Осаке. Каждый день в каждой роли кто-то один, а в последний день — всей толпой как-то чередуются.

Все Элизабэты и Тоды в линию:

@темы: Takarazuka, Elisabeth, Мюзиклы, Мысли вслух

---

"Дракула" Ф. Уайлдхорна - Бродвей, 2004

Давным-давно, когда в сети только началось обсуждение - весьма бурное - японской постановки уайлдхорновского "Дракулы", я пообещала написать переписать на нее отзыв, а также уделить внимание и грацевской версии, на которую я много раз ссылалась. Сейчас, сдав экзамены, я вроде бы обзавелась свободным временем и попытаюсь исполнить обещанное. Но только я начну не с Граца-2007, а с Бродвея-2004.

Пожалуй, именно это постановку я могу назвать наиболее классической и правильной по отношению к роману - во всяком случае, моему его пониманию. И это же делает ее довольно специфичной: в этом спектакле не так много динамики, да и само оформление сцены выполнено преимущественно в темных и неярких цветах. В чем-то это перекликается с японской постановкой, однако выполнено совсем в ином стиле: довольно аскетичном и строгом, я бы сказала.Большую часть времени сцена погружена в полутьму, светлые пятна очень редки и чаще всего оказываются холодных, призрачных оттенков, близких к белому. Ну и, разумеется, оттенки красного - опять-таки, неяркие, приглушенные, темные. В моем представлении такая цветовая гамма и стиль весьма подходят для сохранения атмосферы изначального викторианского ужастика, где все-таки больше было страха, нежели любви.

Декорации, сценография и костюмы в принципе способствуют этому. Декораций на сцене, на мой взгляд, не так уж много, они не впечатляют как, например, замок Дракулы в японской постановке. Они, с одной стороны, не выглядят достаточно реальным, а с другой - метафорических декораций, как в той же "Элизабет", здесь нет. Однако создается некое ощущение сюрреальности проиходящего. И это очень хорошо передает атмосферу.
Работа костюмера заслуживает отдельной похвалы. Не могу сказать, что какие-то наряды очень хорошо запоминаются и поражают воображение, однако они не только красивы и аккуратны (в отличие от Граца), но и соответствуют эпохе. В них нет вычурности, все элегантно, но при этом довольно строго - та же темно-красная мантия Дракулы в замке выглядит изумительно и совершенно уместно. По-викториански изысканно выглядят и наряды Мины и Люси. И особенно приятно было смотреть на "невест Дракулы". О, я уже и не надеялась увидеть подобное воплощение их образов. Но в этой постановке вампирши все же предстали призрачными белыми девами, утонченных. Радует, что они выглядят соблазнительно, но не вызывающе - это очень большая редкость.

Что касается сценографии, то она не вызывает невольного восторга зрелищностью, некоторые моменты явно требуют большей динамики, однако все поставлено очень... логично, практически все там логически взаимосвязано. Например, то, как в конце первого акта синхронно скрещивают на груди руки Дракула и Люси, а потом эта сцена повторяется уже с Миной в сцене гипнотического сеанса в поезде.Здорово, что были сохранены "транспортные средства": мы видим не только купе поездка, но и корабли - и "Деметру", на которой Дракула прибывает в Лондон, и те, на которым и граф, и охотники направляются в Трансильванию.
Но это, впрочем, не все. Есть некоторые моменты, которые мне бы хотелось отметить отдельно. Во-первых, это совершенно дивная находка с летающими невестами. Это выглядит потрясающе завораживающе и даже жутко, здорово украшая многие сцены, особенно сольник Ренфилда ("Зов господина" - не помню, где видела такой перевод, но мне он кажется очень правильным). А во-вторых, это финал. Та самая сцена, которая по-своему не удалась и в Граце (совершенно неуместным диваном из Лондона и другими несменившимися декорациями, но это отдельная тема), и в Японии (злосчастное самоубийство Мины, которое я по-прежнему считаю совершенно неправильным и неуместным). На Бродвее же, к моему величайшему изумлению, финал был поставлен так, что полностью соответствует моим представлениям об этой сцене и ее смысловой нагрузке. Здесь сохранено то самое перерождение Дракулы ("любовь к тебе сделала меня другим человеком"), благодаря которому эгоистичная страсть уступила место любви, готовой на самопожертвование ради любимого человека. Повторюсь: здесь нет ни эгоистичности, из-за которой в японской постановке отбывают в мир иной и Дракула, и Мина, здесь нет и такого количества слез и "трагеди", как в Граце, где взаимодействие между Дракулой-Борхертом и Миной-Лихти вызывает множество вопросов. Нет, здесь Мина, не оставляя в сердце никаких обид, отпускает Дракулу, освобождает его душу, и надо видеть, как его тело превращается в прах, а склеп заливает солнечный свет.

Еще один вопрос, заслуживающий внимание, это образы вампиров в постановке в целом. В свое время я жаловалась на то, что Дракула почти всегда как бы противопоставлен остальным немертвым - невестам, Люси и гипотетическим "остальным". Так Дракула почти всегда оказывается этаким страдающим интеллигентом, в то время как невесты - довольно примитивными хищницами, а бедняжка Люси после обращения - хоть она и умерла позже всех, а значит, должна сохранить в себе больше человеческого - упырем. Здесь этого различия нет.
Для начала, я не могу сказать, что бродвейская Люси превращается в безмозглого упыря, издающего нечленораздельные звуки. Она не говорит с охотниками, когда они приходят в склеп, тоже рычит, однако в ее взгляде и действиях есть осмысленность, а не звериные инстинкты. Особенно в связи с этим мне запомнилось то, как она смотрит на Артура, которые закрывает собой лестницу, ведущую из склепа, и за руку ведет ее к охотникам.
О невестах, в принципе, я уже высказалась выше. Это не безвкусная фантазия на тему суккубов, а весьма инфернальные и чарующие особы. Они хищницы, безусловно, однако они все же умнее зверей и не потакают одним лишь инстикнтом.
Дракула, впрочем, все-таки остается интеллигентом, хотя насчет страдающего - я бы поспорила. Этот граф не только немолод внешне и стар "хронологически", прожитые столетия отпечатались в его душе, то ли совершенно заморозив ее, то ли превратив в пустоту. От человека в нем очень мало, это действительно инфернальное существо. Создается впечатление, что его взгляд направлен в никуда, в вечность, в пустоту, и похожее впечатление в разные моменты производят и Люси, и невесты. Они все не принадлежат миру живых, они мертвы - и это чувствуется.

Вообще интересный момент, что эта постановка - во всяком случае, на записи - не производит впечатления масштабности и эпичности, скажем так. Оно выглядит в некотором роде... камерно, а особенности съемки имеющегося у меня бутлега еще создают иллюзию "наблюдения изнутри".

Я бы сказала, что это весьма стильная, хотя и сдержанная постановка, которая заметно больше связи сохранила со стокеровским романом (об этом я напишу как-нибудь отдельно, когда перечитаю саму книгу, лишь скажу, что мне очень импонирует более подробная линия событий в Трансильвании). Единственное, что я могла бы отнести к недостаткам - меньшая динамичность в сравнении с последующими версиями (впрочем, в 2004 году еще не было "Zu ende", выводящую на иной уровень линию противостояния Дракула - Ван Хельсинг) и спорная сцена в спальне Люси, которая в Граце называется "Приглашение": я все же считаю, что обнажаться мисс Вестенре не было необходимости, хотя обставленно это было не худшим образом.

И на этом моменте, пожалуй, я перейду к конкретным персонажам и актерам, ибо о постановке в целом сказала уже достаточно.

Дракула - Том Хьюит. Едва ли я смогу сказать много о нем, но к созданному актером образу я не могу придраться - он логичен и совершенно уместен в концепции данной постановки. Этот Дракула немолод, он холоден, довольно надменен, очень статен и преисполнен достоинства и даже величия. Как я у же сказала выше, в нем осталось очень мало от человека, он иначе воспринимает ход времени и словно выпадает по этой причине из реальности. То, что он не принадлежит миру живых, видно с первого взгляда. Это одновременно и пугает, и завораживает. Он практически не проявляет эмоций, и охотно вериться, что давно забыл, что это такое, и попросту не способен больше на чувства. Однако Мина все же разжигает в его душе небольшой огонек, который доказывает, что эта душа все еще существует и имеет шанс на спасение. В целом, довольно классический образ графа Дракулы, что не делает его или его исполнение хуже.
Вокал мне оценить здесь несколько сложно, могу лишь сказать, что голос у этого графа выше и не столь мощен, как у Томаса Борхерта. Звучанием и интонациями он хорошо дополняет обрах холодного, малоэмоционального потустороннего существа, которые внушает уважение и страх, но при этом - все также оставаясь пугающим - может звучать очень соблазнительно (собственно, то же самое относится и к игре).

Вильгельмина Мюррей-Харкер - Мелисса Эррико. Образ, созданный этой актрисой, мне намного ближе, нежели героини Лин Лихти или Ханафусы Мари. Мина в этой постановке предстает не только красивой, но гордой, сильной и волевой женщиной, и не возникает вопросов, что же в ней нашел Дракула и почему ее так уважал ван Хельсинг. Эта Мина кажется мне очень "викторианской" и правильной для сюжета, в который введена любовная линия с графом. Как сказала сама актриса в одном из интервью, и у ее героини есть потребность быть хорошей - и потребность быть плохой. Ее метания не выглядят надуманными, странными или наигранными. Это сильная женщина, способная по-настоящему любить. Причем любить по-разному и двоих сразу. По сути, Джонатан и Дракула для нее - воплощение уже упомянутых выше двух потребностей, воплощение двух полюсов - порядка, разума, всего правильного и хорошего и хаоса, чувств, запретного и неправильного. И это стороны одной монеты: и спокойная нежность, и безрассудная страстность одинаково свойственны этой Мине, хотя, разумеется, как порядочная викторианская женщина последнее она успешно скрывает - и от самой себя в том числе. Но главное все же не столько это, сколько уже упомянутая способность любить. Она испытывает чистую и нежную любовь к Джонатану - от начала и до конца, и это не жалость или долг перед ним, это любовь к человеку, который всегда рядом и всегда готов поддержать. И она же подвержена сначала, как бы банально не звучало, темной страсти, сумевшей - только в ней - перерасти в чистое чувство, способное на прощение и самопожертвование, которое она испытывает к Дракуле. И именно это я считаю главным и наиболее ценным в образ Мины - и персонажа в целом, и именно этой трактовки образа в частности.
Вокально, кстати, Мелисса Эррико намного лучше и Лин Лихти, и Ханафусы Мари - она очень хорошо владеет своим голосом и поет в более академической манере, насколько я могу судить. В общем, слушать ее было очень приятно.

Джонатан Харкер - Даррен Ритчи. В данном мюзикле (да и вообще в большинстве инкарнаций "Дракулы", к сожалению) сложилась плохая традиция: Джонатан оказывается традиционным третьим лишни в любовном треугольнике и на заднем плане истории из-за линии Дракула-Мина, давно ставшей ключевой во многих переосмыслениях романа Стокера. Поэтому персонаж стабильно теряется, но это, впрочем, не дает мне ни права, ни повода придраться к конкретному исполнителю. Его Харкер очень правильный молодой человек, несмотря на свой не самый высокий социальный статус - джентельмен, воспитанный, вежливый и благожелательный. Очень положительный, но все же человек - у него есть свои недостатки и слабости. Только важно и то, что он находит в себе силы бороться с ними - сам, в одиночку неся это бремя, ни от кого не требуя помощи, даже от Мины - ему достаточно знать лишь то, что она есть, что она любит его, и он не имеет права подвести ее. И, разумеется, он верит ей, как и она верит ему - даже после всего произошедшего после его путешествия в Трансильванию. И поэтому, несколько уходя в сторону от конкретного исполнения и спектакля, всегда жаль, когда линия Джонатан-Мина отодвигается на задний план - это ведь совершенно замечательная и очень красивая пара. Так или иначе, Даррен Ритчи сыграл хорошего и правильного Джонатана, к которому я не могу придраться.
Что касается пения, то своему австрийскому коллеге, Джесперу Тюдену, Даррен Ритчи, пожалуй, уступает, но в некоторых сценах у его голоса проявляется необычное, хрипловатое звучание. Я не привыкла к такому у Джонатанов, но на образ это легло хорошо.

Люси Вестенра - Келли О'Хара. Эта Люси, пожалуй, заметно отлечается от австрийской и японской "коллег". В то время как нежную Люси-Васичек и эгоцентричную Люси-Нацуми объединяет эмоциональность и чувственность, героиня Келли О'Хары более сдержана и даже немного отстранена - возможно, в силу более холодной и... взрослой внешности. Эта Люси - настоящая викторианская леди. Впрочем, это не мешает ей идти на поводу своих желаний, не слушая голос разума - а вернее, саму себя уговаривая не слушать его. Что увидела эта Люси в Дракуле? Не думаю, что возлюбленного, как Люси-Васичек. Не думаю, что воплощение своих грез, как Люси-Нацуми. Нет, эта Люси более замкнута и не так проста и открыта. Если честно, я вообще не уверена, что она увидела в Дракуле какую-то конкретную личность, персону. Возможно, она увидела, почувствовала в нем именно инфернальность, воплощение иного мира - непознанного, завораживающего. В конце концов, после обращения она не становится упырем, нет - она воплощается ту самую "белую леди", о которой говорилось еще в романе.

Артур Холмвуд, доктор Джек Сьюард, Квинси Моррис - Крис Хоч, Шон Уилей, Барт Шатто. Сказать что-то конкретное об этой птице-тройке я, как обычно, не могу. Они были, они пели, играли, не вызывали отторжение - и славно. Еще лучше - они были серьезными героями без глупых ужимок и выглядели как настоящие викторианские джентльмены. Впрочем, отмечу один момент, связанный с Артуром: начало второго акта, сцена в склепе. Замечательно сыгран момент, когда именно Холмвуд закрывает собой лестницу из склепа, последний шанс Люси на спасение. Между ними происходит совершенно чудесная немая сцена, сыгранная одним жестом и взглядами.

Профессор Абрахам ван Хельсинг - Стефен МакКинлей Хендерсон. Профессор был в принципе неплох. Он немолод, но он серьезен, представителен и уверен в себе, в нем чувствуются силы и способность противостоять чему-то на деле, а не на словах. Правда, противостояния в этой версии нет - она попросту не про то, но здесь это выглядит более логично, нежели в японской версии. Здесь профессор и граф находятся практически в разных слоях реальности, и ван Хельсинг может не столько бороться с вампиром, сколько пытаться спасти его жертв. Только проблема в том, что здесь важно не только физически огородить их, но и освободить от влияния графа на душу, что профессору уже неподсильно (если честно, этот момент именно в этой постановке здорово напомнил мне такаразучного "Людвига"). Так или иначе, здесь профессор и род его деятельности отходят на задний план, однако не оставляют впечатление полной беспомощности, ненужности и неуместности в действии.

Ренфилд - Дон Стефенсон. Должна отметить, что этот товарищ, пожалуй, наиболее неприятный и опасный сумасшесдший из троих уайлдхорновских Ренфилдов, которых я видела. Ренфилд Стефенсона выглядит отталкивающе-неопрятно, но это не самое страшное. Дело в его мимике, в его интонациях. Смотришь на него - и понимаешь, что этот человек действительно подвинулся на идеи пищевой цепочки, где высшим звеном в итоге оказывается вампир. Дракула не просто задурил ему голову, все эти идеи нашли отклик в самом Ренфилде, вытащив на поверхность все его негативные стороны. Но хуже того, что он действительно сумасшедший, неспособный себя контролировать. Даже перед смертью, когда он пытается что-то исправить, он пробуждает лично во мне особого сочувствия и жалости.

Невесты (к сожалению, не могу указать имен). В принципе, многого о них сказать не могу, лишь повторюсь: замечательные инфернальные, хищные, но утонченные образы, вызывающее восхищение.

Подводя итоги, скажу, что, на мой взгляд, это очень удачное совмещение оригинальной атмосферы романа и многих сюжетных ходов, исчезнувших впоследствии и сделавших повествование чуть менее полным и понятным, со стольк популярной любовной линией между Дракулой и Миной, которая, впрочем, не скатывается в банальную "лавстори", ломающую изначальные характеры персонажей. Впрочем, не скажу, что это постановка на любой вкус, все же, она больше на любителя и ценителя именной тяжеловатой мрачности готических романов. Оная же скользит здесь во всем - в декорациях, в костюмах, в сценографии, даже в арранжировках музыки. Она, к слову, заметно отличается от более поздних версий мелодий, услышанных нами в Граце или в Японии. Они по звучанию более призрачные и холодные, особенно это заметно на той же репризе про бессмертного носферату, которую звучит с самого начала спектакля. Разумеется, несколько иной набор номеров и несколько иная сюжетная композиция, в которой меня очень радует расширение той части истории, что происходит в Трансильвании.
В целом же, несмотря на мрачность, эта история именно о любви, в первую очередь - о любви Дракулы и Мины, которая из порочной страсти смогла стать той самой, если на то пошло, бессмертной любовью, способной преодолеть любые испытания и пожертвовать собой ради спасения души любимого.
(Пожалуй, за исключением последнего момента и роли ван Хельсинга, именно на эту версию ориентировались постановщики японской версии спектакля.)

Ах, достать бы теперь полное либретто бродвейской верси...
(До конца лета постараюсь составить что-то вроде таблицы сюжетных различий всех трех постановок).

@темы: Отзывы, Мюзиклы, Frank Wildhorn, Dracula, Мысли вслух