Каюсь и прошу за прощения за безумную, непозволительную задержку ^^""
Собственно, это последняя глава непосредственно воспоминаний, дальше будут действия, только действия.
Ночь 65. "Северная звезда". Часть 3. Женщина с золотым сердцемНочь 65. «Северная звезда». Часть 3. Женщина с золотым сердцем.
Чаепитие с леди Шики кончилось так же неожиданно, как и началось. Большие напольные часы, скрипя, сдвинули свои массивные черные стрелки с места и со странным, словно обреченным гулким звуком оповестили, что наступило шесть часов. День кончался, настал вечер, предвестник ночи, и в «Северной звезде» будто разом стало холоднее.
Прежде, чем Такума успел опомниться, Амира проворно выставила его за дверь, сославшись на то, что ее ждут другие дела.
Оказавшись в пустом коридоре, Ичижоу долго пытался вспомнить, что же он делал до встречи с Амирой. Кажется, его что-то очень сильно беспокоило, поэтому старая вампирша и отпаивала его чаем. Но что?.. Не осталось ни единого воспоминания, более того, ни следа от былых...переживаний? На душе было противоестественно спокойно, и он чувствовал себя просто превосходно.
А растерянность от незнания, что сейчас делать — это не страшно. Надо просто найти друзей, с которыми он приехал. Только... С кем он приехал?..
Оох!..
Удар был неожиданным. С другой стороны — вполне ожидаемым, если быть настолько ошарашенным открытием, что ничего не помнишь о последних месяцах.
-Ты в порядке? - лениво поинтересовался знакомый с детства голос, выводя Такуму из ступора. Ичижоу поднял глаза и увидел Сенри Шики, стоящего на первой ступеньки лестницы, у которой они и столкнулись.
-Да, - немного растерянно ответил зеленноглазый аристократ, с интересом разглядывая друга. Тот был одет в непривычно аккуратный темно-красный костюм, только растегнутый воротник темно-серой рубашки показывал истинное отношение Шики ко всяким формальностям. - Давно не виделись.
-Угу, - флегматично отозвался Сенри и, сев прямо на ступени, подпер щеку кулаком. - Ты изменился.
Его последние слова прозвучали странно, словно с упреком, и окончательно вернули Такуму в реальный мир.
-Наверное, - осторожно согласился экс-вице-президент Ночного класса. - Ты тоже. Когда я видел тебя в последний раз... Рима?!!
Появившаяся на лестнице светловолосая модель сдержанно кивнула, словно и не заметив глубочайшего потрясение на лице Ичижоу, и, спустившись на несколько ступенек, встала за спиной у своего напарника.
-Боже... - едва слышно выдохнул Такума, продолжая совсем не по-светски глазеть на свою бывшую одноклассницу.
Все привыкли видеть Тойя-семпай этакой фарфоровой куклой. Хрупкой девочкой, которая никогда не станет взрослой, ко всему равнодушной. Просто кукла с двумя хвостиками и лентами в волосах.
Но сейчас Рима была совершенно другой.
Золотисто-рыжие волосы были слегка завиты и красиво рассыпались по плечам. С ними идеально гармонировало кремово-бежевое платье, в котором Такума с удивлением узнал старое бальное платье, которое ему не так уж и давно показывала Айя Шики.
«Боже...Я никогда так не ошибался...»
-Ты великолепна, Тойя-сан, - наконец смог вымолвить вампир и поклонился.
Шики, продолжая сидеть на каменной лестнице, все-таки соизволил обернуться к своей подруге. Минуту, а то и две онмолча смотрел на нее, а потом...
-Выходи за меня замуж.
Такума подумал, что ослышался,но через секунду ответ Римы опроверг эту идею:
-Можно.
И эти двое повернулись обратно к Такуме, словно никто никому и не делал такого странного предложения.
«Я ошибся вдвойне. Они не изменились. Старые-добрые Сенри и Рима,» - рассмеявшись, подумал Ичижоу.
* * *
Из-под массивных каменных плит, служивших полом тронному залу замка, доносились приглушенные, но от того не менее жуткие стоны и вой. Впрочем, никого из присутствующих здесь леденящие душу звуки не трогали. Может, просто потому, что у них не было душ?..
Закинув ногу на ногу, Балкис вальяжно развалилась на малом троне. Она никогда не отличалась особой почтительностью и скромностью, но так же никогда и не занимала каменный трон Повелителя, хотя сам Повелитель не появлялся здесь много тысячелетий, а она сама была единовластной хозяйкой проклятого замка Ханадаги. Ей было достаточно своего собственного трона, стоящего на пару степеней ниже повелительского и больше напоминающего терновые ветви, которые сплелись в некое подобие цветка. Цветка смерти.
Царица сидела на троне боком, лицом к одной из боковых дверей зала. По левую руку от вампирши была лестница, у подножия которой стояла огромная чаша, выполненная из безумно редкого еще тысячелетия назад, а ныне и вовсе уникального багряного мрамора. Создавалось впечатление, что эта огромная каменная роза (а именно в виде этого цветка была сделана чаша) была самой настоящей, с самой настоящей на прекрасных лепестках. Кровавой росой.
Балкис, едва прищурив раскосые глаза, смотрела на слегка дымящуюся в чаше кровь и постукивала длинными тонкими пальцами по подлокотнику.
Итак, все сделано правильно. Все, кто быливерны ей и Курану-сама, убиты, и их кровь медленно кипит в каменной чаше, дожидаясь воссоединения с хозяином.
«Хоть раз в жизни ты будешь мной доволен, брат,» - подумала древняя вампирша. - «Как и твои верные слуги, уже погибшие от моей руки, я скоро тоже отдам свою жизнь во имя твоей мечты. Клан Ханадаги пал еще двадцать пять тысяч лет назад, сейчас он просто догнивает. Остались лишь безумные монстры в подземных темницах, я и несколько моих теней...»
Балкис повернулась к распахнутой настежь двери напротив нее. Бесчисленные зеркала поймали отблески лунного света, проскользнувшего в зал через разбитое витражное окно, и неистово засияли. Зажмурившись,тени зашипели и отшатнулись от зеркальной комнаты в густой и холодный сумрак. Балкис лишь устало улыбнулась. Этот неожиданный всполох света напомнил ей величественное, но доброе сияние солнца, которое она не видела уже больше двадцати тысяч лет.
Чуть в стороне мелькнула серебристая тень.
-Она ушла, Хэйт? - не отрывая взгляда от зеркал, спросила Балкис. Тень кивнула. - Что ж, тогда не будем медлить.
Ей было необязательно входить в зеркальную комнату, чтобы призывать духов. Она всегда оставалась на «этой стороне» - такого было условие ее договора с ним.
Ветер, появившийся из глубины ослепительно-сияющих зеркал, взъерошил черные волосы и еще более темное одеяние.
-Эй, Харука! Давно не виделись, - окликнула женщина появившуюся из света темную фигуру.
-Давно, - согласился дух вампира, вплотную приближаясь к зеркальной глади. - Балкис, зачем ты это делаешь? Зачемты выпускашь ее, а потом отправляешь меня следом, чтобы вернуть ее?
Он был точно такой же, как и прежде. В голосе Курана по-прежнему слышалось непонимание и мягкий упрек. По-прежнему прелестный ребенок...
-Так нужно.
-Ты все так же говоришь загадками, - вздохнул Харука. - Не устала?
-Устала, конечно, - Балкис впервые позволила себе рассмеяться без задней мысли. - Потому так и нужно. Ты ведь помнишь, - ее голос неожиданно стал холодным и твердым, - семнадцать лет назад. Ты поклялся, что сможешь защитить от нее хоть одного человека, дорогого именно тебе. Но клятву не сдержал, покоя в Посмертии не обрел. И вот ты здесь, пришел на первый же мой зов.
-Кстати, давно хотел спросить, почему ты владеешь этим даром, хотя являешься вампиром? - поморщившись, попытался перевести тему разговора Харука.
-Моя мать тоже была ведьмой с Севера, так что этот дар принадлежит мне по праву рождения. Но... Я развивала его столько тысячелетий, но дар дочери Кросс все же намного мощнее, - послушно ответила вампирша. В конце концов, она никогда не делала из этого тайны.
Женщина легко поднялась с трона и, подойдя к каменной чаше, задумчиво коснулась пальцами ее краев.
-Я даю тебе последний шанс все исправить. Навсегда разбить черно-белую клетку, в которой мы оказались, - сказала она.
-Нет, Балкис, без Звезды все напрасно... Пойми, я готов сделать это, но сам Каиен не даст забрать ее. Звезда могла бы все исправить, но она не пожертвует своим покоем... - опустив голову, пробормотал Харука.
-Как я могу пожертвовать своим покоем, если так его и не обрела? Ведь дорогие мне люди до сих пор страдают.
Вздрогнув, Харука повернулся к златовласой девушке, появившейся у него за спиной.
-Я тебя не звала, - усмехнулась старая вампирша. Но усмешка вовсе не была злой, разве что торжествующей, за которой пытались скрыть истинную радость.
-Я бы и не пришла на твой зов, - в тон ей ответила девушка.
-Что же ты тогда здесь забыла? - наигранно удивленно спросила царица, все-таки повернувшись к своим призрачным собеседникам.
-Ты ведь знаешь, - голос «златовласки» стал неожиданно суровым, - скоро он позовет меня, и ядолжна прийти!
-Верно, - улыбнулась Балкис. Ее рука скользнула в карман, надежно спрятанный в складках платья. - Юки предупредил меня.
И вампирша медленно извлекла на призрачный свет две маленькие хрустальные скляночки с серебряными крышечками. Внутри плескала багряная жидкость,которую ни с чем нельзя было спутать.
-Бесценная кровь кланов Кросс и Сато, - объявила Балкис. - Она ждет возвращения той, чье имя вселяло надежду в сердца людей. Она ждет тебя, Северная Звезда.
* * *
Какой была его жизнь?
Он не был поэтом, чтобы подобрать подходящие эпитеты. Впрочем, это было бы сложно и для поэта. Смертный не смог бы понять, а вампир бы не посмел...
Еще бы, влезать в семейные разборки Куранов....
Сначала страх перед их дедом, Каташи, а потом — его окруженная тайной смерть после того, как из его рук ускользнула сумасшедшая Шизука Хио, а потом — помешательство Ридо Курана... Многие боялись и Джури Куран. Многие называли ее «демоном с ангельским лицом». Ужасное сравнение... Она не была демоном, ангелом — тем более. Она была просто несчастной искалеченной душой, которую угораздило переродиться в теле чистокровной вампирши. Но все видели лишь улыбку на красивом лице и окровавленные руки, затянутые в белые перчатки. Никто не видел того, что творилось у Джури на душе...
Что странно, его самого оставили без подобных «лестных» эпитетов и сравнений. Иногда Харука ловил на себе сочувствующие взгляды, которые быстро отводили, стоило ему повернуться. И это еще больше ранило его душу.
Ридо, который был самым лучшим на свете старшим братом, он едва ли не лично свел с ума — ведь именно Харука забрал у него возлюбленную сестру! И Ридо стал монстром.
Джури, которая всегда заботилась о нем и защищала от деда, он собственноручно запер в золотой клетке —в то время как она мечтала свободы от долга происхождения! И Джури стала убийцей.
В конце концов, смертный приговор деду тоже подписал он — уже одним фактом своего существования. Не будь его, быть может, Ридо и Джури могли стать счастливой семьей, и у старика Каташи не было бы к ним претензий. Эти двое смогли бы управлять вампирам. У них был могущественная сила воли. Харука же всегда был мягкотелым, все проблемы на самом деле были только от него, младшего, лишнего ребенка.
И именно его все щадили, не понимая, что поощряют воплощение хаоса...
Но что случилось, то случилось.
Одно время он искренне верил, что у них с Джури может быть счастливая, самая обычная семья. И дело не в том, что его любви хватило бы на двоих... Джури тоже его любила! По-женски нелогично, в глубине души, но все же любила. Они были так близко к счастью, но Ридо, сам того не подозревая, приблизил гибель не только их, но и всего старого мира.
Харука сразу понял, что потерял Джури.
Куран, заключенный в теле их сына Канаме, вскоре узнал о том, как раньше Джури мечтала о свободе. И надо же было такому случиться, что возрожденный прародитель показал ей дорогу к однажды потерянной мечте.
Наверное, стоило злиться, рвать и метать, но... Глаза Джури снова сияли, когда у нее появилась цель существования. Она снова была счастлива и полна жизни,энергии, и он просто не мог разрушить все это.
Но и смотреть на это или целыми днями оставаться в пустом доме — тоже.
Кажется, именно тогда Харука полюбил бесцельно бродить по человеческим городам, сам себе напоминая призрака. Вокруг всегда кипела жизнь, но вокруг него словно была «мертвая зона» - не пробивались сквозь нее ни лучи солнца, ни радость и счастье людей.
А потом затихла и боль...
Это был конец зимы. Снег уже растаял, и в воздухе уже чувствовалась весна. Когда-то Харука любил это время года. Он и сейчас наслаждался каждой секундой, проведенной на улице, однако мало кто разделял его взгляды — люди начали спешить по домам, словно преследуемые попятым дикими зверями, едва наступили сумерки и надвигающиеся с севера грозовые облака. Но ни то, ни другое совершенно не волновало чистокровного вампира.
Было уже темно, когда Куран вышел на пустую набережную. Вернее, так ему показалось сначала, но через пару мгновений вампир заметил, что под фонарным столбом в метрах в тридцати от него сидит ребенок, маленькая девочка.
Странно, что такой маленький ребенок сидит один ночью на набережной, подумал Харука. Он неожиданно понял, что не может пройти мимо, пока не поймет, что с ребенком ничего не случится. Ведь наверняка за ним должен кто-то прийти.
Время шло, а они так и не сдвинулись с места. Девочка по-прежнему сидела под фонарем, а Харука стоял у парапета. Не было ничего удивительного в том, что вампир мог часами стоять, не двигаясь, но подобная неподвижность маленькой девочки как минимум настораживала. Вскоре Харука не выдержал и подошел чуть ближе, чтобы получше разглядеть свою случайную подопечную.
Она была маленькая и очень хрупкая. Наверное, лет одиннадцати-двенадцати, хотя... Может и старше, но ненамного. Одета она была в серое пальтишко, из-под которого выглядывало бледно-розовое платьице. На маленькх ножках были красивые и явно дорогие сапожки из белой кожи. По плечам рассыпались золотистые волнистые волосы, тускло сияющие в слабом свете фонаря. Она явно была из обеспеченной семьи, что делало ситуацию еще более странной.
Может быть, она сбежала из дома?..
Молча, мало представляя себе предстоящий разговор,Харука подошел к девоке и сел рядом с ней. Нужные слова никак не желали приходить на ум, и некоторое время они вместе молча смотрели куда-то вдаль. А потом девока вздохнула и, не поворачиваясь к вампиру, сказала:
-Юки ушел.
Харуке почему-то показалось, что она говорит о растаявшем снеге, и сказал, что снег обязательно выдает в следующем году. Девочка, повернувшись, с интересом посмотрела на него, но ничего не сказала.
Они просидели вместе еще часа два, когда Харука неожиданно почувствовал приближающиеся с той стороны, в которую они смотрели, нечто. Вскоре Куран понял, что «нечто» - это аура невероятно древнего аристократа. Настолько сильного, что, казалось, сам ветер боязливо шепчет о его приближении.
За всю свою жизнь Харука ни разу не чувствовал ауру подобного существа. Она была не похожа на ауру обыного вампира, часто пахнущую лишь кровью. Здесь же была головокружительная смесь самых разных эмоций. И обреченность.
Это существо появилось неожиданно, словно выйдя из скрывающей ее доселе поры. Волнистые золотисто-рыжие волосы ниспадали до колен, бледное лицо было похоже на маску, настороженный взгляд карих глаз. Пришелец был одет в черный кожаный костюм, четко обрисовываший фигуру. Сложно было определить по внешнему виду, юноша это или девушка.
Но Харука знал, что это мужина. Знал и не верил, потрясенно смотря на ночного пришельца.
О да, об этом «человеке» ходило много легенд. Он был последним членом Первого Совета вампиров, но сохранял свою власть — как среди вампиров, так и среди людей — еще многие столетия после того, как Кураны стали единственными королями вампиров.
Говорят, в древности для людей он был не просто мудрым правителем — но самим божеством. Самое совершенное созданное в мире, не мужина, не женщина.
Но ведь он давным-давно исчез, погиб...
Но он стоял здесь, уже совсем рядом — приближаясь, словно скользя на землей, настолько невесомой была его походка.
А в карих глазах — по-прежнему настороженность, словно он ожидает какого-то подвоха со стороны Курана.
-Юки!
Лицо девочки буквально засияло, и она, вскочив на ноги, бросилась навстречу ночному пришельцу. Тот ласково улыбнулся ей и, с легкостью подхватив на руки, закружил. А взгляд карих глаз по-прежнему был обращен на Харуку.
«Уходи», - услышал Куран в своей голове тихий голос.
И Харука не смог не подчиниться этому приказу.
Вампира, появившегося из теней в ту ночь на кладбище, звали Юки Камура.Именно про него говорила та девочка, именно его ждала много часов, неподвижно сидя под фонарным столбом. Имя же этой девочки было София. София Сато. И она была дочерью клана чистокровных охотников.
Эта странная пара, обнимающая друг друга в тусклом свете одинокого фонаря, никак не давала Харуке покоя. После той ночи чистокровный решил покинуть этот город. И покинул, но к своему собственному безграничному удивлению вернулся туда через две недели. Как мотылек, влекомый к костру.
Несколько раз он видел в толпе юную охотницу и всюду сопровождающего ее аристократа. Казалось, для них не существовало остального мира, были только их собственные всепоглощающие любовь и нежность, но настолько странные, невесомые, что словно не принадлежали к этому миру.
Харука впервые видел вампира, так искренне заботящегося о смертном ребенке. Смотря на эту противоестественную картину, он невольно вспоминал старые байки о том, что члены Первого Совета вовсе не погибли, а попали в плен к лордам-охотникам. А может, они добровольно выбрали этот плен?..
Смотреть на Софию было одно удовольствие. Юная, хрупкая, изящная, прекрасная, она искренне улыбалась и смеялась, с нежностью глядя на своего вампира, и было видно, что легендарный Камура буквально тает под этим взглядом. Но иногда аристократ отрывал влюбленный взор от Софии и безошибочно находил Курана в толпе. И тогда в его взгляде безбрежняя нежность уступала место чему-то темному, почти звериному.
В какой-то момент Харука отчетливо понял, что Камура боится. Не его самого, но того, что он может причинить вред его драгоценной Софии.
А однажды, во время какого-то городского праздника, Харука столкнулся лицом к лицу с Софией и Юки. И девочка, ласково улыбнувшись, протянула ему одну из белых лилий, которые держала в руке. Куран как сейчас помнил,что тогда он застыл в нерешительности, переводя взгляд с цветов на Камуру и обратно, не решаясь принять неожиданный подарок. Камура несколько мгновений смотрел куда-то в сторону, а потом, повернувшись, ободряюще, без капли враждебности, улыбнулся.
Харука, словно очарованный покорно принял в руки белый цветок.
С тех пор они стали почти неразлучны.
Это был особый, маленький мир, где не было места боли, скорби и сомнениям, мир, отдельный от другого, внешнего. Жестокого, безумного. Отвратительного, жалкого. Это было царство покоя, нездешнего, абсолютного покоя.
Кто они были друг другу? Абсолютно чужие люди, по логике вещей — злейшие кровные враги. Но... Логика здесь не работала. Просто исчезла под добрым и счастливым взглядом Софии, таяла, стоило Камуре улыбнуться.
О да, Камура. Если приглядеться, он был далеко не столь безумно красив, как на первый взгляд и на девушку походил не особо сильно, разве что длинными волосами и пластикой движений. Но стоило ему улыбнуться, слегка смущенно, но счастливо, открыто и дружелюбно, то какое-либо представление о реальности мигом исчезала не только у окружающих. Даже Курану начинало казаться, что Юки — самая очаровательная девушка на свете.
А в те времена аристократ улыбался почти всегда. И так выходило, что даже в абсолютно мужской одежде его принимали за женщину, что веселило Камуру и делало его волшебную улыбку еще шире. И, глядя на улыбающегося Юки и безмятежно-счастливую Софию, Харука тоже улыбался, забыв обо всем.
Их везде принимали засчастливую семью. Очень редко за двух братьев и младшую сестру. Намного чаще — за молодую семейную пару и их дочь, ну или младшую сестру «жены». Случись это в другое время, в другой ситуации, с другими людьми, Харука злился бы, возмущался глупости людей... Но в глазах Софии сверкали веселые искорки, а Юки смеялся вслух, совершенно не таясь, и смех у него тоже был волшебный. И вместе с ними начинал смеяться и Харука.
Они ведь действительно так незаметно стали семьей. Странной, но все же самой крепкой семьей на свете. В их маленьком мире всегда была тепло и солнечно.
Никто из них не вспоминал о былом, каждый отринул былые невзгоды. Юки иногда рассказывал свой возлюбленной хозяйке старые-старые сказки, в героях которых Харука с удивлением узнавал первых Советников и многих легендарных, а то и мифических вампиров. У сказок Камуры всегда был хороший конец: каждый герой обретал покой и счастье.
По началу Харука удивлялся, почему он никогда не слышал о родителях Софии, но спрашивать не решался. Пока однажды вечером, когда София уже уснула, Камура сам начал это разговор.
-Ты боишься спросить.
Не вопрос, а утверждение, в излюбленной манере аристократа.
Харука кивнул.
-Не потому ли, что боишься услышать, что я их убил? - с иронией поинтересовался Юки. Когда он так говорил, эти интонации почему-то казались Курану женскими, хотя и искаженными, и контраст с речью становился жутковатым. «Я убил». Не «убила», хотя сидящее рядом существо казалось воплощением женственности. Неужели его дар заключается именно в такой метаморфозе?..
-Я знаю, о чем ты думаешь, - горько улыбнулся аристократ. - Пытаешься заставить себя думать о другом. Ты хочешь доверять, но не можешь сделать это до конца.
Харука вздохнул и посмотрел на Камуру.
-Не могу, - согласился он. - Может, ты сможешь меня переубедить? Или прекрати это.
Аристократ кивнул, и все его ехидство и ядовитость куда-то вмиг исчезли. Он свернулся в кресле едва ли не клубочком и стал похож на маленького обиженного ребенка.
-Ее родители... Они были очень сильными охотниками, в полной мере сохранившие силу своей крови, - тихо начал Камура, не глядя на Курана. - Они всегда следовали пути, указанному им звездами. Они не боялись смерти, боли и опасностей. Пока не родилась София. Представляешь ли ты, какого охотиться на вампиров, оставляя по ночам ребенка под сомнительной охраной няньки и семейного демона? - в его словах проскользнула горечь. - Они боялись меня больше, чем чего-либо еще. И однажды решили, что с них достаточно ужасов ночи. Они отдали мне последний приказ: никогда больше не приближаться к их семье. И стали готовиться к ритуалу под корректировке памяти. Однако они учли всех правил «наследования». С момента появления Софии ее приказы стали для меня приоритетнее. И она позвала меня, сказав, что хочет остаться в этом мире, со мной, - Юки ласково улыбнулся своим мыслям. - Ее родители живы-здоровы и сейчас. Они безбедно живут заграницей, ничего не помня ни об ужасах ночи, ни о своей дочери.
В комнате повисла тишина. Харука пытался осознать, какого это: быть доведенным до предела, когда проще растаться с памятью, чем жить так дальше.
-Она не скучает по ним? - наконец смог сказать он.
-Иногда, - мягко, немного грустно улыбнулся Камура. - Мы иногда их навещаем... негласно. Софи каждый раз улыбается и говорит, что теперь они счастливы, и у нее на душе теперь спокойно.
-Ясно. Но... Какой она видит свою дальнейшую жизнь, или еще не задумывается?
-Задумывается, конечно. Она хочет продолжить дело своего клана. Она уже сейчас знает, что лет через пять найдет человека, за которого родители хотели выдать замуж...
-И ты отпустишь ее? - удивленно спросил Харука, не давая аристократу договорить.
-Не смогу не отпусти, - грустно ответил тот, и на его улыбку стало больно смотреть.
Кажется, именно тогда Харука подумал впервые: может быть, Джури тоже стоит отпустить, если она этого хочет? Зачем ломать ее счастье, если оно таково?..
Спустя годы Камура действительно отпустил Софию, хотя и остался ее верной тенью, о существовании которой знали лишь единицы. Юная и прекрасная охотница, умная и справедливая, известная и уважаемая не только среди охотников, но и среди вампиров, вышла замуж за охотника по имени Каиен Кросс, того самого, в обществе которого проводила практически все свое время Джури Куран. Брак по расчету неожиданно превратился в брак по любви, вопреки всему.
Джури делала вид, что все в порядке, но в ней появилось что-то лихорадочное, едва ли не безумное. Однажды она сказала, что должна отдохнуть, и уехала на юг. Харука и Канаме остались одни.
Их отношения всегда были странными. Когда Канаме вел себя, как обычный ребенок, Харуку буквально переполняло счастье и гордость, он забывал о всех темных тайнах, связанных с этим мальчиком. Но иногда Канаме проявлял свою истинную сущность, и между ними словно вырастала стена неловкости. Оба чувствовали вину друг перед другом, но ничего не могли с этим поделать.
Это случилось в один из таких вечеров, когда в Канаме пробуждался Прародитель.
-Предупреди своих друзей, - неожиданно сказал Куран. - Если не саму Софию, то хотя бы ее «тень». Джури не в себе, она не смогла заставить себя убить Кросса, и теперь ее внутренний зверь терзает ее, требует другой жертвы. Боюсь, этой жертвой станет именно София.
Это было странно слышать: именно Куран пробудил в Джури то, что называл «внутренним зверем», но именно он предупредил об опасности. И этим предупреждением Харука не погнушался.
Он практически сразу сказал об этом Камуре, не решаясь лично прийти к Софии. Он боялся, насколько дико звучали бы его слова: «Уезжайте всей семьей немедленно, как можно дальше. Моя жена, Джури, медленно сходит с ума от жажды убить тебя».
И все же, ему стоило сказать это Софии самому. Возможно, это заставило бы проявить ее хоть каплю здравомыслия.
Среди многих неоспоримых достоинств Софии Сато был один-единственный недостаток. Все ее положительный стороны хорошо его оттеняли, но больше ничего не могли поделать с тем, что София была упряма как ослица, в чем они с Джури были безумно похожи.
Так или иначе, она отказалась уезжать и, разумеется, ничего не сказала мужу. Это было понятно, у них был ополно более жизнеутверждающих забот. Например таких, как забота о двух новорожденных двойняшках.
А через год вернулась Джури. А еще через год в сильнейшем умопомрачении она убила Софию и двух ее сыновей, не подозревая, что вместе с охотницей убила и ее третьего ребенка, нерожденную дочь.
Харука до сих пор винит себя в том, что опоздал на каких-то жалких десять минут.
И в том, что так и не смог сказать Джури о том, что этим убийством она прокляла себя и уже свою нерожденную дочь.
* * *
«Знаешь, моя дорогая Сара, жизнь часто любит шутить странные, порой жестокие шутки. Пока Джури пропадала в компании Каиена Кросса и не интересовалась тем, что происходит с ее собственной семьей, Харука попал в похожую ситуацию, а точнее — в компанию юной охотницы и ее слуги-вампира. По воле случая, это оказалась София Сато, девушка, с которой Кросс был заочно помолвлен еще в детстве. Более того, жениться на ней было последней волей родителей Кросса, чью память он свято чтил. Как бы он не дорожил Джури, встретив Софию, он влюбился в нее с первого взгляда. Что забавно, София и Джури были в чем-то похожи: и внешне, и по характеру.
Тем более болезненно это было для Джури. Она буквально начала сходить с ума, не понимая, что творится с ее чувствами. Она не могла понять, что часть ее влюбилась в Кросса и не хочет ни с кем его делить. Более того, в ней проснулся внутренний зверь, чей «голос» днем и ночью начала напоминать о ее мечте, требуя, чтобы она убила «северную звезду» и наконец была счастлива.
Но Джури не была бы Джури, если бы была так слаба. В тот момент она была четко уверена лишь в одном: с ней творится что-то не то, и она просто опасна для окружающих. Поэтому, из последних сил сдерживая себя и простившись с семьей, сбежала на юг. Вдали от знакомых мест она полностью пришла в себя и решила, что лучшим выходом будет вернуться в семью и родить еще одного ребенка, чьим воспитанием, на этот раз, она займется, как положено.
В те дни она буквально светилась счастьем, уверовав в свое душевное исцеление. Через два года после свадьбы Кросса и Сато она вернулась домой и счастливо зажила с мужем и сыном.
Все было прекрасно, спокойно, умиротворяюще. Обе семьи жили счастливо и воспитывали детей, и я, честно говоря, решил, что стоит оставить Джури и найти другую «шахматную фигуру», раз она наконец и вопреки всему обрела покой.
Поэтому случившееся было подобно грому среди ясного неба даже для меня.
Спустя год после ее возвращения в родные места, в Джури проснулся зверь. Некоторое время она умудрялась подавлять его волю и сохранять все в тайне, но на пятый день, утратив разум, сбежала из дома. Едва поняв, что случилось, Харука бросился на поиски Кросса, надеясь, что София находится под защитой своего вампира-слуги. Охотника он нашел очень быстро, но тот отказывался спешить домой, не веря в сбивчивый рассказ Харуки, который пытался и предупредить об опасности, и не говорить, что во всем этом виновата Джури.
Страдалец Харука долго упрекал себя в том, что попросту не перекинул упрямого охотника через плечо и не отправился к дому Софии сразу. Потому что они опоздали на какие-то жалкие десять минут.
Они приехали к дому Кросса, когда София, в то время ожидавшая рождения третьего ребенка, и двое ее двухлетних сыновей были уже убиты. Я оказался буквально через минуту после них и видел всю картину во всей ее первозданной ужасающей... едва ли здесь подойдет слово красота.
Тела выглядели так, словно их истерзал дикий зверь. Все было залито кровью — тела, комнаты на первом этаже, крыльцо, снег во дворе, сама Джури. Она лежала во дворе рядом с изуродованным телом Софии, совершенно невменяемая, со слезами на глазах причитающая и несущая какой-то бред. Единственное, что она смогла сказать более-мене связано, было это: «Он меня убьется...Демон звезды...Он не пощадит ни меня, ни моей дочери, как не пощадил ее...»
Куран и Кросс в полной растерянности и неверии стояли у калитки, глядя на эту ужасную картину.
А с неба падал красный снег...
Харуке каким-то чудом удалось убедить Кросса в том, что на Софию и Джури напали «тени», древние безумные вампиры, ненавидящие как охотников, так и чистокровных. Каиен поверил, и, мне кажется, дело было в том, что это было для него сродни «дежа вю». Слишком похоже на то, как погибли его родители, точно так же растерзанные неведомыми монстрами.
Оставив Кросса (впоследствии Харука винил себя и в этом), Кураны вернулись домой, где Джури пришла в себя и полностью осознала все, что натворила, а Харука впервые поднял руку на свою сестру, хотя прекрасно знал, что ее вины в этом нет. Возможно, это случилось из-за того, что, очнувшись, сказала следующее: «Убей меня, если Звезда для вас обоих была дороже меня... Но пожалей нашу дочь... Я хочу, чтобы она жила в мире, где ни кому не будет дела до того, кто она по рождению...»
Спустя восемь месяцев на свет появилась чистокровная принцесса, известная тебе под именем Юуки Куран..»
* * *
Это место нисколько не изменилось за столько лет. Все те же сухие травы вокруг трех могил, стоящих в отдалении от остальных захоронений. Одна большая надгробная плита и две поменьше возвышаются над могилами молодой женщины и двух ее маленьких сыновей, по настоянию Кросса похороненных отдельно друг от друга.
Все тот же светлый, чуть искристый камень и холодный ветер на вершине холма, навевающие мысли о севере с его гордыми горами и сверкающими снегами. И ярким, чистым светом северных звезд.
Перед могилой стояла высокая фигура, закутанная в длинный черный плащ. Сильный ветер теребил длинные, роскошнейшие золотисто-рыжие волосы. Пришелец нервно покусывал в волнении бледные губы. Все как обычно.
Только в руках не привычные белые лилии или сакура, которые она так любила при жизни. Ведь сегодня особенная ночь, поэтому на землю перед могильным камнем легла ветвь красной сакуры.
«Я жду тебя, Софи.»
Пришелец развернулся и неспеша покинул кладбище.
А ветер поутих, словно задумчиво касаясь нежных красных лепестков. Здешний ветер повидал много цветов, лживых и правдивых, пропитанных слезами и кровью, но такое он видел впервые. Странное дело — цветы, пропитанные живой кровью... Странное, опасное. Так что лучше убраться отсюда побыстрее.
Засияла на небе луна, когда ветер, спеша покинуть это место, увел вслед за собой и облака. И в ее призрачном серебристом свете тускло сверкнули позолоченные буквы на могильной плите. Имя, даты, две строчки эпитафии...
«Здесь покоится женщина с золотым сердцем.»
Шахматы Чистокровных - 18 глава
Каюсь и прошу за прощения за безумную, непозволительную задержку ^^""
Собственно, это последняя глава непосредственно воспоминаний, дальше будут действия, только действия.
Ночь 65. "Северная звезда". Часть 3. Женщина с золотым сердцем
Собственно, это последняя глава непосредственно воспоминаний, дальше будут действия, только действия.
Ночь 65. "Северная звезда". Часть 3. Женщина с золотым сердцем