немного огня – середина пути (с)
Давным-давно, когда в сети только началось обсуждение - весьма бурное - японской постановки уайлдхорновского "Дракулы", я пообещала написать переписать на нее отзыв, а также уделить внимание и грацевской версии, на которую я много раз ссылалась. Сейчас, сдав экзамены, я вроде бы обзавелась свободным временем и попытаюсь исполнить обещанное. Но только я начну не с Граца-2007, а с Бродвея-2004.
Пожалуй, именно это постановку я могу назвать наиболее классической и правильной по отношению к роману - во всяком случае, моему его пониманию. И это же делает ее довольно специфичной: в этом спектакле не так много динамики, да и само оформление сцены выполнено преимущественно в темных и неярких цветах. В чем-то это перекликается с японской постановкой, однако выполнено совсем в ином стиле: довольно аскетичном и строгом, я бы сказала.Большую часть времени сцена погружена в полутьму, светлые пятна очень редки и чаще всего оказываются холодных, призрачных оттенков, близких к белому. Ну и, разумеется, оттенки красного - опять-таки, неяркие, приглушенные, темные. В моем представлении такая цветовая гамма и стиль весьма подходят для сохранения атмосферы изначального викторианского ужастика, где все-таки больше было страха, нежели любви.
читать дальшеДекорации, сценография и костюмы в принципе способствуют этому. Декораций на сцене, на мой взгляд, не так уж много, они не впечатляют как, например, замок Дракулы в японской постановке. Они, с одной стороны, не выглядят достаточно реальным, а с другой - метафорических декораций, как в той же "Элизабет", здесь нет. Однако создается некое ощущение сюрреальности проиходящего. И это очень хорошо передает атмосферу.
Работа костюмера заслуживает отдельной похвалы. Не могу сказать, что какие-то наряды очень хорошо запоминаются и поражают воображение, однако они не только красивы и аккуратны (в отличие от Граца), но и соответствуют эпохе. В них нет вычурности, все элегантно, но при этом довольно строго - та же темно-красная мантия Дракулы в замке выглядит изумительно и совершенно уместно. По-викториански изысканно выглядят и наряды Мины и Люси. И особенно приятно было смотреть на "невест Дракулы". О, я уже и не надеялась увидеть подобное воплощение их образов. Но в этой постановке вампирши все же предстали призрачными белыми девами, утонченных. Радует, что они выглядят соблазнительно, но не вызывающе - это очень большая редкость.
Что касается сценографии, то она не вызывает невольного восторга зрелищностью, некоторые моменты явно требуют большей динамики, однако все поставлено очень... логично, практически все там логически взаимосвязано. Например, то, как в конце первого акта синхронно скрещивают на груди руки Дракула и Люси, а потом эта сцена повторяется уже с Миной в сцене гипнотического сеанса в поезде.Здорово, что были сохранены "транспортные средства": мы видим не только купе поездка, но и корабли - и "Деметру", на которой Дракула прибывает в Лондон, и те, на которым и граф, и охотники направляются в Трансильванию.
Но это, впрочем, не все. Есть некоторые моменты, которые мне бы хотелось отметить отдельно. Во-первых, это совершенно дивная находка с летающими невестами. Это выглядит потрясающе завораживающе и даже жутко, здорово украшая многие сцены, особенно сольник Ренфилда ("Зов господина" - не помню, где видела такой перевод, но мне он кажется очень правильным). А во-вторых, это финал. Та самая сцена, которая по-своему не удалась и в Граце (совершенно неуместным диваном из Лондона и другими несменившимися декорациями, но это отдельная тема), и в Японии (злосчастное самоубийство Мины, которое я по-прежнему считаю совершенно неправильным и неуместным). На Бродвее же, к моему величайшему изумлению, финал был поставлен так, что полностью соответствует моим представлениям об этой сцене и ее смысловой нагрузке. Здесь сохранено то самое перерождение Дракулы ("любовь к тебе сделала меня другим человеком"), благодаря которому эгоистичная страсть уступила место любви, готовой на самопожертвование ради любимого человека. Повторюсь: здесь нет ни эгоистичности, из-за которой в японской постановке отбывают в мир иной и Дракула, и Мина, здесь нет и такого количества слез и "трагеди", как в Граце, где взаимодействие между Дракулой-Борхертом и Миной-Лихти вызывает множество вопросов. Нет, здесь Мина, не оставляя в сердце никаких обид, отпускает Дракулу, освобождает его душу, и надо видеть, как его тело превращается в прах, а склеп заливает солнечный свет.
Еще один вопрос, заслуживающий внимание, это образы вампиров в постановке в целом. В свое время я жаловалась на то, что Дракула почти всегда как бы противопоставлен остальным немертвым - невестам, Люси и гипотетическим "остальным". Так Дракула почти всегда оказывается этаким страдающим интеллигентом, в то время как невесты - довольно примитивными хищницами, а бедняжка Люси после обращения - хоть она и умерла позже всех, а значит, должна сохранить в себе больше человеческого - упырем. Здесь этого различия нет.
Для начала, я не могу сказать, что бродвейская Люси превращается в безмозглого упыря, издающего нечленораздельные звуки. Она не говорит с охотниками, когда они приходят в склеп, тоже рычит, однако в ее взгляде и действиях есть осмысленность, а не звериные инстинкты. Особенно в связи с этим мне запомнилось то, как она смотрит на Артура, которые закрывает собой лестницу, ведущую из склепа, и за руку ведет ее к охотникам.
О невестах, в принципе, я уже высказалась выше. Это не безвкусная фантазия на тему суккубов, а весьма инфернальные и чарующие особы. Они хищницы, безусловно, однако они все же умнее зверей и не потакают одним лишь инстикнтом.
Дракула, впрочем, все-таки остается интеллигентом, хотя насчет страдающего - я бы поспорила. Этот граф не только немолод внешне и стар "хронологически", прожитые столетия отпечатались в его душе, то ли совершенно заморозив ее, то ли превратив в пустоту. От человека в нем очень мало, это действительно инфернальное существо. Создается впечатление, что его взгляд направлен в никуда, в вечность, в пустоту, и похожее впечатление в разные моменты производят и Люси, и невесты. Они все не принадлежат миру живых, они мертвы - и это чувствуется.
Вообще интересный момент, что эта постановка - во всяком случае, на записи - не производит впечатления масштабности и эпичности, скажем так. Оно выглядит в некотором роде... камерно, а особенности съемки имеющегося у меня бутлега еще создают иллюзию "наблюдения изнутри".
Я бы сказала, что это весьма стильная, хотя и сдержанная постановка, которая заметно больше связи сохранила со стокеровским романом (об этом я напишу как-нибудь отдельно, когда перечитаю саму книгу, лишь скажу, что мне очень импонирует более подробная линия событий в Трансильвании). Единственное, что я могла бы отнести к недостаткам - меньшая динамичность в сравнении с последующими версиями (впрочем, в 2004 году еще не было "Zu ende", выводящую на иной уровень линию противостояния Дракула - Ван Хельсинг) и спорная сцена в спальне Люси, которая в Граце называется "Приглашение": я все же считаю, что обнажаться мисс Вестенре не было необходимости, хотя обставленно это было не худшим образом.
И на этом моменте, пожалуй, я перейду к конкретным персонажам и актерам, ибо о постановке в целом сказала уже достаточно.
Дракула - Том Хьюит. Едва ли я смогу сказать много о нем, но к созданному актером образу я не могу придраться - он логичен и совершенно уместен в концепции данной постановки. Этот Дракула немолод, он холоден, довольно надменен, очень статен и преисполнен достоинства и даже величия. Как я у же сказала выше, в нем осталось очень мало от человека, он иначе воспринимает ход времени и словно выпадает по этой причине из реальности. То, что он не принадлежит миру живых, видно с первого взгляда. Это одновременно и пугает, и завораживает. Он практически не проявляет эмоций, и охотно вериться, что давно забыл, что это такое, и попросту не способен больше на чувства. Однако Мина все же разжигает в его душе небольшой огонек, который доказывает, что эта душа все еще существует и имеет шанс на спасение. В целом, довольно классический образ графа Дракулы, что не делает его или его исполнение хуже.
Вокал мне оценить здесь несколько сложно, могу лишь сказать, что голос у этого графа выше и не столь мощен, как у Томаса Борхерта. Звучанием и интонациями он хорошо дополняет обрах холодного, малоэмоционального потустороннего существа, которые внушает уважение и страх, но при этом - все также оставаясь пугающим - может звучать очень соблазнительно (собственно, то же самое относится и к игре).
Вильгельмина Мюррей-Харкер - Мелисса Эррико. Образ, созданный этой актрисой, мне намного ближе, нежели героини Лин Лихти или Ханафусы Мари. Мина в этой постановке предстает не только красивой, но гордой, сильной и волевой женщиной, и не возникает вопросов, что же в ней нашел Дракула и почему ее так уважал ван Хельсинг. Эта Мина кажется мне очень "викторианской" и правильной для сюжета, в который введена любовная линия с графом. Как сказала сама актриса в одном из интервью, и у ее героини есть потребность быть хорошей - и потребность быть плохой. Ее метания не выглядят надуманными, странными или наигранными. Это сильная женщина, способная по-настоящему любить. Причем любить по-разному и двоих сразу. По сути, Джонатан и Дракула для нее - воплощение уже упомянутых выше двух потребностей, воплощение двух полюсов - порядка, разума, всего правильного и хорошего и хаоса, чувств, запретного и неправильного. И это стороны одной монеты: и спокойная нежность, и безрассудная страстность одинаково свойственны этой Мине, хотя, разумеется, как порядочная викторианская женщина последнее она успешно скрывает - и от самой себя в том числе. Но главное все же не столько это, сколько уже упомянутая способность любить. Она испытывает чистую и нежную любовь к Джонатану - от начала и до конца, и это не жалость или долг перед ним, это любовь к человеку, который всегда рядом и всегда готов поддержать. И она же подвержена сначала, как бы банально не звучало, темной страсти, сумевшей - только в ней - перерасти в чистое чувство, способное на прощение и самопожертвование, которое она испытывает к Дракуле. И именно это я считаю главным и наиболее ценным в образ Мины - и персонажа в целом, и именно этой трактовки образа в частности.
Вокально, кстати, Мелисса Эррико намного лучше и Лин Лихти, и Ханафусы Мари - она очень хорошо владеет своим голосом и поет в более академической манере, насколько я могу судить. В общем, слушать ее было очень приятно.
Джонатан Харкер - Даррен Ритчи. В данном мюзикле (да и вообще в большинстве инкарнаций "Дракулы", к сожалению) сложилась плохая традиция: Джонатан оказывается традиционным третьим лишни в любовном треугольнике и на заднем плане истории из-за линии Дракула-Мина, давно ставшей ключевой во многих переосмыслениях романа Стокера. Поэтому персонаж стабильно теряется, но это, впрочем, не дает мне ни права, ни повода придраться к конкретному исполнителю. Его Харкер очень правильный молодой человек, несмотря на свой не самый высокий социальный статус - джентельмен, воспитанный, вежливый и благожелательный. Очень положительный, но все же человек - у него есть свои недостатки и слабости. Только важно и то, что он находит в себе силы бороться с ними - сам, в одиночку неся это бремя, ни от кого не требуя помощи, даже от Мины - ему достаточно знать лишь то, что она есть, что она любит его, и он не имеет права подвести ее. И, разумеется, он верит ей, как и она верит ему - даже после всего произошедшего после его путешествия в Трансильванию. И поэтому, несколько уходя в сторону от конкретного исполнения и спектакля, всегда жаль, когда линия Джонатан-Мина отодвигается на задний план - это ведь совершенно замечательная и очень красивая пара. Так или иначе, Даррен Ритчи сыграл хорошего и правильного Джонатана, к которому я не могу придраться.
Что касается пения, то своему австрийскому коллеге, Джесперу Тюдену, Даррен Ритчи, пожалуй, уступает, но в некоторых сценах у его голоса проявляется необычное, хрипловатое звучание. Я не привыкла к такому у Джонатанов, но на образ это легло хорошо.
Люси Вестенра - Келли О'Хара. Эта Люси, пожалуй, заметно отлечается от австрийской и японской "коллег". В то время как нежную Люси-Васичек и эгоцентричную Люси-Нацуми объединяет эмоциональность и чувственность, героиня Келли О'Хары более сдержана и даже немного отстранена - возможно, в силу более холодной и... взрослой внешности. Эта Люси - настоящая викторианская леди. Впрочем, это не мешает ей идти на поводу своих желаний, не слушая голос разума - а вернее, саму себя уговаривая не слушать его. Что увидела эта Люси в Дракуле? Не думаю, что возлюбленного, как Люси-Васичек. Не думаю, что воплощение своих грез, как Люси-Нацуми. Нет, эта Люси более замкнута и не так проста и открыта. Если честно, я вообще не уверена, что она увидела в Дракуле какую-то конкретную личность, персону. Возможно, она увидела, почувствовала в нем именно инфернальность, воплощение иного мира - непознанного, завораживающего. В конце концов, после обращения она не становится упырем, нет - она воплощается ту самую "белую леди", о которой говорилось еще в романе.
Артур Холмвуд, доктор Джек Сьюард, Квинси Моррис - Крис Хоч, Шон Уилей, Барт Шатто. Сказать что-то конкретное об этой птице-тройке я, как обычно, не могу. Они были, они пели, играли, не вызывали отторжение - и славно. Еще лучше - они были серьезными героями без глупых ужимок и выглядели как настоящие викторианские джентльмены. Впрочем, отмечу один момент, связанный с Артуром: начало второго акта, сцена в склепе. Замечательно сыгран момент, когда именно Холмвуд закрывает собой лестницу из склепа, последний шанс Люси на спасение. Между ними происходит совершенно чудесная немая сцена, сыгранная одним жестом и взглядами.
Профессор Абрахам ван Хельсинг - Стефен МакКинлей Хендерсон. Профессор был в принципе неплох. Он немолод, но он серьезен, представителен и уверен в себе, в нем чувствуются силы и способность противостоять чему-то на деле, а не на словах. Правда, противостояния в этой версии нет - она попросту не про то, но здесь это выглядит более логично, нежели в японской версии. Здесь профессор и граф находятся практически в разных слоях реальности, и ван Хельсинг может не столько бороться с вампиром, сколько пытаться спасти его жертв. Только проблема в том, что здесь важно не только физически огородить их, но и освободить от влияния графа на душу, что профессору уже неподсильно (если честно, этот момент именно в этой постановке здорово напомнил мне такаразучного "Людвига"). Так или иначе, здесь профессор и род его деятельности отходят на задний план, однако не оставляют впечатление полной беспомощности, ненужности и неуместности в действии.
Ренфилд - Дон Стефенсон. Должна отметить, что этот товарищ, пожалуй, наиболее неприятный и опасный сумасшесдший из троих уайлдхорновских Ренфилдов, которых я видела. Ренфилд Стефенсона выглядит отталкивающе-неопрятно, но это не самое страшное. Дело в его мимике, в его интонациях. Смотришь на него - и понимаешь, что этот человек действительно подвинулся на идеи пищевой цепочки, где высшим звеном в итоге оказывается вампир. Дракула не просто задурил ему голову, все эти идеи нашли отклик в самом Ренфилде, вытащив на поверхность все его негативные стороны. Но хуже того, что он действительно сумасшедший, неспособный себя контролировать. Даже перед смертью, когда он пытается что-то исправить, он пробуждает лично во мне особого сочувствия и жалости.
Невесты (к сожалению, не могу указать имен). В принципе, многого о них сказать не могу, лишь повторюсь: замечательные инфернальные, хищные, но утонченные образы, вызывающее восхищение.
Подводя итоги, скажу, что, на мой взгляд, это очень удачное совмещение оригинальной атмосферы романа и многих сюжетных ходов, исчезнувших впоследствии и сделавших повествование чуть менее полным и понятным, со стольк популярной любовной линией между Дракулой и Миной, которая, впрочем, не скатывается в банальную "лавстори", ломающую изначальные характеры персонажей. Впрочем, не скажу, что это постановка на любой вкус, все же, она больше на любителя и ценителя именной тяжеловатой мрачности готических романов. Оная же скользит здесь во всем - в декорациях, в костюмах, в сценографии, даже в арранжировках музыки. Она, к слову, заметно отличается от более поздних версий мелодий, услышанных нами в Граце или в Японии. Они по звучанию более призрачные и холодные, особенно это заметно на той же репризе про бессмертного носферату, которую звучит с самого начала спектакля. Разумеется, несколько иной набор номеров и несколько иная сюжетная композиция, в которой меня очень радует расширение той части истории, что происходит в Трансильвании.
В целом же, несмотря на мрачность, эта история именно о любви, в первую очередь - о любви Дракулы и Мины, которая из порочной страсти смогла стать той самой, если на то пошло, бессмертной любовью, способной преодолеть любые испытания и пожертвовать собой ради спасения души любимого.
(Пожалуй, за исключением последнего момента и роли ван Хельсинга, именно на эту версию ориентировались постановщики японской версии спектакля.)
Ах, достать бы теперь полное либретто бродвейской верси...
(До конца лета постараюсь составить что-то вроде таблицы сюжетных различий всех трех постановок).
Пожалуй, именно это постановку я могу назвать наиболее классической и правильной по отношению к роману - во всяком случае, моему его пониманию. И это же делает ее довольно специфичной: в этом спектакле не так много динамики, да и само оформление сцены выполнено преимущественно в темных и неярких цветах. В чем-то это перекликается с японской постановкой, однако выполнено совсем в ином стиле: довольно аскетичном и строгом, я бы сказала.Большую часть времени сцена погружена в полутьму, светлые пятна очень редки и чаще всего оказываются холодных, призрачных оттенков, близких к белому. Ну и, разумеется, оттенки красного - опять-таки, неяркие, приглушенные, темные. В моем представлении такая цветовая гамма и стиль весьма подходят для сохранения атмосферы изначального викторианского ужастика, где все-таки больше было страха, нежели любви.
читать дальшеДекорации, сценография и костюмы в принципе способствуют этому. Декораций на сцене, на мой взгляд, не так уж много, они не впечатляют как, например, замок Дракулы в японской постановке. Они, с одной стороны, не выглядят достаточно реальным, а с другой - метафорических декораций, как в той же "Элизабет", здесь нет. Однако создается некое ощущение сюрреальности проиходящего. И это очень хорошо передает атмосферу.
Работа костюмера заслуживает отдельной похвалы. Не могу сказать, что какие-то наряды очень хорошо запоминаются и поражают воображение, однако они не только красивы и аккуратны (в отличие от Граца), но и соответствуют эпохе. В них нет вычурности, все элегантно, но при этом довольно строго - та же темно-красная мантия Дракулы в замке выглядит изумительно и совершенно уместно. По-викториански изысканно выглядят и наряды Мины и Люси. И особенно приятно было смотреть на "невест Дракулы". О, я уже и не надеялась увидеть подобное воплощение их образов. Но в этой постановке вампирши все же предстали призрачными белыми девами, утонченных. Радует, что они выглядят соблазнительно, но не вызывающе - это очень большая редкость.
Что касается сценографии, то она не вызывает невольного восторга зрелищностью, некоторые моменты явно требуют большей динамики, однако все поставлено очень... логично, практически все там логически взаимосвязано. Например, то, как в конце первого акта синхронно скрещивают на груди руки Дракула и Люси, а потом эта сцена повторяется уже с Миной в сцене гипнотического сеанса в поезде.Здорово, что были сохранены "транспортные средства": мы видим не только купе поездка, но и корабли - и "Деметру", на которой Дракула прибывает в Лондон, и те, на которым и граф, и охотники направляются в Трансильванию.
Но это, впрочем, не все. Есть некоторые моменты, которые мне бы хотелось отметить отдельно. Во-первых, это совершенно дивная находка с летающими невестами. Это выглядит потрясающе завораживающе и даже жутко, здорово украшая многие сцены, особенно сольник Ренфилда ("Зов господина" - не помню, где видела такой перевод, но мне он кажется очень правильным). А во-вторых, это финал. Та самая сцена, которая по-своему не удалась и в Граце (совершенно неуместным диваном из Лондона и другими несменившимися декорациями, но это отдельная тема), и в Японии (злосчастное самоубийство Мины, которое я по-прежнему считаю совершенно неправильным и неуместным). На Бродвее же, к моему величайшему изумлению, финал был поставлен так, что полностью соответствует моим представлениям об этой сцене и ее смысловой нагрузке. Здесь сохранено то самое перерождение Дракулы ("любовь к тебе сделала меня другим человеком"), благодаря которому эгоистичная страсть уступила место любви, готовой на самопожертвование ради любимого человека. Повторюсь: здесь нет ни эгоистичности, из-за которой в японской постановке отбывают в мир иной и Дракула, и Мина, здесь нет и такого количества слез и "трагеди", как в Граце, где взаимодействие между Дракулой-Борхертом и Миной-Лихти вызывает множество вопросов. Нет, здесь Мина, не оставляя в сердце никаких обид, отпускает Дракулу, освобождает его душу, и надо видеть, как его тело превращается в прах, а склеп заливает солнечный свет.
Еще один вопрос, заслуживающий внимание, это образы вампиров в постановке в целом. В свое время я жаловалась на то, что Дракула почти всегда как бы противопоставлен остальным немертвым - невестам, Люси и гипотетическим "остальным". Так Дракула почти всегда оказывается этаким страдающим интеллигентом, в то время как невесты - довольно примитивными хищницами, а бедняжка Люси после обращения - хоть она и умерла позже всех, а значит, должна сохранить в себе больше человеческого - упырем. Здесь этого различия нет.
Для начала, я не могу сказать, что бродвейская Люси превращается в безмозглого упыря, издающего нечленораздельные звуки. Она не говорит с охотниками, когда они приходят в склеп, тоже рычит, однако в ее взгляде и действиях есть осмысленность, а не звериные инстинкты. Особенно в связи с этим мне запомнилось то, как она смотрит на Артура, которые закрывает собой лестницу, ведущую из склепа, и за руку ведет ее к охотникам.
О невестах, в принципе, я уже высказалась выше. Это не безвкусная фантазия на тему суккубов, а весьма инфернальные и чарующие особы. Они хищницы, безусловно, однако они все же умнее зверей и не потакают одним лишь инстикнтом.
Дракула, впрочем, все-таки остается интеллигентом, хотя насчет страдающего - я бы поспорила. Этот граф не только немолод внешне и стар "хронологически", прожитые столетия отпечатались в его душе, то ли совершенно заморозив ее, то ли превратив в пустоту. От человека в нем очень мало, это действительно инфернальное существо. Создается впечатление, что его взгляд направлен в никуда, в вечность, в пустоту, и похожее впечатление в разные моменты производят и Люси, и невесты. Они все не принадлежат миру живых, они мертвы - и это чувствуется.
Вообще интересный момент, что эта постановка - во всяком случае, на записи - не производит впечатления масштабности и эпичности, скажем так. Оно выглядит в некотором роде... камерно, а особенности съемки имеющегося у меня бутлега еще создают иллюзию "наблюдения изнутри".
Я бы сказала, что это весьма стильная, хотя и сдержанная постановка, которая заметно больше связи сохранила со стокеровским романом (об этом я напишу как-нибудь отдельно, когда перечитаю саму книгу, лишь скажу, что мне очень импонирует более подробная линия событий в Трансильвании). Единственное, что я могла бы отнести к недостаткам - меньшая динамичность в сравнении с последующими версиями (впрочем, в 2004 году еще не было "Zu ende", выводящую на иной уровень линию противостояния Дракула - Ван Хельсинг) и спорная сцена в спальне Люси, которая в Граце называется "Приглашение": я все же считаю, что обнажаться мисс Вестенре не было необходимости, хотя обставленно это было не худшим образом.
И на этом моменте, пожалуй, я перейду к конкретным персонажам и актерам, ибо о постановке в целом сказала уже достаточно.
Дракула - Том Хьюит. Едва ли я смогу сказать много о нем, но к созданному актером образу я не могу придраться - он логичен и совершенно уместен в концепции данной постановки. Этот Дракула немолод, он холоден, довольно надменен, очень статен и преисполнен достоинства и даже величия. Как я у же сказала выше, в нем осталось очень мало от человека, он иначе воспринимает ход времени и словно выпадает по этой причине из реальности. То, что он не принадлежит миру живых, видно с первого взгляда. Это одновременно и пугает, и завораживает. Он практически не проявляет эмоций, и охотно вериться, что давно забыл, что это такое, и попросту не способен больше на чувства. Однако Мина все же разжигает в его душе небольшой огонек, который доказывает, что эта душа все еще существует и имеет шанс на спасение. В целом, довольно классический образ графа Дракулы, что не делает его или его исполнение хуже.
Вокал мне оценить здесь несколько сложно, могу лишь сказать, что голос у этого графа выше и не столь мощен, как у Томаса Борхерта. Звучанием и интонациями он хорошо дополняет обрах холодного, малоэмоционального потустороннего существа, которые внушает уважение и страх, но при этом - все также оставаясь пугающим - может звучать очень соблазнительно (собственно, то же самое относится и к игре).
Вильгельмина Мюррей-Харкер - Мелисса Эррико. Образ, созданный этой актрисой, мне намного ближе, нежели героини Лин Лихти или Ханафусы Мари. Мина в этой постановке предстает не только красивой, но гордой, сильной и волевой женщиной, и не возникает вопросов, что же в ней нашел Дракула и почему ее так уважал ван Хельсинг. Эта Мина кажется мне очень "викторианской" и правильной для сюжета, в который введена любовная линия с графом. Как сказала сама актриса в одном из интервью, и у ее героини есть потребность быть хорошей - и потребность быть плохой. Ее метания не выглядят надуманными, странными или наигранными. Это сильная женщина, способная по-настоящему любить. Причем любить по-разному и двоих сразу. По сути, Джонатан и Дракула для нее - воплощение уже упомянутых выше двух потребностей, воплощение двух полюсов - порядка, разума, всего правильного и хорошего и хаоса, чувств, запретного и неправильного. И это стороны одной монеты: и спокойная нежность, и безрассудная страстность одинаково свойственны этой Мине, хотя, разумеется, как порядочная викторианская женщина последнее она успешно скрывает - и от самой себя в том числе. Но главное все же не столько это, сколько уже упомянутая способность любить. Она испытывает чистую и нежную любовь к Джонатану - от начала и до конца, и это не жалость или долг перед ним, это любовь к человеку, который всегда рядом и всегда готов поддержать. И она же подвержена сначала, как бы банально не звучало, темной страсти, сумевшей - только в ней - перерасти в чистое чувство, способное на прощение и самопожертвование, которое она испытывает к Дракуле. И именно это я считаю главным и наиболее ценным в образ Мины - и персонажа в целом, и именно этой трактовки образа в частности.
Вокально, кстати, Мелисса Эррико намного лучше и Лин Лихти, и Ханафусы Мари - она очень хорошо владеет своим голосом и поет в более академической манере, насколько я могу судить. В общем, слушать ее было очень приятно.
Джонатан Харкер - Даррен Ритчи. В данном мюзикле (да и вообще в большинстве инкарнаций "Дракулы", к сожалению) сложилась плохая традиция: Джонатан оказывается традиционным третьим лишни в любовном треугольнике и на заднем плане истории из-за линии Дракула-Мина, давно ставшей ключевой во многих переосмыслениях романа Стокера. Поэтому персонаж стабильно теряется, но это, впрочем, не дает мне ни права, ни повода придраться к конкретному исполнителю. Его Харкер очень правильный молодой человек, несмотря на свой не самый высокий социальный статус - джентельмен, воспитанный, вежливый и благожелательный. Очень положительный, но все же человек - у него есть свои недостатки и слабости. Только важно и то, что он находит в себе силы бороться с ними - сам, в одиночку неся это бремя, ни от кого не требуя помощи, даже от Мины - ему достаточно знать лишь то, что она есть, что она любит его, и он не имеет права подвести ее. И, разумеется, он верит ей, как и она верит ему - даже после всего произошедшего после его путешествия в Трансильванию. И поэтому, несколько уходя в сторону от конкретного исполнения и спектакля, всегда жаль, когда линия Джонатан-Мина отодвигается на задний план - это ведь совершенно замечательная и очень красивая пара. Так или иначе, Даррен Ритчи сыграл хорошего и правильного Джонатана, к которому я не могу придраться.
Что касается пения, то своему австрийскому коллеге, Джесперу Тюдену, Даррен Ритчи, пожалуй, уступает, но в некоторых сценах у его голоса проявляется необычное, хрипловатое звучание. Я не привыкла к такому у Джонатанов, но на образ это легло хорошо.
Люси Вестенра - Келли О'Хара. Эта Люси, пожалуй, заметно отлечается от австрийской и японской "коллег". В то время как нежную Люси-Васичек и эгоцентричную Люси-Нацуми объединяет эмоциональность и чувственность, героиня Келли О'Хары более сдержана и даже немного отстранена - возможно, в силу более холодной и... взрослой внешности. Эта Люси - настоящая викторианская леди. Впрочем, это не мешает ей идти на поводу своих желаний, не слушая голос разума - а вернее, саму себя уговаривая не слушать его. Что увидела эта Люси в Дракуле? Не думаю, что возлюбленного, как Люси-Васичек. Не думаю, что воплощение своих грез, как Люси-Нацуми. Нет, эта Люси более замкнута и не так проста и открыта. Если честно, я вообще не уверена, что она увидела в Дракуле какую-то конкретную личность, персону. Возможно, она увидела, почувствовала в нем именно инфернальность, воплощение иного мира - непознанного, завораживающего. В конце концов, после обращения она не становится упырем, нет - она воплощается ту самую "белую леди", о которой говорилось еще в романе.
Артур Холмвуд, доктор Джек Сьюард, Квинси Моррис - Крис Хоч, Шон Уилей, Барт Шатто. Сказать что-то конкретное об этой птице-тройке я, как обычно, не могу. Они были, они пели, играли, не вызывали отторжение - и славно. Еще лучше - они были серьезными героями без глупых ужимок и выглядели как настоящие викторианские джентльмены. Впрочем, отмечу один момент, связанный с Артуром: начало второго акта, сцена в склепе. Замечательно сыгран момент, когда именно Холмвуд закрывает собой лестницу из склепа, последний шанс Люси на спасение. Между ними происходит совершенно чудесная немая сцена, сыгранная одним жестом и взглядами.
Профессор Абрахам ван Хельсинг - Стефен МакКинлей Хендерсон. Профессор был в принципе неплох. Он немолод, но он серьезен, представителен и уверен в себе, в нем чувствуются силы и способность противостоять чему-то на деле, а не на словах. Правда, противостояния в этой версии нет - она попросту не про то, но здесь это выглядит более логично, нежели в японской версии. Здесь профессор и граф находятся практически в разных слоях реальности, и ван Хельсинг может не столько бороться с вампиром, сколько пытаться спасти его жертв. Только проблема в том, что здесь важно не только физически огородить их, но и освободить от влияния графа на душу, что профессору уже неподсильно (если честно, этот момент именно в этой постановке здорово напомнил мне такаразучного "Людвига"). Так или иначе, здесь профессор и род его деятельности отходят на задний план, однако не оставляют впечатление полной беспомощности, ненужности и неуместности в действии.
Ренфилд - Дон Стефенсон. Должна отметить, что этот товарищ, пожалуй, наиболее неприятный и опасный сумасшесдший из троих уайлдхорновских Ренфилдов, которых я видела. Ренфилд Стефенсона выглядит отталкивающе-неопрятно, но это не самое страшное. Дело в его мимике, в его интонациях. Смотришь на него - и понимаешь, что этот человек действительно подвинулся на идеи пищевой цепочки, где высшим звеном в итоге оказывается вампир. Дракула не просто задурил ему голову, все эти идеи нашли отклик в самом Ренфилде, вытащив на поверхность все его негативные стороны. Но хуже того, что он действительно сумасшедший, неспособный себя контролировать. Даже перед смертью, когда он пытается что-то исправить, он пробуждает лично во мне особого сочувствия и жалости.
Невесты (к сожалению, не могу указать имен). В принципе, многого о них сказать не могу, лишь повторюсь: замечательные инфернальные, хищные, но утонченные образы, вызывающее восхищение.
Подводя итоги, скажу, что, на мой взгляд, это очень удачное совмещение оригинальной атмосферы романа и многих сюжетных ходов, исчезнувших впоследствии и сделавших повествование чуть менее полным и понятным, со стольк популярной любовной линией между Дракулой и Миной, которая, впрочем, не скатывается в банальную "лавстори", ломающую изначальные характеры персонажей. Впрочем, не скажу, что это постановка на любой вкус, все же, она больше на любителя и ценителя именной тяжеловатой мрачности готических романов. Оная же скользит здесь во всем - в декорациях, в костюмах, в сценографии, даже в арранжировках музыки. Она, к слову, заметно отличается от более поздних версий мелодий, услышанных нами в Граце или в Японии. Они по звучанию более призрачные и холодные, особенно это заметно на той же репризе про бессмертного носферату, которую звучит с самого начала спектакля. Разумеется, несколько иной набор номеров и несколько иная сюжетная композиция, в которой меня очень радует расширение той части истории, что происходит в Трансильвании.
В целом же, несмотря на мрачность, эта история именно о любви, в первую очередь - о любви Дракулы и Мины, которая из порочной страсти смогла стать той самой, если на то пошло, бессмертной любовью, способной преодолеть любые испытания и пожертвовать собой ради спасения души любимого.
(Пожалуй, за исключением последнего момента и роли ван Хельсинга, именно на эту версию ориентировались постановщики японской версии спектакля.)
Ах, достать бы теперь полное либретто бродвейской верси...
(До конца лета постараюсь составить что-то вроде таблицы сюжетных различий всех трех постановок).
@темы: Отзывы, Мюзиклы, Frank Wildhorn, Dracula, Мысли вслух