ЗЕВАКИ | DIE GAFFER Оригинальное либретто - Михаэль Кунце Эквиритмичный перевод - Юлия Шарыкина
Акт 1. Сцена 7. Бальный зал во дворце Шёнбрунн /продолжение/
Смерть уходит. Императорская чета остаётся будто бы наедине. Элизабет с робкой нежностью касается щеки Франца Иосифа. Из темноты со всех сторон неожиданно возникает народ, глазеющие представители всех слоёв общества. Жестом Лукени предлагает народу приблизиться к чете. читать дальшеИмператор Франц Иосиф и Элизабет обнимают друг друга. Звучит тема их любви. Зеваки вытягивают шеи. Лукени подражает ярмарочному зазывале. Приглашающим движением руки он поощряет зевак к тому, чтобы те позабыли всякое чувство такта.
ЛУКЕНИ: Ближе, дамы и господа! Станьте свидетелями того, как император Австрии сделает свою невесту супругой. Исполнение супружеского долга – необходимое условие для рождения наследника престола. Поэтому, уважаемая публика, данное объятие представляет собой общественный интерес!
ЭЛИЗАБЕТ: Все глазеют на меня как на зверька…
ФРАНЦ ИОСИФ: С этим нужно свыкнуться, раз ты моя жена.
ЭЛИЗАБЕТ: Не был бы монархом ты – Как легко зажили б мы…
Элизабет торопит императора Франца Иосифа уйти. Зеваки глумливо ухмыляются им вслед. Лукени провожает чету взглядом.
ЛУКЕНИ: Птичка залетела в клетку, и дверка за ней закрывается. Можно ли винить народ в том, что ему охота посмотреть на зверька? Большая редкость, рождённая на свободе – и еще не познавшая дрессуры!
* Комментарий переводчика читать дальше Сцену в бальном зале Шенбрунна завершает совсем маленький эпизод, который, по большому счету, можно было бы и не "отрезать" от предшествующего ему "Последнего танца" - на многих аудиозаписях, собственно, так и сделано. Но с точки зрения смысла, вложенного в этот эпизод, и звучащей в прямом и переносном смысле темы "Зеваки" стоят от "Последнего танца" достаточно далеко, чтобы прокомментировать их отдельно.
WENN DU BLOSS KEIN KAISER WÄRST
За исключением язвительных комментариев Лукени, балансирующих на самой грани с нарочитой скабрезностью, эта сцена состоит всего из 4 строк, которые Элизабет - и немного Франц Иосиф - пропевает на уже знакомую нам тему их любви - "Все легко". Первая же реприза темы дает нам понять, что лодка семейной жизни молодоженов (которая к концу второго акта превратится в две лодки почти разошедшейся пары - Boote in der Nacht является полной репризой этой же самой темы) налетела не просто на рифы быта, а буквально на первый же из них. Да что там первый риф - на его тень! Ни одно предусмотрительное предупреждение Франца Иосифа не могло дать понять выросшей вольнолюбивым младшим ребенком Элизабет (которая их еще и пропустила мимо ушей, заткнутых розовой ватой влюбленности), что такое - императорский двор, императорский образ жизни и императорский груз ответственности, начинающийся с непрекращающегося внимания общественности.
Только в этот момент, испытав на себе голодный взгляд любопытной и беспощадной толпы (помните, как в предыдущей сцене Смерть говорит о них? "Невидимые глаза смотрят на нас двоих - все ждут нашего рандеву" / Unsichtbare Augen seh'n uns beiden zu - Alle warten auf das Rendezvous?), Элизабет начинает понимать, о чем же ей твердил накануне свадьбы Франц Иосиф.
Но заметьте, каким интересным образом Элизабет формулирует вывод из пришедшего понимания: "Если бы ты попросту не был императором - не было бы ничего, что нас разделяет" / Wenn du bloss kein Kaiser wärst, gäb es gar nichts, was uns trennt. Эрцгерцогиня София беспокоилась совсем не напрасно: молодая жена и новоиспеченная императрица Австрии на самом деле - всего лишь избалованное дитя, инфантильно не желающая допускать и мысли о том, что на ней лежит хоть доля какой-либо ответственности. И здесь мы видим тому наглядный пример: конечно, в тяжестях императорского образа жизни виноват Франц Иосиф, зачем-то совершенно внезапно ставший императором, и разделяет их именно это обстоятельство, а вовсе не то, что Элизабет по собственной воле согласилась выйти замуж за действующего монарха.
Оказывается, для самой Элизабет ее же предсвадебные слова - "Не будет ничего тяжелого, пока ты со мной" / Nicht ist schwer, wenn du nur bei mir ist - оказываются не совсем честными.
И пусть в оригинальном немецком тексте не было словесной цитаты, я не удержалась от возможности лишний раз подчеркнуть то, каким образом в первом же репризе "Все легко" / Nichts ist schwer начинает утрачивать свою реалистичность: "Не был бы монархом ты - как легко зажили б мы..."