Ночь62. Интрига ценою в жизнь
Ночь 62. Интрига ценою в жизнь
Тело горело от жажды крови, но разум оставался предельно ясен. Каиен скосил взгляд на цепи, приковавшие его руки за спиной к железному изголовью кровати. Металл тускло блестел в сумраке неосвещенной комнаты, по звеньям цепи периодически пробегали золотые искры, заставлявшие Кросс морщится и стискивать зубы от боли. Единственная разумная мысль, оставшаяся в голове, была вопросом: откуда у вампиров Ханадаги взялись охотничьи цепи?
Перед глазами вновь промелькнула картина того, как вампиры, скалясь и морщась, приковывают его заговоренным цепями, которые оставляют на их белоснежной коже жуткие ожоги. Они переглядывались между собой, в их бездонных черных глазах читались жажда крови и... обида. Словно они бы рады полакомиться неожиданным деликатесом, но кто-то, кого они не смеют ослушаться, запретил им.
Но, пожалуй, противнее всего Кроссу было не от ощущения собственной беспомощности, не от страха за Маку, не от надвигающегося безумия пробуждения внутри него самого зверя, а от похотливых взглядов голодных вампиров.
Сколько он провел в сумраке и тишины этих пыльных покоев, скованный практически собственными цепями, Каиен уже не помнил. Была боль в затекших руках и шее и безумная и почти бессмысленная борьба с самим собой. Обстановка была как раз подходящей для мыслей саморазрушительного направления.
Скрип открывшейся двери в мертвой тишине был подобен грому, но Каиен поднял взгляд скорее автоматически, чем из-за интереса, кто же заглянул в его роскошную, но пыльную тюрьму.
Мгновение постояв в освещенном дверном проеме, пришелец вошел в комнату и закрыл за собой двери. Все снова погрузилось в мягкий сумрак. Теперь, когда свет не резал отвыкшие от него глаза, Кросс смог получше рассмотреть своего неожиданного гостя. Хотя никакой ясности это не внесло...
Высокого роста, хрупкого телосложения. Светлая, но не белоснежная кожа. Форма лица овальная с немного острым подбородком, а черты — не поймешь, женские или мужские. Губы и глаза уж точно женские, а вот нос... Длинные волнистые золотисто-рыжие волосы.Поправка. Очень длинные — гость повернулся, и стало видно, что волосы ниспадают даже ниже пояса. Очертания плеч, торса и бедер теряются в просторной тунике из нескольких слоев газовой ткани, а узкие черные штаны плотно облегают длинные стройные ноги — такие могут быть и у девушки, и у парня. Ступней не видно — в отличие от вампиров Ханадаги, пришелец обут — на его ногах мягкие черные холщевые туфли. Длинные пальцы сцеплены в замочек.
Взгляд больших карих глаз с длинными черными ресницами, ласковый и в то же время равнодушный, устремлен куда-то вдаль.
Удивительно прекрасное существо даже по меркам вампиров. Ни у кого еще Кросс не встречал настолько изящной и утонченной красоты, легкой и непринужденный. Андрогинная красота, редкая даже среди вампиров.
-Что...тебе нужно? -говорить оказалось неожиданно сложно. Слова нороволи превратиться в горле в звериный рык.
Гость — или гостья? - поднял на охотника глаза и медленно подошел ближе. Двигался пришелец медленно и очень изящно, и это почему-то не нравилось Каиену. Словно его намеренно пытались успокоить, хотя тут самое время буйствовать и пытаться вырваться.
Незнакомец подошел вплотную к кровати и сел на нее, продолжая молча смотреть на Кросс. От этого становилось не по себе, и охотник невольно отодвинулся от гостя, почти прижавшись спиной к скованным за ней рукам. Но, будто насмехаясь, пришелец подвинулся еще ближе и навис над ним, уперевшись вытянутыми руками о подушки по бокам мужчины. При этом взгляд остался прежним. В отличие от Каиена, его — или ее, черт побери, - такое положение явно не смущало.
-Пара слов для твоего успокоения, - голос у пришельца оказался все-таки мужской, это было ясно, хотя он говорил шепотом, словно у него не было сил на большее.
Это маленькое открытие принесло одновременно и облегчение, и новую проблему. Если появится возможность, надо пытаться бежать, а избежать при этом драки со своим «визитером» вряд ли удасться. С одной стороны, даму бить, будь она хоть трижды вампиром, Кроссу никогда не нравилось. С другой стороны, положение, в котором они сейчас находились, было щекотливым с дамой, а с мужчиной — тем более. Охотник кожей чувствовал теплое дыхание пришельца на своей шеей.
Странно, невольно подумал Каиен, этот вампир не такой, как остальные в этом замке. От него не веет этим могильным холодом, он не нагоняет тот почти первобытный ужас вместе с восхищением, отвращение вместе с... желанием.
-Слезь с меня, - не выдержал Кросс, надеясь, что в сумраке не видно, как запылали его щеки.
-Кажется, как Мака я тебе нравился больше, - с сожалением прошептал гость, тем не менее, отодвигаясь и переводя взгляд на запыленную штору.
Каиен попытался сесть поудобнее и подальше от странного гостя и сначала не обратил внимание на его слова. Слышал, но не слушал. Но через секунду сказанное дошло до его сознания, и охотник потрясенно уставился на вампира, надеясь, что ослышался. Тот, словно почувствов взгляд спиной, повернулся и слегка наклонил голову. А потом...
Каиен смотрел на лицо пришельца и понимал, что оно все больше и больше походит на лицо Маки. Тот же острый подбородок, огромные глаза. Тот же нос, щеки, скулы, лоб... Видение — и видение ли? - пропало, но осталось понимание того, что этот парень действительно похож на Маку.
-Что, черт побери... - пробормотал Кросс, продолжая потрясенно смотреть на вампира.
-Тебе ничего не грозит, - слегка наклонив голову, сказал тот. - Они, - он скосил взгляд в сторону двери, явно имея в виду вампиров замка, - не посмеют тронуть тебя.
-Ты их господин?
-Я даже не чистокровный, - усмехнулся вампир. - Просто обстоятельства удачно сложились.
Несколько секунд он смотрел на цепь, сковывающую охотника, а потом подошел к нему и положил руку на цепь. К удивлению Кросса, металл не заискрил, словно к нему и не прикосался вампир.
-Я могу снять ее, - неожиданно сказал вампир. - Если ты выполнишь одну мою просьбу.
-Кот в мешке? - устало фыркнул Каиен.
-Нет, - грустно улыбнулся его собеседник. - Никаких мешков, да и котов, впрочем, тоже. Просто оставайся здесь, пока я не вернусь. Можешь даже ходить по замку и его окрестностям, никто не причинит тебе вреда и не остановит тебя.
-Просто так возьмешь и снимишь цепь, разрешив бродить везде, где мне вздумается? Откуда ты знаешь, что я не уйду?
Вампир как-то странно посмотрел на охотника.
-Потому что я знаю тебя, как честного человека.
-Но почему я должен верить тебе?
Вампир провел рукой по золотой цепи.
-Ты ведь уже встречался со слугами лордов-охотников? Мы ведь с тобой уже встречались, еще до Академии...Неужели не помнишь?
-Что-то не помню, - мотнул головой Кросс.
-Это было восемнадцать лет назад. По старой договоренности с твоими родителями, сюда приехала семья Сато. Ты ведь помнишь тот день? Встреча была назначена в той самой «Северной звезде». Господин и госпожа Сато встретили тебя у самых ворот, но их дочь пришлось хорошенько поискать в саду...
Перед глазами возникла та самая картина, о которой говорил этот странный вампир. Цветущий весенний сад, чем дальше от самой усадьбы — тем чаще деревья. Вот вокруг видные лишь темные стволы и бледно-розовые лепестки сакуры. Он идет вслед за четой Сато, и кроны деревьев одна за другой отступают, словно плоские картонные декорации отъезжают в сторону. Из-за спин четы Сато он видит стоящую под деревьями старую низкую скамейку. Рядом с ней стоят двое: спиной к нему — девушка с мальчишеской фигуркой и длинными золотисто-рыжими волосами, одетая в черный кожаный костюм, лицом — еще одна девушка, пониже первой, с золотистыми волнистыми волосами и мягкой улыбкой на губах, очень похожая на Джури. Заслышав шаги, рыжеволосая девушка на мгновение повернулась, бросив взгляд на Сато и Кросс через плечо, и, не сказав не слова, ушла в противоположную сторону, вскоре растворившись среди цветущих деревьев. Тот взгляд был коротким, но сейчас, вспоминая его, Каиену казалось, что на самом деле он длился вечность. Тогда взгляд огромных карих глаз показался безразличным и даже бездушным, но сейчас он понимал, что это были безграничная скорбь и отчаяние, хотя на губах была улыбка. Улыбка, сочившаяся ядом боли, точно такая же, которая сейчас была на губах вампира, сидящего рядом.
Кросс нахмурился, снова погружаясь в омут памяти, куда его буквально затянуло воспоминний о том весеннем дне. София Сато, та девушка из еще одной семьи чистокровных охотников и столь похожая на Джури Куран, и Юки Камура, вампир, которого Кросс в тот день не смог не то, чтобы отличить от человека, но и принял за девушку. После того дня он видел их вместе еще несколько раз, всегда урывками и издалека, когда Камура уже уходил. День рождения Софии, на празднике города в толпе, когда Каиен отходил покупать сладости. А потом...Потом — знакомая фигура в черной коже с длинными золотисто-рыжими волосами, стоящая у могилы Софии и двух ее детей с веткой цветущей сакуры в руках...
-Ты..-прошептал Кросс, не в силах не то, чтобы говорить в полный голос, но и контролировать свои эмоции. - Ты... Ты был...
-Да, - все с той же грустной улыбкой на губах сказал Камура. - Моей последней хозяйкой была София Сато, твоя...
«...жена...»
* * *
Последние дни прошли как-то незаметно и в одиночестве. Это было странно, учитывая, что в доме кроме нее было полно народу — Канаме, Каин, Ханабуса, Цукико, Элль и Иль. Но Юуки была настолько погружена в свои мысли, что никого не замечала. Аидоу, правда, пытались растормошить ее, но Акатсуки довольно оперативно предотвратил их попытки, словно чувствовал, что юной госпоже надо побыть одной. Близнецы вообще были словно молчаливые тени, а Канаме не выходил из своей комнаты, по словам Элль, плохо себя чувствовал. Честно говоря, Юуки и не горела желанием видеть сейчас брата. Слишком многое надо было осмыслить.
Она вспоминала ночь, когда тот, кого она любила и привыкла считать своим братом, ушел. Вспоминала все то, что он сказал, и пыталась это осмыслитья, злясь на себя за то, что все это время была настолько слепой.
Весь этот год шла война, о которой она и не подозревала. Война тайная, когда неясно, кто против кого выступает и ради чего. Вампиры с людьми против людей с вампирами, вампиры против людей, вампиры против вампиров и люди против людей... Попытки остановить озверевших «собак» уже несуществующего Совета и старых приспешников Гильдии, которым нравилась эта бессмысленная бойня. Попытки наладить мир с охотниками. Объявившаяся аристократия охотников, с одной стороны, пыталась помириться с вампирами, а с другой — совершала в тени свою жестокую вендетту. От всего этого шла кругом голова.
Сейчас Юуки совсем по-другому смотрела на вечерний благотворительный прием — боже, как быстро летит время! - и на свою роль в происходящем.
Она и думать не могла, что медленно, но верно, все вокруг в молчаливом согласии ополчаются против Куранов. Нет, не столько против самого клана, сколько против Куранов, как символа могущественных правителей ночи.
Они могут прийти и заявить свое право на трон — и им подчинятся, остались еще верные прошлому вампиры. Но это будет означать раскол — потому что молодые вампиры — те самые, что учились вместе с ней в Академии Кросс — открыто заявят о том, что такое положение дел их не устраивают. В открытую отвергнут монархию, четко разделяющую вампиров и людей, аристократов и низкородных. Встанут на сторону охотников-аристократов, даже если не хотели воевать против своих.
И тогда эта «подпольная» война станет открытой. Погибнуть тысячи — виноватых и невиновных. Мир станет черно-белой шахматной доской, затопленной кровью, а с двух ее противоположных сторон будут безмолвно смотреть друг на друга хладнокровные и неподвижные, как прекрасные мраморные статуи, король и королева из клана Куран и яростные и печальные - безликие, но такие живые! - король и королева охотников, сжимающие в своих руках оружие, готовые отдать свои жизнь за то, чтобы их родной мир беззаботно жил под теплый весенним солнцем, не ведая об ужасах ночи...
Руки предательски задрожали, и Юуки попыталась унять дрожь. Она никогда не думала, что все окажется... вот так. На фоне этого слова Курана-сама о том, что ей не стоит причинять боль себе и брату, а слушать сердце, казались чем-то сумасшедшим. Бросить тех, чьей королевой-спасительницей она была должна стать, сейчас, в такой момент?..
«Но разве это не выход? Самое время и самый подходящий способ поставить все черточки в иероглифах. Не стоит ли дать им всем понять, что ты не одобряешь этой бессмысленной войны, что тебе нет дела до сохранения чистейшей крови Куранов, что тебе нет дела до того, вампир ли, охотник ли человек, которого ты любишь?..»
Слова Курана-сама, такие противоречивые и правильные, которые он прошептал ей на ухо, как сокровенную тайну.
Может быть, это действительно выход? Ведь все началось из-за этого — Чизу не захотела принять Курана таким, каким он стал. А ведь он до сих пор ее любит — несмотря ни на что. Несмотря на то, что он — прародитель вампиров, а она — богиня охотников. Несмотря на то, что сейчас их уже никто не поймет...
Никто...
На губах Юуки неожиданно появилась улыбка.
Кто сказал, что никто?
-Юуки-сама, - из-за двери донесся голос Элль. - Канаме-сан просит вас переодеться к вечеру, выехать надо заранее. Я принесла ваше платье.
-Входи.
Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла беловолосая вампирша, держащая в руках коробку — одну большую, видно — с платьем, и несколько поменьше, стоявших на большой. Юуки встала со своей кровати, на которой сидела до этого и, подойдя к Элль и забрав у нее часть коробок, поставила их на стол. Вампирша даже глазом не моргнула — именно это нравилось в ней юной Куран: Элль и Иль никогда не останавливали ее в таких пустяках из-за того, что это «не подобает принцессе Куран». В последнее время Юуки вообще нравились близнецы больше, чем остальные жители этого дома. Они были немногословны и отстраненно относились ко всему, что не касалось их обязанностей, никому не мешали и не лезли в душу. Они были под стать своему настоящему повелителю — то, что они служили не клану, а Курану-сама, Юуки догадалась после того, как ее возлюбленный покровитель ушел — таких вампиров, как они, едва ли осталось много. В них была какая-то мрачная величественность, пугающая и притягивающая больше, чем вампирская красота. То, чего не было в вампирах из Академии. Сейчас они действительно казались детьми. Умными, конечно, но не мудрыми....
Элль усадила свою юную хозяйку перед большим зеркалом трюмо и занялась ее внешним видом.
Юуки с отсутствующим видом смотрела в зеркало, как легко порхают тонкие руки Элль, сначала наносившее принцессе макияж, потом — причесывающие длинные каштановые волосы, часть которых осталась распущенной, а часть — схваченые в хвост на затылке, перед которым вампирша закрепила гребень их серебра с какими-то самоцветами , напоминающий маленькию тиару, а еще — вставившие в ее маленькие ушки серьги и застегнувшие на шее ожерье, похожее на блестящую паутинку с росой-алмазами.
На мгновение фигура Элль исчезла из зеркала, но она тут же вернулась — уже с платьем в руках. Она помогла Юуки надеть его, легко справилась со всеми застежками, оправила юбку и отошла в сторону.
Куран сделала шаг навстречу к зеркалу, внимательно изучая свое отражение. Непривычная прическа и макияж сделали ее более взрослой на вид. Но, все-таки, еще более непривычным было платье. За всю свою прошедшую жизнь Юуки привыкла к простой и удобной одежде, весь последний год она привыкала к простым, но дорогим, свободным и легким платьям и легких босоножках на каблуках. А это платье было совсем другим...
Плотная темно-фиолетовая ткань, непривычно тяжелая, расшитые серебряными розами и завитушками, чем-то похожими на шипы, по краям широкие рукава, корсет и низ широкой юбки с двумя длинными разрезами спереди, из-под которых виднелась нижняя белая юбка. Юуки неуверенно коснулась рукой расшитого корсета, стягивающего ее грудь и талию. Она чувствовала себя не очень комфортно, глубокий вырез не добавлял спокойствия, хотя юбка очень нравилась несмотря на свою тяжесть. А еще смущал серебристый ремень, украшенный темной вышивкой, перекинутый через ее плечо и талию, здорово напоминавший портупею.
Сзади к ней подошла Элль, держащая в руках деревянный резной ларчик, недвусмысленно давая понять, что принцессе его нужно открыть. Юуки послушно коснулась пальцами гладкого дерева, легко откинула крышку и замерла в нерешительности.
На зеленой бархатной подушечке лежала Артемида.
-Канаме-сан просил вас взять ее с собой в «Северную звезду», - заметив замешательство Юуки, сказала Элль. Ее взгляд скользнул по серебристому ремню, и Куран сообразила, для чего он нужен.
Сознание еще сомневалось, но руки уже по-хозяйски сомкнулись на жезле, который не пустил ни одной искры. Жезл удобно лег и привычно лег в ладонь, словно и не было года разлуки. Юуки стояла перед зеркалом и смотрела на Артемиду, не замечая, что Элль исчезла, а в комнату вошел Канаме. Она заметила брата лишь тогда, когда он положил ей руки на плечи, заставляя посмотреть в зеркало.
-Пожалуйста, не теряй больше эту вещь, - тихо сказал он. Юуки вздрогнула. В зеркале она видела в глазах брата печаль и боль. Сейчас он был как две капли воды похож на Курана-сама, даже появилось подозрение, не вернулся ли их прародитель. Но нет, это был именно Канаме. Он медленно опустил голову и коснулся губами ее плеча. Юуки, закусив губу, отвернулась. Не может быть...
-Слушай меня внимательно, - все так же тихо сказал Канаме, слегка отстраняясь. - Сейчас я больше не имею на тебя права, хотя люблю тебя больше всего на свете. И как любимую младшую сестру, и как прекрасную возлюбленную женщину. Но мои желания больше ничего не значат. Меня удерживает здесь лишь обещание, данное Курану-сама. Я должен сыграть свою последнюю роль в этой шахматной партии, которая должна стать последней. Если я смогу это сделать, тебе не нужно волноваться, и все будет хорошо, - он мягко улыбнулся и коснулся ее каштановых волос. - Но если нет...Артемида — единственное оружие, по праву принадлежащее нашему клану и способное убить даже аристократа. Единственное оружие против вампиров, от которого я могу принять честную смерть. Поэтому прошу тебя, - его голос неуловимо посуровел, - если я не выполню свою роль...Я предпочту свою смерть от твоей руки. Пообещай мне...
Они молча стояли перед зеркалом, смотря на свои отражения, не двигаясь. Несколько секунд или минут... Это было уже не важно.
-Я очень жестока... - неожиданно прошептала Юуки, продолжая смотреть в зеркалою
-Я знаю, - Канаме поцеловал ее в макушку.
-И все же, я тебя люблю, - продолжила девушка, уже в полный голос, в котором звучала уверенность. - Не достаточно сильно, чтобы заставить тебя забыть об обещании Курану-сама, но достаточно сильно, чтобы исполнить твою просьбу.
В ее последних словах прозвучала обреченная решительность. Вмести с ними легко скользнула в петлю на ремене на левом бедре Артемида. Сжав девушку в объятьях, Канаме зарылся лицом в ее волосы.
* * *
Несмотря на то, что было еще только тчетыре часа по полудню, а благотворительный вечер начинался в восемь часов вечер, в «Северной звезде» уже было полно народу. В основном, это были люди, ответственные за организацию этого вечера,и находились они преимущественно на первом этаже. Где-то по усадьбе ходило несколько вампиров-аристократов — это были друзья хозяев приема, Шики и Тойи. Так или иначе, здесь, в сердце второго этажа никого не было. Что ж, это очень хорошо.
На губах Сары мелькнула рассеянная и немного грустная улыбка. Да, ей было немного грустно от того, что предстояло сделать. В какой-то степени, этим она предавала тех, кто доверился ей. В какой-то степени, этот вампир был ей дорог. Но это был единственный правильный путь, по которому можно навсегда остановить эту чудовищную шахматную игру.
Здесь, в коридорах старинного особняка, сохраненного в своем первозданном виде, в коридорах с изящными лампами-бра, изысканными рисунками на обоях, мягкими коврами и блестящем паркете на полах, было очень уютно и тепло. Наверное, именно в такой обстановке уюта и спокойствия умереть тому, к кому она идет, проще всего.
Она толкнула двустворчатые двери огромной библиотеки и вошла внутрь. Там, между высокими книжными стеллажами, рядом с большим дубовым столом на львиных ножках, сидя в глубоком мягком кресле с высокой спиной, ее ждал мужчина, ради которого она пришла сюда так рано. Всего лишь первый в ее списке, но именно с него надо начать — чтобы не иметь возможности свернуть назад.
Завидев вошедшую в библиотеку, мужчина улыбнулся и встал ей навстречу.
-Моя дорогая Сара, - поприветствовал девушку вампир. Его глаза внимательно изучали гостью, внимательно, до последней детали запоминая ее облик. Светлые волосы уложены в замысловатую прическу,в них сияет золотая диадема с темными камнями. Достаточно строгое черное платье с высоким воротником при свете многочисленных ламп буквально сияло, переливаясь различными оттенками темно-малинового. Невероятно длинные, до локтей, манжеты были расшитые золотом, напоминая изящные наручи. Тонкие пальцы были затянуты в кружевные черные перчатки и сияли золотыми кольцами. С платьем идеально гармонировали золотые застежки, вокруг которых расползалось такое же золотое кружево, как и на рукавах. Из-под тяжелой юбки с длинными разрезом спереди, скрывающимся в складках ткани, виднелись ножки в изящных черных сандалиях на высоком каблуке. Сзади за платьем медленно полз длинный шлейф, на конце которого был изображен золотой феникс.
-Оури, старый интриган, - с саркастичной улыбкой на губах сказала Сирабуки, подходя к мужчине.
Вампир усмехнулся и подошел к столу, на котором красовался хрустальный куфшин и два бокала.
-Вина?
-Ты ведь знаешь,зачем я здесь, - покачала головой Сара.
«Не можешь не знать, Оури.»
-Разумеется, - чистокровный усмехнулся и, стремительно подойдя к девушке, впился ей поцелуем в губы. Сара не отстранилась, но вздрогнула, когда за дверью послушались шаги и чьи-то голоса. Снова усмехнувшись, Оури отошел от Сирабуки к столу и сделал глоток вина из одного из бокалов.
-Разумеется, знаю, моя возлюбленная невеста. Мы оба пришли сюда ради одной цели.
-Ты жил так долго... - пробормотала Сара, приближаясь. - Судя по всему, ты первый и единственный в своем клане. Всю свою невероятно долгую жизнь ты посвятил одному делу — бесконечной интриги, истинную цель которой, наверное, не знаешь даже ты. И эта интрига будет стоит тебе жизни.
-Верно, - кивнул Оури и протянул девушке руку. - Подойди ко мне, Сара. У нас есть совсем немного времени до того, как сюда начнут съезжаться гости, а мне надо столь много тебе рассказать... А потом тебе будет не до этого. Потому что сегодня главной новостью на балу будет моя смерть.