Я, наконец, дописала диплом и смогла вырваться хотя бы на последний из запланированных в этом сезоне спектаклей. По иронии судьбы им стало мое девятое
какое-какое?! оО «Последнее Испытание» в уже ставшем родным ДК МИИТ.
Основной состав, помимо Короля-Жреца, тоже был совсем родной – в гастрольной постановке я их видела по три раза *смеется* Тем интереснее было видеть, как меняются герои от спектакля к спектаклю: в лучшую сторону – или просто в иную.
Прекрасные дамы в лице Елены Ханпиры, Дарьи Бурлюкало и Софьи Джалиловой по-прежнему чарующе прекрасны.
На Руслана Герасименко, конечно, до сих пор давит совмещение режиссерских и актерских обязанностей, но вчера, во-первых, в его сдержанности и даже некоторой холодности я увидела именно Рейстлина, а не самого Руслана, а во-вторых – чудесно и очень проникновенно исполненное между спектаклем и поклонами в качестве подарка на закрытие сезона «Беги, мой брат» затмило собой многое.
Евгений Аксенов стал петь заметно лучше (хотя я все-таки считаю, что партия Карамона просто не для его голоса), но что главное – ему позволили развернуться в игре за счет выхода в зрительский зал.
Сергей Смолин – как всегда на высоте. Даже не знаю, что добавить: кто видел его в роли Даламара – знает, о чем я говорю.
И, наконец, Федор Воскресенский – новый Король-Жрец. Тот самый случай, когда спето и сыграно так, что не придраться – даже с учетом того, что мне субъективно ближе и другая трактовка, и другое исполнение. Но Федор, пожалуй, представил нам самого каноничного (что не удивительно) в контексте мюзикла Короля-Жреца. И пусть московский спектакль не был для него премьерным, все равно поздравляю с успешным вводом!
А теперь о самом необычном и дискуссионном – изменениях, внесенных в спектакль после концертного показа в Ярославле.
Внимание, спойлеры!
Начать стоит с интерактива. Карамон теперь выходит в зал =) Очень хорошая находка, хотя не представляю, что чувствовали зрители первых рядов, да и мой любимый балкон меня впервые подвел: я долго гнала от себя мысль заглянуть под балкон, в зал, потому что ведь просто не может быть, чтобы Карамон пел среди зрителей *смеется* «Налейте мне еще вина» («Возвращенное письмо») наконец обрело внутреннюю динамику, сцена не смотрелась затянутой, и образ Карамона получился понятнее и достовернее.
Следующее нововведение, перекочевавшее в спектакль из концертной версии – это Король-Жрец в роли рассказчика вместо Астинуса. Мне этот ход не понравился, хотя к Федору Воскресенскому нет никаких претензий. Здесь проблема скорее концептуально-логическая. Если в начале 1 акта принципиальной разницы еще нет, то уже в Истаре Король-Жрец вынужден действовать в двух «плоскостях»: как правитель Истара, еще не знающий, что погубит город, и как рассказчик, который это уже знает и повествует о событиях в Истаре со стороны. Наглядный пример – переход от спора с Крисанией и приказа отвести ее в храм как «Истар ждал великой мессы». Но здесь хотя бы просто несовпадение времен, которое можно исправить, а вот дальше – все сложнее. Необходимый комментарий о судьбе Истара «И Паладайн откликнулся» вынужден озвучивать Рейстлин. Более того, Король-Жрец переживает Катаклизм, признает «Моя гордыня погубила Истар» - и продолжает гнуть свою линию без изменений во 2 акте. Возникает вопрос: если он выжил после Истара, осознал свою ошибку (или нет, здесь этот момент даже не так принципиален) – то почему он просто тенью отца Гамлета появляется в неожиданных сценах у Замана и в Бездне, одетый в свое золотое одеяние? Во 2 акте, к сожалению, это смотрелось очень неуместно.
Были и другие изменения, затронувшие сцены с Королем-Жрецом, главные из которых – «Искушение состраданием» и «Арена».
«Искушение состраданием» - тот случай, когда с точки зрения выбранного концепта все поставлено и сыграно великолепно, а вот сам выбор – сомнителен. Я понимаю все то, что было вложено в сцену, а так же то, что эти изменения призваны прояснить образ Короля-Жреца. Но вот парадокс: для меня эти изменения повлияли только на образ Крисании. Великолепно сыгранная сцена психологической пытки, морального угнетения и ломки человека. Проникновенно до жути, осознаешь весь ужас ситуации. Но. Король-Жрец остается собой – фанатиком и тираном, который свое окружение ломает под себя, но при этом человеком невероятной силы воли и убеждения. А вот Крисания – гордая, прославленная своей верой, слепая и упрямая в своих убеждениях. Где же она? Ее прежней нет. Вместо Праведной дочери, готовой жертвовать собой – сломленный, запуганный, ничтожный человек. Да, в «Арене» Король-Жрец объясняет, что он намеренно ломал ее. Но та ли эта Крисания, которая нужна «Последнему Испытанию»? Которая в «Все во имя веры»/«Прокуроре» хочет возразить Королю-Жрец, но от одного его грозного взгляда сжимается и с затравленным выражением лица «кидает зигу» истарского образца? На которую с презрением смотрит растянутый на дыбе Карамон, продолжающий защищать имя брата и верить в него, остающийся с собой даже под пытками? Которая срывает с себя золотые жреческие одеяния в «Споре с Королем-Жрецом», но когда ее бьют другие фанатики – сразу отступает от своих убеждений, сжимается, плачет и в «Искушении состраданием» снова позволяет Королю-Жрецу давить на себя, снова «кидает зиги», жалобно блея, что «Не о том говорил Господь»? Ведь действительно же не о том. Я понимаю, среднестатистический человек действительно будет сломлен такими жерновами, это рационально обоснованное и в чем-то естественное поведение. Но мы говорим о художественном произведении и о героине, которая даже со всеми своими недостатками оставалась нравственным ориентиром и примером стойкости, которую пошатнула лишь гибель Истара и предательство Рейстлина. Так что относительно «Искушения состраданием» - мне намного больше нравилась версия с «крестом».
Идея столкнуть в «Арене» лицом к лицу Рейстлина и Короля-Жреца, напротив, мне понравилась, хотя она тоже требует доработки. Например, возвращения Рейстлину белого балахона, который он перед своим издевательским поклоном может эффектно снять, раз уже два противника выходят на арену, сбросив маски и говоря начистоту. Хорошо, что объясняются мотивы Короля-Жреца относительно мессы, освобождения Карамона и Крисании после гладиаторского сражения. Тем не менее, есть ряд моментов, которые надо доработать. В частности, меня все-таки смущает, что в конце Король-Жрец ради эффектной фразы «Моя гордыня погубила Истар, а твоя погубит весь мир» выживает и стоит на руинах города вместе с близнецами Маджере и Крисанией (которые тоже непонятно как выжили). Из-за этого смазывается эффект от «Плача Крисании» и появления Рейстлина с его «Здесь никто не ответит тебе. Иди за мной».
Наконец, должна сказать о финале и закольцованном с ним начале спектакля. В этот раз из гастрольной постановки убрали «Легенду» Розамунд Маджере (матери близнецов), да и «Властелина Ничего» немного изменили: он начинается с того, что Рейстлин лежит на коленях у Такхизис как в конце «Танго со смертью» (вызывает интересные мысли насчет того, что «Жертва» и «Бессмысленно…» было личным кошмаром Крисании, которая поддалась ему и тоже не прошла испытание), и лишь затем богиня покидает его и допевает свою партию, сидя на кольце и воплощая, видно, ту самую Черную луну («Жил черный волшебник, служивший луне…» и т.д.). Это, пожалуй, я одобряю. Но затем «Властелина…» скрещивают с «Легендой», выводя на сцену всех героев, которые застывают среди лежащих на полу воплощений магии Рейстлина, и из-за этого черно-белого столпотворения под «Я так не хочу быть один – Властелин Ничего» происходящее на сцене напоминает кашу. Соответственно, эта же каша дублируется в прологе и «Тех глазах». Я, быть может, консервативна, но сценография нижегородского показа, которая тоже закольцовывала начало и конец, лучше всего соответствовала динамике и драматической составляющей этих сцен. В общем и целом - спектакль развивается и ищет себя. Первый акт уже не кажется затянутым в сравнении со вторым, появляются интересные находки, оживляющие некоторые сцены (присоединюсь к тем, кто предлагает уравновесить "Возвращенное письмо" еще каким-нибудь выходом в зал, хотя понимаю, что это зависит от возможностей конкретной сцены). Звук в этот раз был вполне приличный =D Хотя и не дотянул до уровня 26 декабря, который как минимум с технической точки зрения был однозначно лучшим. Некоторые моменты спорны или пока не отработаны, но посмотрим, что нам покажут в следующем сезоне, потому что нынешний показ даже по признанию самих авторов был в своем роде экспериментальным.