немного огня – середина пути (с)
Ночь 59. Империя
Ночь 59. Империя
Вошедший в оранжерею Тога замер с занесенной для следующего шага ногой. Его потрясени е длилось нсколько секунд, после чего охотник крякнул и принял более серьезное положение.
-Акане-сан, - кивнул Ягари. - Могу я видеть вашего брата?
Тон охотника был подчеркнуто вежливый, и присутствующие здесь еще больше напряглись, когда Акане усмехнулась. Кривая ухмылка, исказившая чувственные губы женщины, и прищуренные насмешливый взгляд навевали нехороши предчувствия.
-Каиен-чан отсутствует, - она улыбнулась настолько вежливо,что это граничило с издевательством.
-И где же он, позвольте спросить? - с уже нскрываемой издевкой спросил Тога.
-Вместе с Камурой в горах.
Судя по вытянувшемуся лицо Ягари и побледневшему лицу Сары, в горах Кросс был не на курорте. Мария, сжав похолодевшие от волнения пальцы, хотела сказать что-то, но охотники продолжили свой странный и пугающий диалог.
-Но, возможно, я смогу тебе чем-то помочь, Ягари-кун, - голос Акане потеплел на несколько градусов, и ухмылка исчезла с ее лица.
-Да. Это имеет отношение к Произволу теней.
Все эмоции мигом исчезли с лица Кросс. Если бы на ее плечах был плащ,то от ее резкого движения он был театрально взметнулся в воздух,на мгновение укрыв фигуру охотницы, а потом медленно опустился бы на пол. Но плаща у Кросс не было, и она просто стремительным шагом вышла из оранжереи,жестом велев Ягари следовать за ней.
Охотник покосился на близнецов Кирию, задержав взгляд на Ичиру, но ничего не сказал и скрылся вслед за Кросс.
-Сара-сама... - неуверенно прошептала Мария. - О чем они? Что такого,что Каиен-сан отправился с кем-то в горы?
Сирабуки тяжело и протяжно вздохнула, сцепив тонкие пальцы замочком. Она опустила взгляд и молчала несколько секунд, а потом, все так же не открывая глаз, прошептала:
-Замки на песках — запретные земли для вампиров. Замки на крови — запретные земли для охотников...
* * *
Промозглый ветер, без перерыва дувший всю дорогу до ущелья, неожиданно стих, едва они ступили на небольшую «смотровую» площадку, располагавшуюся над ущельем. Как ни странно, здесь, в самом сердце гор, было достаточно тепло, хотя на лето внизу ни капли погода не походила. Ветра не было, как и его отчаянных завываний. В ущелье стояла абсолютная тишина, но не настороженная и чуждая, а какая-то... Спокойная, доверительная..
-Вот он, - произнесла Мака, снимая капюшон плаща в головы и убирая короткие рыжевато-каштановые волосы с лица. Ее взгляд был устремлен к огромному готическому замку, приютившегося на дне ущелья. Судя по всему, строили его из тех же темно-серых камней, что составляли эти горы, и замок сложно было заметить сразу. Среди камней, то там, то здесь, высились высокие деревья без кроны, напоминающие когтистые тени. Чем ближе был замок, тем больше их становилось, у самого замка их черные ветви сплетались в своеобразное кружево,изящно намекая путникам, что здесь им не пройти.
Впрочем, до прохождения сквозь это «кружево» еще нужно было спуститься вниз.
Каиен и Мака одновременно пессимистично уставились на лестницу, зигзагом спускавшуюся от площадки, где они стояли, по обрыву.
Лестница задумывалась не иначе, как для великанов: одна ее ступень была выше пяти ступенек обыкновенной лестницы. За время своего существования она успела порядком «постареть», каждая третья ступень отсутствовала, а каждая вторая из оставшихся обещала развалиться прямо под ногой. Оставалось добавить к этому первоначальную крутость спуска...
-Что-то я сомневаюсь, что даже чистокровный соберет кости после такого спуска, - призналась аристократка. Каиен осторожно нагнулся над обрывом, стараясь подсчитать, как далеко им придется катиться по практически вертикальному обрыву, и чуть не начал увлекательный спуск прямо сейчас, когда его спутница взвизгнула. Чудом удержавшись на краю площадки, охотник ошалело посмотрел на вампиршу:
-С ума сошла?! - зашипел он, начиная сомневаться в том, что стоило брать с собой эту девчонку. Но пару дней назад, когда Шики Сенри передал ему информацию об этом месте и предложил взять с собой кого-нибудь из его аристократов (как ни странно, выпускники Ночного класса и даже другие молодые вампиры, не желавшие войны, «встали под знамена» Сенри, видимо, принимая во внимание текущую в нем кровь Куранов), это предложение показалось ему вполне здравым.В конце концов, глупо охотнику лезть с переговорами в логово незнакомых вампиров без поддержки других вампиров. В конце концов, почуять чужее приближение аристократ сможет уж явно лучше, чем охотник, пусть и чистокровный.
Но за время пути оказалось, что в нестандартных ситуациях Мака сразу теряется. Это вместе с друзьями она достаточно спокойно атаковала «собак», когда все было ясно. Здесь же, в горах, на пути к древнему вампирскому замку, она начинала пугаться каждого шороха и визжать. По правде говоря, Кросс удивлялся, как их еще не завалило лавиной, спровоцированной визгом этой девчонки.
Мака виновато посмотрела на охотника и дрожащим голосом сказала:
-Мышь здоровая...Летучая...Она мне в волосы вцепилась.
Каиен вздохнул и хотел махнуть на вампиршу рукой, как до него дошел смысл сказанного. Летучая мышь. В непосредственной близи от замка вампиров.
Похоже, их будет ждать оч-ч-чень теплый прием...
Поймав на себе серьезный взгляд Кросса, Мака глубоко вздохнула, сжала кулаки и, разве что не перекрестившись, начала первой спускаться в ущелье.
* * *
Руки Шики бережно коснулись мягкой кожаной обложки книги. Старая кожа еще сохранилась свой неповторимый легкий аромат, к которому примешался «запах старины», столь характерные для заброшенных домов.
Дом семьи Шики, разумеется,не был настолько заброшен и необитаем, чтобы приобрести подобную ауру. Но с распространение этой атмосферы удачно справлялась книга, которую держал в руках Сенри.
Пожелтевшие от времени страницы начинали угрожающе хрустеть,если их слишком сильно сжимали пальцы. Темно-бордовые «чернила», впитавшиеся в старую бумагу, не дают забыть, откуда эта книга.
Шики задумчиво коснулся пальцами страницы, где шел текст. К его удивлению, книга, принесенная Амирой, была написано не привычными буквами или, на крайний случай, иероглифами, но какими-то странными символами. Сейчас Сенри понимал, почему его родственница на прощанье бросила слово «глифы», но легче от этого не становилось.
А еще вспомнились слова Такумы о книгах в замке Кросс, где он нашел изображение печати Курана... Уж не те ли же самые здесь символы?...
В комнате запахло горящим воском, хлопнуло, закрываясь, окно. Вслед за ним закрылось и второе окно библиотеке. С тихим шорохом задернулась штора.
Нахмурившись, Шики поднял взгляд на окно. Все было по-прежнему. Глупая отговорка «показалось» ему не нравилась, но другие варианты отсутствовали.
Сенри перелистнул страницу с легкой надеждой, что там непонятные «глифы» исчезнут и сменятся нормальными словами. Разумеется, они никуда не делись...
«Это был семитысячный год...»
«...армии Империи...»
«...смерть и разруха...»
От многоголосого шепотта сразу заболела голова. Шики озадаченно завертел головой, но по-прежнему ничего не увидел. И в голове зародилась странная догадка. Сенри начал сосредоточенно всматриваться в символы, нарисованные кровью.
«...не назову я проклятого имени Империи — есть поверье, что именно оно освободит детей Императора от клятвы, данной ими их полководцу Курану. И не будет ничего ужаснее свободных детей Императора. Ибо повторится тот ужас, что...»
* * *
Ибо повторится тот ужас, что был сотни тысячелетий назад.
Войны шли одна за одной. Некогда маленькая южная страна, втечение тысячелетий жившая обособленно и в страхе, неожиданно проявила себя, как грозная держава. У мудрого Императора были прекрасные полководцы, и лучшие из них — Куран и Чизу.
Ни один из военачальников империи не мог сравниться с этими двумя ни в силе характера, ни в силе физической, ни в мастерстве. О них говорили все. Ими восхищались все.
Куран и Чизу не злоупотребляли этим. Они не одевали расшитые золотом одеяния, завистники смеялись над серыми рубашками и потертыми кожаными плащами и перчатками. Единственное украшение, которое они себе позволяли — мечи.
О,эти мечи!
За глаза Курана и Чизу называли «дьявольскими кузнецами». Мечи, которые они создали, не имели себе равных. Они подстраивались под своего хозяина, с одинаковой легкостью разрубали врагов и железные щиты с каменными стенами. Меч,сделанный Чизу, принадлежал Курану, а меч, сделанный Кураном, принадлежал Чизу.
Это было общеизвестно. Но никто не знал причин. У молчаливых полководцев не было ни родственников, ни друзей. Единственное, что могло быть причиной — их исключительная верность Императору.
Победителей встречала в городах, как героев. Империя приносила собой достаток и мирную жизнь. Не было ни одного несправделивого указа Императора, человека мудрого и справедливого.
Увы, Император был стар, а его многочисленные дети отдавали должное распутству и вину, нежели мудрому управлению страной. И, когда Император занемог, управление огромной Империей перешло к его неразумным детям. И от благополучия Империи не осталось и следа. Ничтожные дети великого Императора слышали лишь хвалебные льстивые речи и без разбору казнили тех, кто пытался высказаться против них.
Единственным утешением больного старого Императора были его любимые полководцы, которые продолжали завоевывать новые земли. Император надеялся, что Куран и Чизу не дадут его детям погубить прекрасную Империю и возьмут управление государством в свои руки, но... Курана интересовали лишь битвы, а Чизу ничего не делала без прямого приказа.
А Император не мог хладнокровно приказать убить своих детей.
Последней его мечтой был город, чье имя на имперский язык переводилось как Рай Иллюзий. Благословенный край, настоящий рай. Император надеялся, что его верные полководцы смогут сохранить его таковым и останутся там, не допуская дальше границ разлагающейся Империи, которую он построил с таким трудом.
Но Рай обратился Адом.
Попытка завоевать город затянулась на многие годы. Старый Император умер, но его дети требовали продолжения войны и победы — ведь великая Империя не могла проиграть!
Войска Чизу шли в бой, они бились до последнего, орошая своей кровью яблоневый сады Рая Иллюзий. Сама Чизу бросалась в самую гущу боя, и, пожалуй лишь из-за нее, армии Империи не потерпели поражение сразу.
Куран же избрал другой путь.
Путь трижды проклят тот, кто рассказал ему об этом пути! Но не возьмет не одно проклятье те силы, что скрывал за собой этот путь. И единственное проклятье, что тяготеет над челом Курана — меч Чизу.
Полководец, обратившийся за помощью к могещественнейшим дьявольским силам, стал самым ужасным воплощением своих хозяев в этом мире. Он превратил свои легионы в легионы зверей, монстров, обладающих несокрушимой мощью и вечно жаждущих живой крови. Один легионер мог противостоять десятку лучших воинов,и победы Империи снова шли одна за одной.
Теперь Куран сидел на пирах за одним столом с детьми. В его черных волосах сиял золотой венец, усыпанный самоцветами, а пальцы украшали многочисленные перстни.
Дети Императора восхищались его дьявольской красота, алым блеском глаз, чарующим голосом и неповторимой властью. Они на коленях молили его поделиться своим могуществом, и однажды, поддавшись на их уговоры, Куран напоил их своей проклятой кровью.
Ужасное разложение затронуло и их тела.
Это была ужасная ночь, когда за окнами дворца бушевала самая настоящая бурю, а сверкающие молнии били в землю совсем рядом с окнами зала, где пиршествовали Куран и дети Императора.
В золотых губках искрилось вино, разбавленное кровью.
В самый разагар пира прогремел гром, словно упало небо на землю, полыхнула за окном молния, и слетели с петель массивные двери. Испуганно замолчали и обернулись пирующие.
На пороге зала стояла Чизу. Длинные волосы были мокры и спутаны, серая одежда потемнела от дождя. Прекрасное лицо было бело, но изумрудные глаза сияли гневом. Обычно легкие ее шаги разнеслись по залу громом небесным.
И был слышен ее тихий голос по всему дворцу. Говорила она и словно открывала им глаза. Она говорила о звериной сущности созданий Курана, об их бесконечной жажде крови и невероятной жестокости. И сказала она напоследок:
-Кто бы не принял эту сторону — человек, вампир или зверь, будет мои врагом до скончания веков!...
* * *
Сейрен легко шла по коридорам особняка Куранов. Мало кто знал о существовании этих ходов, соединяющих многочисленные горные пещеры, маленький дом в лесной глуши и старинный особняк. Но Сейрен была в числе немногих знающих.
Весь день ее терзало странное беспокойство, ее что-то словно тянуло на нижние уровни особняка. Это было похоже на безмолвный приказ чистокровного Повелителя. То, что она весь день не видела Канаме-сама, еще больше усугубляло тревогу. Поле того, как она случайно задремала вечером, и ей приснился сон,как раненный Повелитель зовет ее, вампирша больше не могла терпеть. Даже если это была галлюцинация...
Сейрен неслась к центру лабиринта, едва касаясь ногами пола. Со стороны могло показаться, что она летит. Поворот, поворот, тупик. Да, не там свернула. Снова многочисленные повороты, небольшая лестница и широкие длинный коридор.
Потолок здесь, несмотря на широкие колоны, словно давил на голову. Создавалось ощущение какой-то тягости и в отражениях в тускло блестящих мраморных плит. Но вампирша этого не замечала, продолжая нестись вперед. Сердце щемило странная тоска, переодически казалось, что пол уходит из-под ног. Но аристократка продолжала упорно бежать на зов.
Вот и та дверь с древним гербом рода Куранов — перевернутой королевской лилией. Согласно легендам, когда-то Куран-сама был великим человеческим правителем, и герб остался еще с тех времен. Только теперь лилия была перевернута — как символ перерождения.
Сделав еще один шаг, Сейрен потрясенно замерла на месте.
Перед дверью с гердом стояла огромная чаша из белого мрамора, сделанная в виде водяной лилии. Диаметром она была никак не меньше трех метров, но глубина ее, на вид, была небольшая — едва ли больше метра.
Чаша могла бы вызывать восхищение, настолько искуссно она была выполнена, но вырезанные лепестки благодаря цвету камня и мастерство неизвестного творца выглядели как настоящие. Она бы вызывала восхищение, если бы не была до краев наполнена кровью.
Этот ужасный, удушающий запах давил на Сейрен со всех сторон, не вселяя в тело жажду, но буквально изничтожая сознание.
Это была чистая вампирская кровь, без единой примеси человеческой.
Похоже, страшный сон Сейрен начинал сбываться.
За ее спиной скользнула тень исразу исчезла.
-Кто здесь?! - Сейрен резко обернулась, но никого не заметила.
В следующее мгновение она увидела, как из ее груди, вспоров свитер, вышло окровавленное лезвие. Лишь потом пришла боль, и в глазах потемнело от того, что кровь слишком быстро вытекала из тела. Щек коснулись холодные пальцы, нежно заставили истекающую кровью аристократку запрокинуть голову.
«Ты!..» - пронеслось в голове Сейрен, когда она взглянула в ледяные глаза Эль. Ни один мускул не дернулся на ее лице, когда Эль с легкость повернула голову вампирши на 180 градусов. С мрачным хрустом сломались шейные позвонки, и кровь хлынула настоящим фонтаном.
Тело Сейрен, словно сломанная кукла, упало на пол. Последнее, что увидели ее глаза прежде, чем остекленеть, был ее Повелитель. Он вышел из-за дверей с гербом, аккуратно прикрыл их и, подойдя к каменной чаше с кровью, неожиданно упал, словно потерял сознание.
Ночь 59. Империя
Вошедший в оранжерею Тога замер с занесенной для следующего шага ногой. Его потрясени е длилось нсколько секунд, после чего охотник крякнул и принял более серьезное положение.
-Акане-сан, - кивнул Ягари. - Могу я видеть вашего брата?
Тон охотника был подчеркнуто вежливый, и присутствующие здесь еще больше напряглись, когда Акане усмехнулась. Кривая ухмылка, исказившая чувственные губы женщины, и прищуренные насмешливый взгляд навевали нехороши предчувствия.
-Каиен-чан отсутствует, - она улыбнулась настолько вежливо,что это граничило с издевательством.
-И где же он, позвольте спросить? - с уже нскрываемой издевкой спросил Тога.
-Вместе с Камурой в горах.
Судя по вытянувшемуся лицо Ягари и побледневшему лицу Сары, в горах Кросс был не на курорте. Мария, сжав похолодевшие от волнения пальцы, хотела сказать что-то, но охотники продолжили свой странный и пугающий диалог.
-Но, возможно, я смогу тебе чем-то помочь, Ягари-кун, - голос Акане потеплел на несколько градусов, и ухмылка исчезла с ее лица.
-Да. Это имеет отношение к Произволу теней.
Все эмоции мигом исчезли с лица Кросс. Если бы на ее плечах был плащ,то от ее резкого движения он был театрально взметнулся в воздух,на мгновение укрыв фигуру охотницы, а потом медленно опустился бы на пол. Но плаща у Кросс не было, и она просто стремительным шагом вышла из оранжереи,жестом велев Ягари следовать за ней.
Охотник покосился на близнецов Кирию, задержав взгляд на Ичиру, но ничего не сказал и скрылся вслед за Кросс.
-Сара-сама... - неуверенно прошептала Мария. - О чем они? Что такого,что Каиен-сан отправился с кем-то в горы?
Сирабуки тяжело и протяжно вздохнула, сцепив тонкие пальцы замочком. Она опустила взгляд и молчала несколько секунд, а потом, все так же не открывая глаз, прошептала:
-Замки на песках — запретные земли для вампиров. Замки на крови — запретные земли для охотников...
* * *
Промозглый ветер, без перерыва дувший всю дорогу до ущелья, неожиданно стих, едва они ступили на небольшую «смотровую» площадку, располагавшуюся над ущельем. Как ни странно, здесь, в самом сердце гор, было достаточно тепло, хотя на лето внизу ни капли погода не походила. Ветра не было, как и его отчаянных завываний. В ущелье стояла абсолютная тишина, но не настороженная и чуждая, а какая-то... Спокойная, доверительная..
-Вот он, - произнесла Мака, снимая капюшон плаща в головы и убирая короткие рыжевато-каштановые волосы с лица. Ее взгляд был устремлен к огромному готическому замку, приютившегося на дне ущелья. Судя по всему, строили его из тех же темно-серых камней, что составляли эти горы, и замок сложно было заметить сразу. Среди камней, то там, то здесь, высились высокие деревья без кроны, напоминающие когтистые тени. Чем ближе был замок, тем больше их становилось, у самого замка их черные ветви сплетались в своеобразное кружево,изящно намекая путникам, что здесь им не пройти.
Впрочем, до прохождения сквозь это «кружево» еще нужно было спуститься вниз.
Каиен и Мака одновременно пессимистично уставились на лестницу, зигзагом спускавшуюся от площадки, где они стояли, по обрыву.
Лестница задумывалась не иначе, как для великанов: одна ее ступень была выше пяти ступенек обыкновенной лестницы. За время своего существования она успела порядком «постареть», каждая третья ступень отсутствовала, а каждая вторая из оставшихся обещала развалиться прямо под ногой. Оставалось добавить к этому первоначальную крутость спуска...
-Что-то я сомневаюсь, что даже чистокровный соберет кости после такого спуска, - призналась аристократка. Каиен осторожно нагнулся над обрывом, стараясь подсчитать, как далеко им придется катиться по практически вертикальному обрыву, и чуть не начал увлекательный спуск прямо сейчас, когда его спутница взвизгнула. Чудом удержавшись на краю площадки, охотник ошалело посмотрел на вампиршу:
-С ума сошла?! - зашипел он, начиная сомневаться в том, что стоило брать с собой эту девчонку. Но пару дней назад, когда Шики Сенри передал ему информацию об этом месте и предложил взять с собой кого-нибудь из его аристократов (как ни странно, выпускники Ночного класса и даже другие молодые вампиры, не желавшие войны, «встали под знамена» Сенри, видимо, принимая во внимание текущую в нем кровь Куранов), это предложение показалось ему вполне здравым.В конце концов, глупо охотнику лезть с переговорами в логово незнакомых вампиров без поддержки других вампиров. В конце концов, почуять чужее приближение аристократ сможет уж явно лучше, чем охотник, пусть и чистокровный.
Но за время пути оказалось, что в нестандартных ситуациях Мака сразу теряется. Это вместе с друзьями она достаточно спокойно атаковала «собак», когда все было ясно. Здесь же, в горах, на пути к древнему вампирскому замку, она начинала пугаться каждого шороха и визжать. По правде говоря, Кросс удивлялся, как их еще не завалило лавиной, спровоцированной визгом этой девчонки.
Мака виновато посмотрела на охотника и дрожащим голосом сказала:
-Мышь здоровая...Летучая...Она мне в волосы вцепилась.
Каиен вздохнул и хотел махнуть на вампиршу рукой, как до него дошел смысл сказанного. Летучая мышь. В непосредственной близи от замка вампиров.
Похоже, их будет ждать оч-ч-чень теплый прием...
Поймав на себе серьезный взгляд Кросса, Мака глубоко вздохнула, сжала кулаки и, разве что не перекрестившись, начала первой спускаться в ущелье.
* * *
Руки Шики бережно коснулись мягкой кожаной обложки книги. Старая кожа еще сохранилась свой неповторимый легкий аромат, к которому примешался «запах старины», столь характерные для заброшенных домов.
Дом семьи Шики, разумеется,не был настолько заброшен и необитаем, чтобы приобрести подобную ауру. Но с распространение этой атмосферы удачно справлялась книга, которую держал в руках Сенри.
Пожелтевшие от времени страницы начинали угрожающе хрустеть,если их слишком сильно сжимали пальцы. Темно-бордовые «чернила», впитавшиеся в старую бумагу, не дают забыть, откуда эта книга.
Шики задумчиво коснулся пальцами страницы, где шел текст. К его удивлению, книга, принесенная Амирой, была написано не привычными буквами или, на крайний случай, иероглифами, но какими-то странными символами. Сейчас Сенри понимал, почему его родственница на прощанье бросила слово «глифы», но легче от этого не становилось.
А еще вспомнились слова Такумы о книгах в замке Кросс, где он нашел изображение печати Курана... Уж не те ли же самые здесь символы?...
В комнате запахло горящим воском, хлопнуло, закрываясь, окно. Вслед за ним закрылось и второе окно библиотеке. С тихим шорохом задернулась штора.
Нахмурившись, Шики поднял взгляд на окно. Все было по-прежнему. Глупая отговорка «показалось» ему не нравилась, но другие варианты отсутствовали.
Сенри перелистнул страницу с легкой надеждой, что там непонятные «глифы» исчезнут и сменятся нормальными словами. Разумеется, они никуда не делись...
«Это был семитысячный год...»
«...армии Империи...»
«...смерть и разруха...»
От многоголосого шепотта сразу заболела голова. Шики озадаченно завертел головой, но по-прежнему ничего не увидел. И в голове зародилась странная догадка. Сенри начал сосредоточенно всматриваться в символы, нарисованные кровью.
«...не назову я проклятого имени Империи — есть поверье, что именно оно освободит детей Императора от клятвы, данной ими их полководцу Курану. И не будет ничего ужаснее свободных детей Императора. Ибо повторится тот ужас, что...»
* * *
Ибо повторится тот ужас, что был сотни тысячелетий назад.
Войны шли одна за одной. Некогда маленькая южная страна, втечение тысячелетий жившая обособленно и в страхе, неожиданно проявила себя, как грозная держава. У мудрого Императора были прекрасные полководцы, и лучшие из них — Куран и Чизу.
Ни один из военачальников империи не мог сравниться с этими двумя ни в силе характера, ни в силе физической, ни в мастерстве. О них говорили все. Ими восхищались все.
Куран и Чизу не злоупотребляли этим. Они не одевали расшитые золотом одеяния, завистники смеялись над серыми рубашками и потертыми кожаными плащами и перчатками. Единственное украшение, которое они себе позволяли — мечи.
О,эти мечи!
За глаза Курана и Чизу называли «дьявольскими кузнецами». Мечи, которые они создали, не имели себе равных. Они подстраивались под своего хозяина, с одинаковой легкостью разрубали врагов и железные щиты с каменными стенами. Меч,сделанный Чизу, принадлежал Курану, а меч, сделанный Кураном, принадлежал Чизу.
Это было общеизвестно. Но никто не знал причин. У молчаливых полководцев не было ни родственников, ни друзей. Единственное, что могло быть причиной — их исключительная верность Императору.
Победителей встречала в городах, как героев. Империя приносила собой достаток и мирную жизнь. Не было ни одного несправделивого указа Императора, человека мудрого и справедливого.
Увы, Император был стар, а его многочисленные дети отдавали должное распутству и вину, нежели мудрому управлению страной. И, когда Император занемог, управление огромной Империей перешло к его неразумным детям. И от благополучия Империи не осталось и следа. Ничтожные дети великого Императора слышали лишь хвалебные льстивые речи и без разбору казнили тех, кто пытался высказаться против них.
Единственным утешением больного старого Императора были его любимые полководцы, которые продолжали завоевывать новые земли. Император надеялся, что Куран и Чизу не дадут его детям погубить прекрасную Империю и возьмут управление государством в свои руки, но... Курана интересовали лишь битвы, а Чизу ничего не делала без прямого приказа.
А Император не мог хладнокровно приказать убить своих детей.
Последней его мечтой был город, чье имя на имперский язык переводилось как Рай Иллюзий. Благословенный край, настоящий рай. Император надеялся, что его верные полководцы смогут сохранить его таковым и останутся там, не допуская дальше границ разлагающейся Империи, которую он построил с таким трудом.
Но Рай обратился Адом.
Попытка завоевать город затянулась на многие годы. Старый Император умер, но его дети требовали продолжения войны и победы — ведь великая Империя не могла проиграть!
Войска Чизу шли в бой, они бились до последнего, орошая своей кровью яблоневый сады Рая Иллюзий. Сама Чизу бросалась в самую гущу боя, и, пожалуй лишь из-за нее, армии Империи не потерпели поражение сразу.
Куран же избрал другой путь.
Путь трижды проклят тот, кто рассказал ему об этом пути! Но не возьмет не одно проклятье те силы, что скрывал за собой этот путь. И единственное проклятье, что тяготеет над челом Курана — меч Чизу.
Полководец, обратившийся за помощью к могещественнейшим дьявольским силам, стал самым ужасным воплощением своих хозяев в этом мире. Он превратил свои легионы в легионы зверей, монстров, обладающих несокрушимой мощью и вечно жаждущих живой крови. Один легионер мог противостоять десятку лучших воинов,и победы Империи снова шли одна за одной.
Теперь Куран сидел на пирах за одним столом с детьми. В его черных волосах сиял золотой венец, усыпанный самоцветами, а пальцы украшали многочисленные перстни.
Дети Императора восхищались его дьявольской красота, алым блеском глаз, чарующим голосом и неповторимой властью. Они на коленях молили его поделиться своим могуществом, и однажды, поддавшись на их уговоры, Куран напоил их своей проклятой кровью.
Ужасное разложение затронуло и их тела.
Это была ужасная ночь, когда за окнами дворца бушевала самая настоящая бурю, а сверкающие молнии били в землю совсем рядом с окнами зала, где пиршествовали Куран и дети Императора.
В золотых губках искрилось вино, разбавленное кровью.
В самый разагар пира прогремел гром, словно упало небо на землю, полыхнула за окном молния, и слетели с петель массивные двери. Испуганно замолчали и обернулись пирующие.
На пороге зала стояла Чизу. Длинные волосы были мокры и спутаны, серая одежда потемнела от дождя. Прекрасное лицо было бело, но изумрудные глаза сияли гневом. Обычно легкие ее шаги разнеслись по залу громом небесным.
И был слышен ее тихий голос по всему дворцу. Говорила она и словно открывала им глаза. Она говорила о звериной сущности созданий Курана, об их бесконечной жажде крови и невероятной жестокости. И сказала она напоследок:
-Кто бы не принял эту сторону — человек, вампир или зверь, будет мои врагом до скончания веков!...
* * *
Сейрен легко шла по коридорам особняка Куранов. Мало кто знал о существовании этих ходов, соединяющих многочисленные горные пещеры, маленький дом в лесной глуши и старинный особняк. Но Сейрен была в числе немногих знающих.
Весь день ее терзало странное беспокойство, ее что-то словно тянуло на нижние уровни особняка. Это было похоже на безмолвный приказ чистокровного Повелителя. То, что она весь день не видела Канаме-сама, еще больше усугубляло тревогу. Поле того, как она случайно задремала вечером, и ей приснился сон,как раненный Повелитель зовет ее, вампирша больше не могла терпеть. Даже если это была галлюцинация...
Сейрен неслась к центру лабиринта, едва касаясь ногами пола. Со стороны могло показаться, что она летит. Поворот, поворот, тупик. Да, не там свернула. Снова многочисленные повороты, небольшая лестница и широкие длинный коридор.
Потолок здесь, несмотря на широкие колоны, словно давил на голову. Создавалось ощущение какой-то тягости и в отражениях в тускло блестящих мраморных плит. Но вампирша этого не замечала, продолжая нестись вперед. Сердце щемило странная тоска, переодически казалось, что пол уходит из-под ног. Но аристократка продолжала упорно бежать на зов.
Вот и та дверь с древним гербом рода Куранов — перевернутой королевской лилией. Согласно легендам, когда-то Куран-сама был великим человеческим правителем, и герб остался еще с тех времен. Только теперь лилия была перевернута — как символ перерождения.
Сделав еще один шаг, Сейрен потрясенно замерла на месте.
Перед дверью с гердом стояла огромная чаша из белого мрамора, сделанная в виде водяной лилии. Диаметром она была никак не меньше трех метров, но глубина ее, на вид, была небольшая — едва ли больше метра.
Чаша могла бы вызывать восхищение, настолько искуссно она была выполнена, но вырезанные лепестки благодаря цвету камня и мастерство неизвестного творца выглядели как настоящие. Она бы вызывала восхищение, если бы не была до краев наполнена кровью.
Этот ужасный, удушающий запах давил на Сейрен со всех сторон, не вселяя в тело жажду, но буквально изничтожая сознание.
Это была чистая вампирская кровь, без единой примеси человеческой.
Похоже, страшный сон Сейрен начинал сбываться.
За ее спиной скользнула тень исразу исчезла.
-Кто здесь?! - Сейрен резко обернулась, но никого не заметила.
В следующее мгновение она увидела, как из ее груди, вспоров свитер, вышло окровавленное лезвие. Лишь потом пришла боль, и в глазах потемнело от того, что кровь слишком быстро вытекала из тела. Щек коснулись холодные пальцы, нежно заставили истекающую кровью аристократку запрокинуть голову.
«Ты!..» - пронеслось в голове Сейрен, когда она взглянула в ледяные глаза Эль. Ни один мускул не дернулся на ее лице, когда Эль с легкость повернула голову вампирши на 180 градусов. С мрачным хрустом сломались шейные позвонки, и кровь хлынула настоящим фонтаном.
Тело Сейрен, словно сломанная кукла, упало на пол. Последнее, что увидели ее глаза прежде, чем остекленеть, был ее Повелитель. Он вышел из-за дверей с гербом, аккуратно прикрыл их и, подойдя к каменной чаше с кровью, неожиданно упал, словно потерял сознание.