Поездка в Вену наметилась как-то внезапно, и я даже не задумалась о том, чтобы забронировать билеты на "Элизабет". Об этом я вспомнила уже непосредственно перед вылетом и в итоге успела только выписать адрес Раймунд-театра и составы на ближайшие дни.
Как выяснилось, волноваласья напрасно. Кроме того, что театр оказался практически через дорогу от моего отеля, хороших билетов было предостаточно даже непосредственно в утро перед спектаклем: я разместилась у левого из двух центральных проходов, в 11 ряду, и оттуда все было прекрасно видно.
[Для интересующихся: зал в Раймунде вообще небольшой, точнее, недлинный, так что обзор везде приличный; с лож второго яруса и вовсе должно быть отлично видно - они находятся не очень высоко и на расстоянии рядов 10 от самой сцены]Раймунд вообще оказался очень приятным небольшим, но уютным театром с вежливым и приветливым персоналом. После Москвы и Санкт-Петебурга весьма приятны были такие мелочи, как свободно раздаваемые листы с сегодняшним кастом, возможность заранее купить сувениры в кассе, а не непосредственно в театре перед спектаклем, что уж говорить о ненавязчивости буфета.
Так или иначе, своим походом в Раймунд я осталась довольна, несмотря на все несовершенство мира. Однако, обо всем по порядку.
О юбилейной венской постановке и постигших ее изменениях.Ни для кого не секрет, как сильно я люблю венскую постановку: ради нее я была готова вытерпеть малоприятный мне юбилейный каст в лице ван Дам и Зайберта. Эта любовь неизменна. Правда, чуть разбавлена тем, что нынешнюю постановку фрагментарно "обновили". Во многих местах заменили проекции, кое-где упростили сценографию и поменяли световое оформление. Так, например, в спектакле много "фирменного" сиреневого цвета (имхо, зачастую малоуместного), кое-какие сцены стали смотреться менее эффектно и атмосферно.
Особенно досталось сценам "Все вопросы заданы" и "Плач по умершему": на мой взгляд, новыми проекциями и сценографией (в "Плаче") их и вовсе угробили, как и "Майерлинг". В последнем случае я до сих пор недоумеваю: причем здесь был ледник? В этой же сцене, кстати, больше нет "Марии Вечеры" - даже тени (нынче поголовно черноволосые с одноцветными, черными вместо цветных, крыльями) не носят платья.
Эффектность появление дер Тода со свитой в начале "Последнего танца" тоже пострадала: теперь они все просто выходят из-за боковых кулис. Пресловутое "Рондо" (Kein Kommen ohne Gehen) и "Ничего, ничего, совсем ничего", на мой взгляд, поставлены не очень удачно.
Кроме того, была такая странность, возможно, связанная с размерами сцены. Во время смены декораций было одновременно видно как декорации прошлой, так и следующей сцены. Кое-где это выглядело очень странно. Так мне резанул глаза танец девушек из салона фрау Вольф на фоне отчетливо виднеющийся под гимнастических кольцами Элизабет.
В общем, эта венская постановка уже порядком разбавлена "германскими" элементами (к ним так же относятся новые костюмы, но здесь я претензий не имею). Это, может быть, и неплохо, но мне как-то жаль.Что касается самого исполненияи актеров, то мне на главных ролях достался пресловутый первый состав (ван Дам, Зайберт, Аббаси
(я правильно пишу его фамилию по-русски?)), а в остальных, кроме Людовики/Вольф (Филипчич), я увидела альтернативный каст (Альт, Конрад, Арно). В отношении первых все было примерно так, как я и ожидала: по-настоящему порадовал меня только Курош, а так я могла спокойно брать билеты на следующий день, чтобы посмотреть на дер Тода Оливера Арно (как показала практика, в моем восприятии это единственный более-менее Смерть при императорском дворе Раймунд-театра). Так или иначе, на следующий день повторно я уже не пошла, и рассказывать буду сейчас лишь о тех, кого видела вживую.
Элизабет - Аннемике ван Дам.Элизабет - Аннемике ван Дам.
На самом деле, она не так уж плоха. Есть только две проблемы: субъективная и объективная. Первая заключается в том, что ее трактовка роли, характерирузющая императрицу как трепетную лань с добрейшим, но израненным сердцем, мнене очень близка. Но почему бы и нет, если у ван Дам это выглядит достаточно достоверно? Это вопрос вкуса. Настоящая проблема в том, что она безбожно орет. И если в первом акте это заметно было разве что в конце пары-тройки арий ("Я принадлежу себе" с репризой, "Элизабет, открой, мой ангел"), то весь второй акт я малодушно ждала, что Аннемике сорвет голос. "Ничего, ничего, совсем ничего" она проорала полностью, да так, что я с трудом разбирала слова. Эта сцена, учитывая скупую сценографию (Элизабет почти все время, не двигаясь, стоит на затемненной сцене), для меня выглядела как-то топорно. В остальном же...
Элизабет Аннемике - юная, нежная, трепетная. Она весьма изящна и хрупка, напоминает фарфоровую куклу. И эта красот несколько... фригидна и бесстрастна. С самой юности она - ужеобраз, идеал, к которому по-настоящему не прикоснуться. Эта Элизабет словно вышла из сказки о ней самой - возвышенная,прекрасная, чуждая земным страстям, которые ломают ее, но сделать своей не могут. Я верю ее пустому взгляду и отточенным совершенным движениям в конце второго акт (ах, как руководит своими придворными дамами взмахами веером!). Я верю, что она могла так фанатично относиться к своей внешности и полностью отдалиться от всех.
С Францем-Иосифом Элизабет смотрится прекрасно: два сапога - пара, сказочные принц и принцесса. С соседних книжных страниц: они очень похожи своей внешней идеальностью, но существуют почти в параллельных мирах. И, как в сцене "Элизабет, открой, мой ангел", не могут достучаться друг до друга. Все так, как и должно быть в этой ветке.
С дер Тодом все сложнее. Я еще скажу об этом чуть позже, но мне тут видится какая-то несовместимость персонажей ван Дам и Зайберта. Его Тод очень мужественный, но в то же время очень сдержанный, и на чувственном уровне не находит отклика у Элизабет. А на подсознательном уровне, как нечто потустороннее и завораживающее/пугающее, не воспринимается. Я не вижу в этой связке никаких сильных чувств у Элизабет к дер Тоду: только злость, когда он начинает ее излишне донимать. Поэтому Эпилог я смотрела с некоторым удивлением: un grande amore? откуда она взялась?
Что особенно забавно на этом фоне, "химию" с Лукени я рассмотреть умудрилась. Есть там такая короткая сцена после "Последнего танца", обмен взглядами в которой произвел на меня неизгладимое впечатление.
Кстати, для тех, кто в теме такаразучной "погони за апельсином". Поверьте, венские белые сапожки, с которыми играется в этой сцене босая Элизабет, не сильно лучше =)Дер Тод - Марк Зайберт.Дер Тод - Марк Зайберт.
Честно говоря, от него я ожидала большего. Зайберт мне в целом приятен, в те же РиДж и Злую с ним я смотрю и слушаю охотно. То, что "андрогинный" из канонической характеристики Тода ["Der Tod ist jung, attraktiv und erotisch. Er gleicht einem androgynen Popstar und ähnelt dem jungen Heinrich Heine."],исчезнет, было ясно сразу, но тот же Камараш давно показал, что откровенная маскулинность Смерти не помеха.Видимо, в том же ключе (с поправкой на сдержанность и то, что мне проще всего будет называть "профессионализмом") должен был быть решен и образ Зайберта. Но тут вышла накладка. Я хорошу отношусь к обеим граням вышеназванной трактовки. Но как эстетствующей занудей мне дико не хватило инфернальности (что-то потустороннее в этом франте в "модном кожаном пальто"(с) я почувствовала тольков "Длинннее стали тени", да и то: это был скорее Рок, чем Смерть), а как простой зрительнице - харизмы, которая бы расцвечивала бы этот самый светлый мужественный образ. Тут вообще странно. Зайберт хорош собой, неплохо двигается и поет. Но здесь он почти все время поет с придыханием, а это должного эффекта не возымело ни с Элизабет-Аннемике, ни со мной (хотя зал Зайберта на поклонах встречал восторженными девичьими криками).
Если абстрагироваться от этого и анализировать сам вырисовывающийся концепт, то я увидела следующее. Дер Тод Зайберта - существо не хаотической природы, напротив, он выполняет постоянную функцию в системе мироздания и к своей работе относится с.... немецким педантизмом, гм. Свои внешние данные он осознанно использует, но в то же время ему не хватает некоторой непринужденности. Грубая сила безжалостного рока, о котором я уже говорила выше, ему явно ближе.
К тому же... Вполне допускаю, что у него была некоторая привязанность к Элизабет. Может, для него это действительно любовь, раз он столько раз позволяет ей избежать своего поцелуя. Вот только когда любовь пересекается с долгом, огромный перевес оказывается на стороне профессионализма дер Тода. Он делает это хладнокровно, как и сообщает об этом в Прологе. По-своему, венский финал красиво ложится на такую трактовку: дер Тод забирает Элизабет, как и многих других, но лишь много времени спустя, когда ее душа уже недостижима для него, он осознает, что что-то "пошло не так", и воспоминания о ней не отпускают его - и все остальное "кладбище эпохи".Луиджи Лукени - Курош Аббаси.Луиджи Лукени - Курош Аббаси.
Я опасалась, что ноосфера насолит мне чем-то существенным, и я не увижу первосоставного Лукени. Опасение было напрасно: этот прекрасный человек сделал мой вечер в Раймунд-театре. Как правило, я не отслеживаю особо пристально этого персонажа, предпочитая слушать его, а смотреть на других (если не ставлю перед собой соответствующую задачу, разумеется). Тут же у меня на многих сценах откровенно разбегались глаза. То ли я не замечала их раньше, то их привнес сам Курош, но меня очень порадовали многие "фишечки" этого персонажа.
В самом настоящем восторге я была, когда в конце Пролога, перед тем, как на сцене погас свет, Лукени упал на пол, потеряв сознание, исходя из чего можно любопытного трактовать Пролог. Кроме того, интересно было смотреть за накалом страстей. В первом акте Лукени достаточно тепло, хоть и с иронией, рассказывал о жизни Элизабет. Более того, я уже упоминала их любопытный обмен взглядами: именно между Лукени и Элизабет, а не рассказчиком и героиней его рассказа. Была в этом взгляде какая-то реально интригующая недосказанность. На ее фоне особенно заметно, как во втором акте ожесточается Лукени: с каким мрачным и даже злорадным торжеством, например, он показывает Элизабет ее седой волос, и как гневно она сверкает на него глазами. Любопытно выглядело и повешение. У меня сложилось впечатление, что для Лукени это был обдуманный, а не сделанный в отчаянии шаг.
Кстати, об этом и о сравнениях, которые не могут не возникнуть. Курош играет непохоже на Серкана Кайю. Он ничуть не хуже держит зал и хорошо поет, с интересными интонациями(хотя, если честно, один раз таки пустил петуха). Принципиальное же отличие, на мой взгляд, вот в чем. Лукени Серкана достаточно эмоционален и нервен, заметно, как на него влияет... личность Тода-Камараша - хтоничная, но абсолютно реальная. Там это психологическое давление очевидно. И оно же практически напрочь отсутствует у Лукени Куроша. Ну то есть, как - напрочь... Да, Лукени подкашиваются ноги под взглядом Тода в Прологе, он поднимает брошенную Смертью заточку "На палубе тонущего мира". Но в то же время я не вижу значительного воздействия со стороны Тода на... скажем так, на мотивы, а не на сами поступки Лукени. Последний здесь выглядит достаточно самостоятельной личностью, без перегибов в сторону шутовства, подхалимства или злобы.
Кто-то, возможно, помнит мою старую заметку - "Луиджи Лукени. Рассказчик, злодей, герой". Так вот, Лукени Аббаси напомнил мне один из высказанных там концептов: Лукени, придумавший дер Тода. И даже больше: в Прологе занятно противопоставляются - или напротив, сопоставляются - Лукени и дер Тод. Из этого можно вывести очень много интересноо и, например, обосновать вырисовавшуюся линию с Элизабет.
В общем, Лукени я довольна боьше всего: пища и для сердца, и для ума.Франц-Иосиф - Йорн-Феликс Альт.Франц-Иосиф - Йорн-Феликс Альт.
Об этом персонаже всегда трудно говорить, на самом деле. Он есть - и все. Один из главных персонажей, но выделить в исполнении этой роли какие-то особые трактовки очень сложно. Здесь такой случай. Это тот самый молодой красавец Франц, в которого влюбилась юная принцесса Сиси. Эталонный принц на первый взгляд, по-своему даже обаятельный, особенно в молодости. На деле канонично слушается мать, уроки которой усвоил настолько, что остались естественной частью его личности и после смерти эрцгерцогнии. Он не злой человек, не ищет конфликтов и любит Элизабет, но он очень скован, хотя и не чувствует этого, своими принципами, а точнее - долгом, и тут-то их с Элизабет дороги и расходятся.
В общем-то, отметить хотелось бы не все вышеперечисленное, а нечто другое. Не трактовку, а исполнение. Меня покорило, что у Альта голосом продемонстрирована взросление и старениеперсонажа. На "Лодках в ночи", услышав глубокое звучание его голоса, я сильно удивилась и даже подумала, не успели ли заменить актера. Это было весьма приятное исполнение роли.Эрцгерцогиня София - Линда Конрад.Эрцгерцогиня София - Линда Конрад.
Прекрасная статная женщина с горделивой осанкой и манерами. В первом акте может сложиться впечатление о некоей однобокости этого идеально вымуштрованного и муштрующего других персонажа (а делает она это блестяще, строго, беспристрастно - и по-своему изящно), но в "Белларии" София предстает в ином свете. И этот переход не выглядит неестественно: просто даже у нее кончаются силы для того, чтобы нести на душу свою стальную броню.Рудольф - Оливер Арно.Рудольф - Оливер Арно.
"Элизабет" - единственный случай, когда я хорошо отношусь к этому герою. Исполнение может подкачать, но сам персонажам меня не отталкивает. Акценты здесь проставлены для того, чтобы подчеркнуть именно этого спектакля, а не раскрыть со всех сторон персонажа, и елизаветинский Рудольф выходит несколько идеализированным. Впрочем, я ухожу в сторону. Арно в роли Рудольфа мне понравился (знаю, звучит странно, учитывая, как я относилась к Арно год-другой назад, но он действительно изменился в лучшую сторону). Это не самый типичный кронпринц. Он производит впечатление собранного человека, и нервности в нем - самая малость. Я не могу трактовать его самоубийство как поступок от слабости характера. И страха, тем более ужаса именно перед дер Тодом он не испытывает. В чем-то этот Рудольф пошел в мать: он не так уж эмоционален. Вся его сентиментальность и некоторая меланхолия направлена лишь к недостижимой, но искренне любимой матери. Она для него - маяк и якорь одновременно. Корабль по имени "Рудольф" может выдержать многие шторма императрского двора и хоть с обреченным предчувствием, но все же мужественно посмотреть в глаза бездне в лице дер Тода, но стоит "погаснуть" маяку внимания матери, и корабль теряется. Теряется так, что капитан сразу отдает себе отчет: бороться дальше бессмысленно, и решительно стреляется.
В общем, этого Рудольфа было приятно и даже интересно наблюдать на сцене, тем более, на мой взгляд, он в значительной степени вытащил на себе "Длиннее стали тени".Пожалуй, на этом я перестану терзать свою простыню и закончу отзыв. Дабы не сложилось впечатление, что я весь спектакль искала, к чему бы придраться, и ушла крайне недовольная, подведу итог увиденному. "Элизабет" - очень качественная и красивая постановка, особенно для тех, кто до нее был мало знаком с этим произведением. Здесь играют очень даже неплохие актеры, хотя, конечное, многое все-таки зависит от состава, но это всегда было вопросом вкуса. Несмотря на то, что главные лица юбилейного каста не произвели на меня впечатления ни в записях, ни вживую, остальные актеры мне очень понравились, и поход в Раймунд я очень довольна. Более того, охотно схожу туда еще раз, когда подвернется возможность.
Хотя, конечно, желательно на составы с Тодом-Арно и Элизабет-Макурой, раз уж Иванкова скоро уходит из спектакля.