Публикация на Дыбре
КАК ТЫ (реприза) | WIE DU (reprise)
Оригинальное либретто - Михаэль Кунце
Эквиритмичный перевод - Юлия Шарыкина
Акт 2. Сцена 11.
Балкон виллы на острове Корфу
Лунная ночь на Корфу. На открытом балконе итальянской виллы, среди горящих неровным светом свечей, Элизабет в одиночестве сидит за столом, на котором лежат листы бумаги. Она окунает перо в чернильницу. Чудовищно большие тени, нереальные звуки, порыв ветра. Элизабет чувствует близость призрака и умоляюще вскидывает руки.
читать дальше
ЭЛИЗАБЕТ:
О, я чувствую – ты рядом. Покажись, друг!
В тебе я узнаю родной мне дух.
Я взывала, Генрих Гейне – так ответь, побудь со мной,
Стих запиши моею рукой!
Ей кажется, что она замечает присутствие призрака.
ЭЛИЗАБЕТ:
Лист, чернила и перо тебя ждут, как всегда.
ГЕРЦОГ МАКС:
Не до стихов.
ЭЛИЗАБЕТ:
Папа?..
Это ты, я узнала!
ЭЛИЗАБЕТ и ГЕРЦОГ МАКС:
Приключенья и открытья – вот о чём мои мечты!
ЭЛИЗАБЕТ:
Если б была такой, как ты…
ГЕРЦОГ МАКС:
С мертвецами зря болтаешь – это не к добру.
ЭЛИЗАБЕТ:
Увы, живые поймут меня нескоро.
ГЕРЦОГ МАКС:
Одинока; копишь горечь и тоску.
ЭЛИЗАБЕТ:
Меня все муштровали при дворе!
ГЕРЦОГ МАКС:
Раз сама себя неволишь – то свобода ни к чему.
ЭЛИЗАБЕТ:
Мне тошно от всего.
ГЕРЦОГ МАКС:
Быть счастливым трудно, но по плечу.
ЭЛИЗАБЕТ:
Самообман напрасен.
ГЕРЦОГ МАКС:
Никогда ведь не сдавалась – никогда!
ЭЛИЗАБЕТ:
Всё потому, что я
Мир не понимала!
ГЕРЦОГ МАКС:
Ведь претят тебе и вожжи, и узда!
ЭЛИЗАБЕТ:
Это так!
ЭЛИЗАБЕТ и ГЕРЦОГ МАКС:
Жить привольно, как цыгане – вот о чём мои мечты!
ЭЛИЗАБЕТ:
Но время ушло.
Призрак герцога Макса снова исчезает во тьме.
ГЕРЦОГ МАКС:
Adieu, Сиси!
ЭЛИЗАБЕТ:
Теперь всё равно.
Мне уж не стать такой, как ты…
Сцена резко погружается во тьму.
* Комментарий переводчика
читать дальше
Рубрику реприз (кто-нибудь ведет им счет?) продолжает дуэт постаревшей Элизабет и ее отца, уже покойного герцога Макса. Если в первом акте "Как ты" был искренним гимном юности и питаемой надеждой мечты о свободе, то во втором акте реприза "Как ты" - верно, как и остальные репризы второго акта, подводит черту под столкновением мечтаний и реальности. Обратите внимание, где в пьесе находится эта сцена: _до_ рокового разговора с Рудольфом, после которого кронпринц покончит с собой и разобьет сердце матери, которая в "Плаче о мертвом" будет готова сдаться Смерти после многих десятилетий азартной борьбы. В этом расположении сцены спиритического сеанса заключается важный нюанс: еще _до_ смерти сына Сиси проиграла самой себе в своей бесконечной борьбе с окружающим миром за призрак свободы. Все, что когда-то было для нее важно, осталось призрачным миражом - не недостижимым, а вовсе несуществующим. Еще более пронзительной и жуткой, чем просто осознание экзистенциальной безысходности, эту сцену делает звучание музыкальной темы: мотив легко узнаваем, но при этом искажен тревожными диссонансами и приглушенным, звучащим из потустороннего мира голосом призрака.
VERWANDTE SEELE
Мы снова сталкиваемся с упоминанием Генриха Гейне: Элизабет, сбежавшая ото всех на Корфу, устраивает спиритический сеанс, обращаясь к поэту: "Приди и продиктуй мне еще одно стихотворение!" / Komm und diktier mir noch ein Gedicht! Идея стихотворчества - пожалуй, последнее, что связывает героиню с ее беззаботным детством, когда все ее мечты были только о том, чтобы "мечтать и писать стихи или скакать верхом наперегонки с ветром" / Träumen und Gedichte schreiben oder reiten mit dem Wind.
Но если свобода творчества и способна дать ощущение свободы, то заглушить одиночество она все равно не может. Это пугающее, явно нездоровое одиночество - ключевой лейтмотив сцены: "родной душой" / verwandte Seele героиня называет не кого-нибудь из родственников, друзей или поклонников, а давным-давно умершего на чужбине поэта, с которым она и знакома-то лично не была. Мироздание, впрочем, любит иронию, и на зов Элизабет отвечает та душа (реально явившийся призрак или плод измученного воображения - именно здесь совсем непринципиально), которая действительно была родной для Сиси во всех смысла - ее отец. Тот, на кого она всегда равнялась, кем вдохновлялась и с кем делилась своими мечтами и творческими порывами.
MIR FÄLLT NICHTS EIN
В оригинальном тексте либретто первая реплика герцога Макса - это несколько рассеянный ответ на просьбу продиктовать стихотворение: "Мне ничего не приходит в голову" / Mir fällt nichts ein. На русском уложить в нужный размер эту фразу мне не удалось, и я сознательно сместила акцент: фраза "Не до стихов" в устах герцога Макса делает его несколько более заботливым и внимательным родителем, чем он был при жизни - и усиляет контекст: если уж даже его, такого эксцентричного гуляку, даже после смерти, беспокоит душевное состояние Элизабет, а вовсе не случайное приглашение к совместному творчеству - это говорит многое о героине.
MAN MUSS SICH BEMÜHEN, GLÜCKLICH ZU SEIN
Последующий диалог, на мой взгляд, достоин того, чтобы цитировать его целиком - и без ложной скромности радоваться тому, как удалось передать его содержание в эквиритмичном переводе.
Здесь герцог Макс дает очень дельные замечания касательно того, как нужно жить. Не в морализаторском смысле, а общефилософском. Два из них кажутся мне особенного ценными:
"Если ты желаешь запереть себя, тебе не стоило пытаться освободиться" / Um dich selber einzuschließen, musstest du dich nicht befreien.
"Чтобы быть счастливым - нужно прикладывать усилия" / Man muss sich bemühen, glücklich zu sein!
Он попадает в самое "яблочко": Элизабет, так рьяно боровшаяся за свою свободу, в конечном счете сама сделала себя пленницей страха хоть чуточку поступиться своей свободой. "Свобода ради" была подменена "свободой от" и породила замкнутый круг, в котором Элизабет жаждала быть свободной и счастливой - и не была готова потрудиться, что преодолеть препятствия на пути к свободе и счастью, а не бежать от них прочь.
Еще показательнее слова герцога Макса - ответная реакция Элизабет. "Лучшая защита - нападение": чувствуя правоту отца и справедливость его упреков, она защищается агрессивными самооправданиями:
"Почему ты разговариваешь с мертвыми? Мне это не нравится. - А о чем мне разговаривать с живыми?" / Warum sprichst du mit den Toten? Das gefällt mir nicht. - Was soll ich denn mit den Lebenden noch reden? Это не ответ на вопрос, а уход от него.
"Ты стала циничной, ожесточившейся и одинокой. - Они выдрессировали из меня императрицу!" / Du bist zynisch, du bist bitter und allein. - Sie haben mich zur Kaiserin dressiert! Это не она виновата, что не захотела вписываться в венское общество и замкнулась в себе, а люди, которые в меру сил пытались помочь ей адаптироваться при дворе.
"Ты никогда не сдавалась! Никогда! - Может быть, потому, что раньше я ничего не понимала в людях." / Du hast niemals aufgegeben! Niemals! - Vielleicht, weil ich noch nichts wusste von den Menschen. И снова - в том, что Элизабет опустила руки и не добилась своего счастья, виноваты какие угодно люди вокруг, но не она сама.
Необходимо признать: пусть Элизабет повзрослела, пусть ее детские мечты остались нереализованными, но кое-что от ребенка в ней точно осталось - инфантализм и нежелание принимать ответственность за себя.
NIE WERDE ICH SO SEIN WIE DU
Заключительная реплика Элизабет подводит черту не только этой сцене, не только связке первоначального дуэта и его репризы, но и, в какой-то степени, ее жизни. Девочка, пусть и питавшая некоторые иллюзии относительно характера и образа жизни отца, но видевшая в нем лучшее и стремившаяся подражать ему ("Я хотела бы однажды стать такой, как ты" / Ich möchte mal so sein wie du!), осталась в далеком прошлом. Выросшая из этой девочки женщина в лучшем случае только цепляется за идеалы прошлого, но не живет ими ("Когда-то я хотела стать такой, как ты" / Ich wollte mal so sein wie du). Она хотела подражать отцу - именно в прошедшем времени, как о чем-то несбывшемся и потерявшем актуальность. Эта женщина действительно опустила руки и в конце дуэта озвучивает жестокую правду: "Теперь слишком поздно. Сейчас я будто окаменела. Мне никогда не стать такой, как ты" / Nun ist es zu spät. Jetzt bin ich aus Stein. Nie werde ich so sein wie du!
И прощальное "Adieu, Сиси" герцога Макса звучит здесь как далекое эхо из прошлого: прощание отца не с Элизабет, но с той юной, искренней и живой девочкой Сиси.