Ночь 64. "Северная Звезда". Часть 2. Сладкая горечь
Ночь 64. «Северная звезда». Часть 2. Сладкая горечь
То ли ему так повезло, то ли Ханадаги расстарались, но в горах бушевала самая настоящая буря. Ледяной ветер,озверев, теребил волосы и плащ, завывал, словно раненный волк. С темного ночного неба падал, не переставая ни на секунду, колючий снег. Два шага — и впереди ничего не видно, кроме снежно-белого ледяного полога. Кросс пытался получше укутаться в серый плащ, подбитый ослепительно-белым мехом, который ему «подарили» на прощание Ханадаги, но толку от этого не было. Снег и ветер все равно проникали под одежду, а на ресницах уже не таяли снежинки. Охотник не видел себя со стороны, но готов был поклясться,что губы у него едва ли не такие же синие, как у Акиры Шаори. Единственная разница в том, что губы у Акиры такого дикого цвета всего лишь из-за помады, а вовсе не из-за ужасающего холода.
Он с трудом шел, но твердо решил, что уж лучше его занесет снегом в этих чертовых горах, чем он вернется в замок. И это не только гордость, в кои-то веки взыгравшая в крови....
Что самое смешное, он уже и в замок вернуться не сможет — не видно этого огромного пыльного склепа за белой стеной, да и собственные следы давным давном занесло снегом.
А еще Каиен вспоминал ту ночь, когда Канаме Куран привел к нему свою маленькую сестру, Юуки, и попросил о помощи. Все верно, в ту ночь была такая же ужасная снежная буря, только не в горах...
Уже потом, спустя несколько лет, Юуки расскажет ему свои первые воспоминания о той ночи. Об ослепительно-белом снеге и «красном». А еще будет спрашивать о том, правда ли, что не все вампиры плохие...
«...да, моя дорогая, да... Есть и хорошие вампиры... Просто их очень мало...»
Когда один из многочисленных сугробов принял очертания огромного волка, Кросс подумал, что он уже потерял сознание и это все ему лишь привиделось. А то и вовсе умер, и в наказание за все грехи теперь будет до скончания веков бродить по этом снежному аду.
Волк наклонил свою огромную голову, его серые глаза изучающе смотрели на охотника. Зверь словно думал, стоит ли тратить силы на этого идиота, в такую погоду вышедшего в горы, или сам помрет через полчаса.
«А, может быть, это не сон, и не галлюцинации, и не мое личное чистилище... Может, это просто голодный волк, самый настоящий, который сейчас решит откусить мне голову. И не поможет мне меч, как и то, что меня считают сильнейшим охотиком этого столетия...» - подумал Каиен. Странно, но страха не было. Наверное, участок мозга, ответственный за это чувство, уже успел окончательно замерзнуть.
А еще было интересно, про какого зверя все-таки говорила Балкис...
Глаза слипали из-за налипшего на ресниц снега, а еще — из-за зверской усталости. Кажется, волк пока не собирается нападать. Может, пока вздремнуть, раз так хочется?.. Снег очень мягкий и пушистый, получше пуховой перины. А что холодный — так это ничего, все равно сильнее замерзнуть он не сможет.
«Как ты думаешь, Джури, есть ли смысл в том, что я умру в такую же снежную и безнадежную ночь, что и ты? Может так быть, что это поможет нам свидеться там, за гранью?..» - закрыв глаза, подумал Кросс.
Словно в ответ на его мысленный вопрос, кто-то положил его голову к себе на колени и нежно коснулся руками щек. Пальцы были удивительно теплыми, но их прикосновения едва ощущались одеревеневшей кожей.
-Джури... - все-таки смог выговорить Каиен заледеневшими губами. Все та же божественно теплая рука коснулась его губ, заставляя молчать. Как скажешь, Джу...
-Недоумок.
Голос женский, но он принадлежит отнюдь не Джури. Он вообще незнаком. От удивление удается открыть глаза, и Каиен увидел над собой лицо рыжеволосой женщины. Она кого-то сильно напоминала, но мужчина не смог сосредоточиться и вспомнить, кого именно. Все его внимание приковали к себе разноцветные глаза женщины. Один - кроваво-алый,а второй — изумрудно-зеленый. Такое впечатление, словно талантливый мастер вырезал глаза из рубина и изумруда и вставил их в пустые глазницы этой прекрасной статуи с безупречной светлой кожей, лишь по ошибке — такой теплой и живой.
Впрочем, ее длинные волосы тоже кажутся очень теплыми, как огонь в камине — наверное, из-за цвета. Было бы здорово, если бы незнакомка наклонилась чуть сильнее и укрыла замерзшего охотника огненно-красным шелковым пологом от этой недружелюбной снежной бури...
Кажется, он снова начал терять сознание. От падения в бездну, из которой на этот раз он вряд ли бы смог выбраться, спасло одно единственное, совсем свежее воспоминание. Кросс вспомнил, кого напоминала ему эта женщина. Он ведь видел ее в видении в замке Ханадаги. Тога она была в легком белом платье без рукавов, тонкие запястья обвивали черные ленты, а пальцы сжимали жезл.
Правда, сейчас никакого жезла у нее в руках нет, а покатые плечи и тонкие руки надежно укрыты от взглядов и непогоды черным кожаным плащем. Ее плащ намного тоньше того, что на охотнике, но женщину явно не беспокоит зверский холод.
-Вы, охотники, те же самые высшие вампиры, просто наложившие на себя «печати» и научившиеся пользоваться своей силой в обход «кровавых договоров», - неожиданно говорит женщина. Голос у нее сильный, достаточно низкий, он бы идеально подошел охотнице. Но эта красавица мало похожа на человека, впрочем, как и на вампира. Кажется, она вообще ничем не пахнет. Разве что солнцем... Но это, кажется, уже из области бреда умирающего от холода человека — ведь солнце не пахнет. - Вы всегда были теми, кто сами выбирают себе судьбу, даже если выбранный путь кажется абсолютно невозможным. Ни один лорд-охотник еще не плыл по течению, оправдываясь, что от него ничего больше не зависит.
Кажется, она говорила еще о чем-то, но Каиен, наверное, все-таки потерял сознание на несколько минут. Потому что в ее речи явно отсутствует середина, слишком уж резкий переход от общего к частному... Она говорит, что ее семья — и она сама, и ее мать, и бабушка — надеются, что он наконец поймет, кем для него были Джури и София, и кто для него дороже.
Кажется, от удивления Кросс даже встал и хотел спросить незнакомку, откуда она столько о нем знает, но женщина неожиданно превращается в стаю черных летучих мышей и улетает прочь, в сердце снежной бури. А сердце самого охотника вдруг забилось увереннее, словно оттаяло от ледяного бессилия, словно слова незнакомки разожгли в нем давно угасший огонь жизни.
Каиен поднялся с земли и с удивлением обнаружил, что снова чувствует холод, и валяться в снегу было далеко не лучшей идеей. Но глаза не слипаются, голова ясна как никогда, и он сам полон сил.
Сзади раздалось рычание, и Кросс резко повернулся к волку, о котором уже успел забыть. И только сейчас понял, насколько огромен этот зверь — в холке он достает самому Каиену как минимум до плеча.
«Никогда не думал, что сыновья Чизу умеют бояться,» - раздался в голове охотника хриплый низкий голос, неуловимо похожий на рычание волка. - «Или тебе не нужно в «Северную звезду»?»
Мда-а, Кросс Каиен, кажется, в последнее время ты превратился в настоящую тряпку. Не способен сам ничего сделать, пока не придет волевая красавица и не даст пинка под... Вернее, и не напомнит, что у него еще полно дел на этом свете.
Усмехнувшись, охотник, ни секунды не колеблясь, забрался на волка и покрепче вцепился в его белоснежную шерсть. Что-то подсказывало, что Зверь побежит наравне с самыми дикими горными ветрами.
Снежная буря неожиданно кончилась, облака исчезли, обнажив чернильно-синее ночное небо и огромный серебряный диск луны.
* * *
«...Что ты знаешь об этом человеке, моя дорогая Сара? О да, он легендарный охотник. Если у остальных охотников руки по локоть в крови, то Кросс Каиен весь залит кровью тех, кого на протяжении долгих лет жестоко убивал. Его послужной список ужасает и впечатляет одновременно. Пару десятилетий назад он был совсем другим человеком, самым беспощадным псом Гильдии, которого только можно представить.
Не веришь, я вижу, и это понятно. Нынешний Кросс лишь жалкая тень самого себя. О нет, я вовсе не говорю, что истинный Каиен — бездушный убийца. Просто даже у убийцы есть прошлое, есть жизнь. Как ты думаешь, что могло заставить его взять в руки меч, кроме того, что в его жилах течет проклятая кровь охотника, еще в утробе матери убившего брата-близнеца?..
Верно.
Ему не было и двадцати, когда его семью вырезали вампиры. Родители и любимая младшая сестра. Верно, он не знал,что Акане спас верный Мэй Соуэн. Более того,в те времена Каиен даже не догадывался о существовании вампира, служащего его семье. Он знал лишь то, что видел сам: разрушенный дом, обезображенные тела родителей во дворе, ни следа беззащитной сестры и везде запах вампиров, в одночасье разрушивших все, что было ему дорого.
Думаю, все остальное ты сама прекрасно можешь представить.
Однажды он словно очнулся и увидел, что стоит посреди какого-то старого, полуразвалившегося от времени дома, держит в руках меч, залитый кровью точно так же, как и он сам, вокруг него несметное количество праха, а прямо перед ним — испуганная, обезумевшая девочка-вампир, вжавшаяся в стену и не думающая бежать. Самый обычный ребенок, еще ни разу не испивший человеческой крови, на глазах которого жестоко, жадно смакуя каждый крик боли, каждую безнадежную мольбу о пощаде, убили его семью. Его семью, почти такую же, как и все вокруг — они никогда не убивали людей, питались животной или донорской кровью.
И тогда Каиен понял, что сам стал тем самым вампиром, что когда-то разрушил его собственный дом. И снова смысл его жизни бесследно исчез, сгорел, словно последний мост за спиной...
Что стало с той девочкой? Нет, Кросс не убил ее, хотя так было бы проще. Она сошла с ума и за ней пришли Собаки Совета, устранившие опасный элемент, после того, как она чуть не устроила самую настоящую резню в городе, ища человека, забравшего ее смысл жизни.
Знаешь, его долго мучили кошмары после того случая. Он вспоминал ту девочку днем, а ночью ее место занимала его сестра, о судьбе которой он так ничего и не узнал. В одном кошмаре вампиры убивали ее вместе с родителями, в другом сводили с ума и уходили, оставив одну рядом с окровавленными телами, в третьем — забирали с собой, в неизвестность, во тьму.
Именно тогда его нашла Джури.
Знаешь, она рассчитывала встретить того самого монстра, безжалостного убийцу, с которым будет интересно потягаться и совсем нежалко убить, забрав всю кровь, всю силу. Она была наслышана о его подвигах, слышала и о той несчастной девочке. Она думала, что ее руки станут руками Возмездия, воображала себя хладнокровной Немезидой, убивающей безумного кровожадного зверя.
А вместо кровожадного зверя она встретила мужчину с искалеченными душой и сердцем. Легендарный охотник?Не смеши меня, говорила Джури после той ночи и рассказывала, как Кросс самозабвенно нахлестался самого дешевого пойла в каком-то кабаке, а потом равнодушно позволил уличной шпане ограбить себя и лишь высказал свое сожаление о том, что у них не оказалось достаточно острого ножа, чтобы прирезать его. Когда Джури закончила рассказывать эту историю, ее одолел самый настоящий истерический смех! Она смеялась, как безумная, всю ночь; говорила, что, выпей она его крови, сама бы мигом опьянела и составила бы Кроссу хорошую пару; она смеялась и говорила, а из глаз у нее текли слезы. Всю ночь.
У бедной Джури был самый настоящий кульутрный шок, как у юной благовоспитанной девицы, которую угораздило как-то оказаться в портовом кабаке в обществе грязных и пьяных оборванцев.
Нет, на этом знакомство Джури с Каиеном Кроссом не закончилось. Думаю, ты можешь представить, насколько я был удивлен, узнав, что на следующий день она отправилась к нему домой.
Он тогда жил в небольшом доме в одном из тех очаровательных пригородов Сакайи, где ему помогла устроиться Гильдия. Он ужасно мозолил глаза добропорядочным соседям, его дом старались обходить подальше, хотя какая-то сердобольная немолодая женщина — насколько я помню, у нее был сын, примерно ровесник Каиена, погибший по пьяни — приглядывала за ним, прибиралась по дому... Ну, ты понимаешь. Она была уверена, что у Кросса нет ни друзей, ни родственников, и поэтому добросовестно пыталась облегчить его жизнь.
Можешь представить ее удивление, когда она однажды утром пришла в дом к своему «подопечному» и увидела там молодую красавицу, порхающую из одной комнаты в другую и успевшую за одну ночь привести в практически идеальный порядок тот свинарник, в который превратил свой дом вечно пьяный и депрессивный охотник.
Уж не знаю, что там Джури наплела той женщине, но вскоре по городку пошли слухи определенного толка. Местные сплетницы стали регулярно прогуливаться перед домом Каиена, разве что в окна не заглядывали.
Помню, была даже такая забавная версия, что это погибшая невеста Кросса, горе по смерти которой тот до сих пор топит в алкоголе, не выдержала и спустилась с небес. Потрясающе, правда? А все из-за того, что Джури тогда постоянно ходила в белом платье — уж не знаю почему, но у нее была самая настоящая страсть к этому цвету — и всегда незаметно появлялась в доме примерно с закатом и исчезала не позже полудня. Что смешнее всего, она так и не застала Кросса в более-менее трезвом виде. Когда она приходила, он уже был в своем рейде по барам, а когда уходила — он уже без чувств валялся где-нибудь в гостиной, так и не осилев поднятия своего бренного тела по лестнице в спальню.
Впрочем, чудо однажды свершилось. Более того, меня угораздило именно тогда прийти посмотреть на этого недоумка, за которым уже четыре месяца присматривала Джури. Я сидел на дереве в саду и уже собирался уходить, когда к дому приперся какой-то шпаненок с Нижних улиц — так в том городе называли неблагополучный квартал, где все время ошивался Кросс (я до сих поражаюсь, как его там все-таки не прибили). Кажется, Кросс задолжал ему, и парень решил самостоятельно вернуть долг, обокрав своего должника. Он совсем не ожидал, что дверь откроет какая-то красавица, которая скажет, что Каиена нет дома, и спросит,что нужно «господину». «Господин» сначала опешил, а потом решил, что Джури - подружка Кросса, и долг можно взять натурой.
Не знаю, что бы осталось от несчастного придурка, но именно в этот момент вернулся Кросс. Он был на удивление трезв, мрачен и достаточно агрессивен. Завидев шпаненка на крыльце дома, который лез к девице, пытавшейся отпихнуть нежеланного ухажера, доблестный охотник так засветил недоумку в ухо, что тот так и рухнул без сознания на землю.
Ей-богу, не будь мне так интересно, что произойдет дальше, я бы расхохотался. Ситуация вышла настолько идиотской, что дальше уж некуда. С «выходом из игры» шпаненка проще не стало. Джури, избавленная от необходимости убивать и прятать труп, сообразила, что не может придумать, что сказать в кои-то веки трезвому хозяину дома.
А сам хозяин, с похмелья тяжело соображавший, пытался понять,действительно ли это его дом, и если да, то что на его крыльце делает эта несомненно красивая, но все-таки незнакомая девушка.
Вижу, ты тоже улыбаешься.
Что было дальше? М-м, хороший вопрос.
Потоптавшись немного, они вошли в дом, а я подобрал с земли того недоумка и ушел. Ты оскорбляешь меня своим недоверием, Сара, я действительно ушел. Все,что было дальше, я сам не видел. Но знаю, Джури рассказывала. Они пили чай и разговаривали. Да, просто пили чай. Всего лишь.
Но как много значила эта малость!..
Они не придумали, что сказать друг другу, абсолютно растерялись. Не убили друг друга в первую ночь. И этой ночи хватило, чтобы между ними никогда не было истинной, всепоглощающей, неконтролируемой ненависти. Ненависть все-таки однажды пришла, но ее было так мало, она была ложечкой горечи в безумной нежной любви. Bittersweet, как говорят на западе.
Верность? Мой ангел, ты действительно считаешь, что в мире, где браки заключаются по расчету и только по расчету между ближайшими кровными родственниками, верности и чистой любви есть место? Сара, мы дикие звери, которые слишком редко бывают верны одному партнеру всю жизнь. Слишком редко,и это не правило, а жалкое исключение... Как ни жаль, охотники, почти такие же нелюди, как и мы, в этом намного человечнее. Чистая, искренняя любовь встречается у них намного чаще, чем среди нас. Но, поверь, если вампир действительно любит, нет ничего драгоценней его любви, какой бы жестокой и безумной она ни казалась.
Джури была восхитительно правильной внешне и бунтаркой в душе. Она бы никогда не сумела полюбить Харуку так, как полюбила Каиена. Ведь он был ее младшим братом, нежным, ласковым, слишком правильным и даже кротким. Кросс же, все его пороки и добродетели, все положительные и отрицательные стороны... Он был живывм, единственным живым существом в мире Джури.
Но, возвращаясь к нашей истории...Верно, одна из самых неправильных, невероятных историй любви нашего времени, о которой до сих пор не осмеливаются говорить вслух, началась таким вот странным способом... Впрочем, начнись она по-другому, вряд ли бы эта история была настолько удивительной...»
* * *
Почему он не задумываясь встал на сторону Акане?
Впервые Зеро задумался об этом спустя пару месяцев после того, как Акане вытащила его из бара «Стикс». К слову, очень символичное название... И слава небу, что леди Кросс вытащила его из того омута, не дала оглянуться на прошлое и потянула за собой наверх, к жизни, к солнцу, в мир живых.
Леди?.. Меньше всего Акане походила на леди в привычном понимании этого слова. Это сложно объяснить словами, но сестра Кросса была настоящей леди-охотницей. Удивительное сочетание слабой женщины, хитроумной аристократки, несгибаемого воина. Понимание и проницательность женщины, хладнокровие и опять же понимание мужчины, которое объединяет воистину королевские достоинство, ум и покровительская властность. Несмотря на частое покровительское отношение, Акане умела не высказывать жалости, что было одним из лучших ее качеств.
Порой было достаточно одного взгляда на нее, чтобы сердце забыло, как биться. Чтобы перехватило дыхание от хищной красоты, опасной изящности, всепонимающей пронзительности глаз и улыбки. Да, особенно от улыбки.
Акане редко просто улыбалась. Чистая, солнечная радость была лишь в минуты смеха, когда она сама не могла контролировать веселье. Тогда охотница улыбалась открыто, смеялась заразительно, и словно солнце выглядывало из-за облаков. Увы, но это было очень редко. Чаще ее улыбка была вызвана слишком многими эмоциями, напоминая какой-нибудь изысканный чайный букет: листики черного и зеленого чая, кусочки сухофруктов, лепестки редких цветов... В улыбке Акане всегда было понимание, легкая ироничная насмешка, грусть, величие и немного сумасшествия. У нее была прекрасная улыбка, сладко-горькая. Bittersweet, как однажды сказал Сакуйя Шаори, вместе с сестрой приезжавший в замок.
В мире была еще одна сладко-горькая улыбка, которая могла заставить остановиться сердце Кирию. Она чаще было солнечной - «сладкой», но ее обладательница в то же время принесла ему слишком много боли - «горечи». Улыбка той девушки тоже была сладко-горькой, но слишком детской, почти невесомой по сравнению с улыбкой Акане.
Это было в какой-то мере забавно и грустно одновременно — сравнивать двух слишком непохожих принцесс. Тоже сладко-горько.
Зеро всегда нравились девушки вроде Кросс — с детства он видел юных охотниц, решительных и смелых. С ними было весело, они были замечательными друзьями, на них всегда можно было положиться — в шалости, в уроках, в деле.
Кирию никогда не понимал девчонок, которые плакали по каждому пустяку, задирали свои маленькие носики, жаловались на все — на излишнее внимание мальчишек и на его отсутствия — самых обычных девчонок. Они пытались быть такими же красивыми, как и их любимые куклы, и были такими же слабыми и бесполезными. Зеро никогда не любил таких девушек — может, дело в том, что с детства привык к охотницам, которые не могли быть такими «куклами»— иначе бы не выживали?
Но влюбился он не в охотницу и не в «куклу», а в хрупкую и одовременно сильную Юуки. Она во многом была похожа на ненавистных «кукол», только в отличие от них была живой — как охотница. Она всегда старалась быть сильной, порой слишком самонадеянно встревала в заранее сомнительные авантюры, и поэтому ее всегда надо было защищать, и все же...
Сейчас она сильная, даже слишком. Не может быть чистокровная вампирша слабой. Не может быть беззащитной, а значит, больше не нуждается в защитнике. Тем более, зачем ей безродный рыцарь, если у нее есть принц?
Сейчас они едут на благотворительный вечер в «Северной звезде», и Кирию точно знает, что она там будет. Они не виделись давно, уже больше года. Какая она сейчас? Улыбается ли все так же тепло и искренне, или от прежней Юуки не осталось и следа? Хладнокровно пройдет мимо, даже не заметив? Или заметит, но не рискнет показать это, подойти и заговорить или даже просто задержать на нем взгляд? Если так, то почему: ей не будет до него дела или постесняется? А может, испугается? Ведь он обещал ее убить.
Но ведь должна же она понимать, что он никогда не сможет убить ее! Что это была неумелая мольба не бередить рану, не показываться на глаза, не причинять им обоим лишних страданий. Ведь даже если не любит, они были лучшими друзьями...
А вдруг она подойдет? Подойдет и заговорит? Ведь он не сможет раствориться в толпе, завидев ее, уйти от прямого разговора. Не сможет удержаться от того, чтобы заглянуть в ее глаза и услышать ее голос. Но это будет так сложно: слишком многое решится в этот вечер. И многое будет зависеть от него...
«Прости, если сможешь, но я свой выбор сделал. Как и ты. Мы оба вернулись на пути, выбранные нами по праву рождения - вампиром и охотником. Просто ты ушла к своим чуть раньше, а я — лишь сейчас.
Разница еще в том, что ты ушла из-за любви. Что ж, надеюсь, ты счастлива, сейчас, с ним. Я же ушел из-за дружбы. Узы дружбы намного крепче.»
Все верно. Дружба. Ему всегда нравились девушки вроде Акане — с самого детства они были друзьями порой даже лучшими, чем мальчишки. Такие девчонки часто бывают заводилами в компании, заставляют никогда не сомневаться в своих поступках.
Акане заставила его не сомневаться, забыть о прошлом, жить настоящим. Забыть о мертвецах и помогать живым. Она и ее друзья стали для него новой семьей. Они ничего не требовали, да и сами были неидеальны. Они поддерживали друг друга, насколько сложно это ни было бы;наслаждались жизнью и не боялись завтрашнего дня.
Священное братство лордов-охотников. В конце концов, они все братья и сестры.
Они все отчасти монстры, но невероятно человечны. Это тоже сладко-горько. И все же больше сладко, совсем немного, поэтому эта сладость настолько ценна.
* * *
«...сложно сказать, в какой момент интерес перерос в любовь. Признаться честно, я никогда не распрашивал Джури об этом.
После того памятного «чаепития» Кросс взялся за ум и вернулся к работе. Джури перестала пропадать у него целыми днями. Но они не перестали общаться — каждые выходные они встречались и вместе гуляли где-нибудь, иногда заходили в кафе или покупали мороженное в палатках на улице. Они много говорили — буквально обо всем, но ни разу не коснувшись темы охотников и вампиров. Они оба делали вид, что не знают друг о друге самого важного. Можно сказать, они играли в людей. Знаешь, эта парочка очень мило выглядела со стороны. Во время этих прогулок они всегда веселились и даже дурачились — их часто провожали взглядами прохожие. Кто-то осуждающе, а кто-то одобрительно.
Помню, как-то раз Джури пересказывала одну беседу с Каиеном, когда он признался ей, что в детстве хотел быть учителем, и сейчас эта идея снова стала интересной. Потому что слишком многих детей неправильно воспитывают, и это иногда приводит к ужасным последствиям. Джури сказала ему, что некоторые люди уже рождаются такими, и некоторых вещей не исправить. И тогда Кросс сказал: «Не важно, кто мы есть. Мы те, кем мы себя создаем. Все остальное — лишь предрассудки.»
А через час после этого на них напала стая низших вампиров, которые даже не успели понять, на кого нарвались. Ни Кросс, ни Джури не стали скрывать своей силы.
...песок хрустел под ногами и тускло сверкал в вечернем свете фонарей на безлюдной аллее в парке. Почему-то было немножко страшно обернуться к своему спутнику. Неужели из-за того, что он не спешил убирать пистолет? Ведь таким оружием вполне можно убить даже чистокровку.
Наверное, они очень странно, но живописно смотрелись со стороны — красивые мужчина и женщина, стоящие друг к другу спиной на расстоянии нескольких метров. Оба с опущенными головами, и длинные кудри одной и карамельные локоны другого теребит вечерний ветер.
-Мы ведь те, кем мы себя создаем? - неуверенно спросила Джури, не оборачиваясь. Их игре в «не знаю — не вижу» настал конец.
-Все остальное — лишь предрассудки, - со вздохом тихо ответил Кросс и, повернувшись, убрал пистолет в кобуру на поясе.
Джури слабо улыбнулась и тоже повернулась. Но в следующую секунду нахмурилась и решительно шагнула навстречу охотнику.
-Чего?! - Кросс попыталась выдернуть свою руку из цепких пальчиков Джури, но ему этого не удалось. Вампирша внимательно изучала глубокий след от укуса на ладони мужчины. - Это пустяк, приду домой — перевяжу.
Она тихо усмехнулась и поцеловала рану, которая на глазах затянулась, словно ее и не было...
Наверное, все началось тогда...
Потому что через неделю мне чудом удалось перехватить пса Совета Старейшин, который спешил к Асато Ичижоу с вестью, что Джури Куран видели на балу в «Северной Звезде» вместе с Каиеном Кроссом. Боюсь, никто бы по достоинству не оценил всего великолепия этой пары - «королева вампиров» и «монстр из Гильдии»...
Сладко-горькое величие...»
* * *
Канаме волновался, это было видно невоорожуенным глазом. Вернее, слышно — волнение выдавал голос. Нет, он не дрожал, ничего подобного, но слышалась в нем немного отчаянная готовность ко всему. Это немного пугало, но вполне вписывалось в атмосферу этого вечера. Юуки неожиданно поняла, что не боится. Не боится, но и не жаждет присутствовать в «Северной звезде».
Равнодушие?
Пыльное серое кружево легко на ее плечи невесомым саваном.
Это грустно, но ожидаемо — другой судьбы нет для чистокровных королей и королев. Канаме понимает это как никто другой. Сладко-горькая жизнь вампиров, все же более горькая. Но в этом ведь и заключается ее притягательность — для него не секрет, что чистокровные практически всегда мазохисты, даже если не понимают этого.
Но все же не хотелось, чтобы Юуки стала частью этого мира так скоро.
-Будь осторожна. На этом вечере будет слишком много опасных людей, готовых убить за одно неосторожное слово. А я не смогу все время следить за тобой. Мне надо поговорить со многими важными «фигурами» этой игры, - Канаме с грустью посмотрел в окно на проносящийся мимо унылый пейзаж бескрайних пустошей. - Нашу безумную партию нужно закончить как можно скорее... Единственное, что я смог — найти тебе спутницу.
-Ясно, - Юуки невольно коснулась Артемиды на своем поясе. - Надеюсь, я не надоем Цукико... А Ханубаса и Каин останутся с нами?
Аристократы ехали вслед за ними на другой машине, компанию же Куранам составляла Элль, сидевшая за рулем, да и то условно — ее присутствие можно было и не заметить.
-Нет, в этот вечер от них будет мало толку, да и не хотелось бы портить им праздник — среди гостей будет много их старых друзей. Но твоей спуницей будет не Цукико. Я попросил составить тебе компанию Маку Камуру, может быть, помнишь ее?
Юуки помнила. Камура-семпай была не самой заметной ученицей Ночного класса — по сравнению-то с Аидоу Ханабусой или Соуэн Рукой, но у нее было достаточно поклонников. Не столько «влюбленных», сколько просто заинтересованных. Она была необычной, вроде не самая симпатичная, но очаровательная. А о том, как ее улыбка воздействует на людей, вообще ходили чуть ли не легенды.
Она неплохо относилась к старостам, в отличие от многих учеников Ночного класса не обращала внимания на «заскоки» Зеро, неплохо общалась с самой Юуки...
А больше Куран о ней ничего и не знала. Хотя о других учениках Ночного класса было больше информации.
-Да, помню. Главное — найти ее среди гостей,- не очень уверенно попыталась пошутить девушка и отвела взгляд.
Она опять вспомнила о Зеро, и сердце заныло.
Что же делать, если она встретит его в «Северной звезде»? Постараться уйти незамеченной? Пройти мимо, но виновато посмотреть в глаза, надеясь на прощение? Пробовать подойти и поговорить? А если он достанет оружие? Ведь ей совсем не хочется использовать Артемиду против него...
Но самое худшее в том, что сегодня она действительно не имеет права подойдти к нему. Ведь сегодня она Королева вампиров. И чтобы ни сделал Зеро, она не вправе показывать, насколько он ей дорог. В любое другое время и место — но только не сегодня.
Слишком много жизней стоит на кону. Она не имеет права одним неосторожным поступком нарушить все планы брата по заключению мирного договора с охотниками.
Ну почему же в ее душе так много сладкой горечи?...